Медицина периода утверждения и развития капитализма в Западной Европе Французский материализм XVIII века и его роль в распространении материалистического понимания болезни. Здоровье во Франции XVII века Лечение 18 века во франции

Сообщений 1 страница 4 из 4

Медицина XVIII века

Для медицины 18 в. отмечен усовершенствованием медицинского образования. Были основаны новые медицинские школы: в Вене, Эдинбурге, Глазго. Прославленные врачи 18 в. знамениты как педагоги или как авторы трудов по систематизации уже существующего медицинского знания. Замечательными учителями в области клинической медицины были Г. Бургаве из Лейдена и У. Куллен из Глазго (1710-1790). Многие их ученики заняли почетное место в истории медицины.

Самый известный из учеников Бургаве, швейцарец А.фон Галлер (1708-1777) показал, что раздражимость мышц не зависит от стимуляции нервов, а является свойством, присущим самой мышечной ткани, тогда как чувствительность - специфическое свойство нервов. Галлер также развивал миогенную теорию сердцебиений.

Падуя уже не являлась значительным центром медицинского знания, однако она воспитала еще одного великого анатома - Джованни Баттисту Морганьи (1682-1771), отца патологической анатомии. Его знаменитая книга «О местонахождении и причинах болезней, выявленных анатомом» (De sedibus et causis morborum per anatomen indagatis, 1761) - шедевр наблюдения и анализа. Основанная более чем на 700 примерах, она объединяет анатомию, патологическую анатомию и клиническую медицину благодаря тщательному сопоставленнию клинических симптомов с данными вскрытия. Кроме того, Морганьи ввел в теорию заболеваний концепцию патологического изменения органов и тканей.

Другой итальянец, Ладзаро Спалланцани (1729-1799), продемонстрировал способность желудочного сока переваривать пищу, а также экспериментально опроверг господствовавшую тогда теорию самозарождения.

Кровопускание, Франческо Баретта

В клинической медицине этого периода заметен прогресс в такой важной отрасли, как акушерство. Хотя щипцы для родовспоможения были изобретены в 16 в. Питером Чемберленом (1560-1631), более века они оставались тайной семьи Чемберленов и использовались только ими. Несколько типов щипцов было изобретено в 18 в., и они стали широко применяться; росло также число мужчин-акушеров. У. Смелли (1697-1763), выдающийся английский акушер, написал Трактат о родовспоможении (Treatise on Midwifery, 1752), в котором точно описан процесс родов и указаны рациональные процедуры их облегчения.

Несмотря на отсутствие анестезии и антисептики, хирургия 18 в. продвинулась далеко вперед. В Англии У. Чизлден (1688-1752), автор Остеографии (Osteographia), производил иридотомию - рассечение радужной оболочки глаза. Он был также опытным специалистом по камнесечению (литотомии). Во Франции Ж. Пти (1674-1750) изобрел винтовой жгут, первым стал проводить успешные операции на сосцевидном отростке височной кости. П. Дезо (1744-1795) усовершенствовал лечение переломов. Оперативное лечение подколенной аневризмы, разработанное самым замечательным хирургом той эпохи Джоном Хантером (1728-1793), стало классикой хирургии. Будучи также талантливым и усердным биологом, Хантер проводил разнообразные исследования в области физиологии и сравнительной анатомии.

Сам этот метод, однако, еще не настолько утвердился, чтобы поставить заслон произвольному теоретизированию. Любой теории, поскольку ей не хватало подлинно научного обоснования, противопоставлялась другая, столь же произвольная и абстрактная. Таков был и спор между материалистами и виталистами в начале 18 в. Проблема лечения тоже решалась сугубо теоретически.

Вскрытие в анатомическом театре, Уильям Хогарт

18 век обычно считается веком просвещения, рационализма и расцвета науки. Но это и золотой век знахарства, шарлатанства и суеверий, изобилия секретных чудодейственных снадобий, пилюль и порошков. Франц А.Месмер (1734-1815) демонстрировал свой “животный магнетизм” (предвестник гипнотизма), вызвав чрезвычайное увлечение им в светском обществе. Френология считалась тогда серьезной наукой. Беспринципные шарлатаны делали состояния на т.н. “храмах исцеления”, “небесных ложах”, разнообразных чудодейственных “электрических” приспособлениях.

Несмотря на свои заблуждения, 18 век вплотную подошел к одному из самых важных медицинских открытий - вакцинации. В течение столетий оспа была бичом человечества; в отличие от других эпидемических заболеваний она не исчезала и оставалась столь же опасной, как и прежде. Только в 18 в. она унесла более 60 млн. жизней.

Искусственное слабое заражение оспой уже применялось на Востоке, особенно в Китае и Турции. В Китае оно проводилось посредством ингаляции. В Турции небольшое количество жидкости из оспенного пузырька вводили в поверхностный разрез кожи, что обычно вело к заболеванию в легкой форме и последующему иммунитету. Такой тип искусственного заражения был введен в Англии уже в 1717, и подобная практика получила распространение, но результаты не всегда были надежны, иногда заболевание протекало в тяжелой форме. Более того, это не позволяло избавиться от самой болезни.

“Шип на розе”

Сифилис наводнил гигантской волной Европу. “Шип на розе”, - острили фаталисты, когда жестокая действительность вбила им в голову молотками мысль, что здесь не существует или - или!

Главной рассадницей сифилиса - и, разумеется, других венерических болезней - была публичная проститутка. Каждое сношение было тогда равносильно почти неизбежному венерическому заболеванию. Один берлинский врач, д-р П. Мейснер, недавно расследовал с этой стороны жизнь Казановы и пришел к выводу, что “Казанова заболевал каждый раз, когда имел дело с проститутками”.

Мюллер говорит в своем “Gemalde von Berlin…”: “Низшие классы совершенно заражены, две трети (сказал мне выдающийся врач) больны венерическими болезнями или обнаруживают симптомы венерических болезней. В Кобленце после вторжения эмигрантов, когда была "предложена бесплатная медицинская помощь, зараженных оказалось семьсот”.

Однако и господствующие классы страдали не меньше от этого бича. Напротив, здесь целые семейства были заражены этой болезнью еще больше даже, чем в мещанстве, так как при господстве вышеописанной свободы нравов “галантный подарок”, полученный от проститутки или балерины, очень легко передавался светской даме, и прежде всего метрессе, чем обычно не ограничивался круговорот заражений. В “Satans Harvest Home” говорится:
“Мужья передают сифилис женам, жены мужьям, даже детям, последние кормилицам, а те в свою очередь своим детям”.

Геракл и Омфала, Франсуа Буше

Многие развратники, любовь которых знатные дамы оспаривали друг у друга, положительно разносили эту болезнь по всем домам. Большая половина правящих фамилий была тогда заражена сифилисом. Почти все бурбоны и орлеанисты (представители королевской династии. - Ред.) страдали или временно, или постоянно этой и другими венерическими болезнями. И то же надо сказать о всей французской придворной знати.

В Париже, как доказали Капон, а вслед за ним Эрве, большинство балерин и актрис были сифилитичками. Так как именно из этих кругов французская знать преимущественно брала своих любовниц, то заболевание было для большинства неизбежностью. Знаменитая танцовщица Камарго и не менее знаменитая Гимар оставили почти всем своим поклонникам, среди них нескольким принцам и герцогам, такую память о своей благосклонности. Герцогиня Елизавета Шарлотта, которая, впрочем, и сама была заражена мужем, пишет:
“Балерина Дешан поднесла принцу Фридриху Карлу Вюртембергскому подарок, от которого он умер”.

Милость, оказанная государем женам придворных, вскоре переходила в их кровь, а далее в кровь их детей. Герцог Вюртембергский Карл Александр, вероятно зараженный балериной, потом заразил в свою очередь весь свой гарем, состоявший из танцовщиц придворного штутгартского театра и известный под названием “синих башмаков”, ибо право носить синие башмаки отличало всех фавориток герцога.

Когда на верху общества увидели, что почти все стрелы Амура оставляли после себя отравленные раны и что никто не покидает поле битвы Венеры без того, чтобы рано или поздно не быть отмеченным подобным знаком, то к этой ужасной болезни присоединили жестокое самоиздевательство. Болезнь была идеализирована.
Эдуард Фукс, “История нравов”

Опиумные препараты в странах Западной Европы в XVII-XVIII веках

В XVII веке испанцы, торгуя на Филиппинах и в Южном Китае, завозят в эти страны табак. Тогда же голландцы вводят обычай добавлять в табак опиум. Голландцы считали это верным средством борьбы с малярией, китайцы же поняли его как способ опьянения. От курения табака с опиумом до курения чистого опия был один шаг: обычай курения опия привился. В стране развилось опиокурение, принявшее бедственный характер. В 1729 г. эдиктом императора Юнг Чанга, а в 1800 г. — императора Киа Конга запрещаются продажа опия для курения и содержание курилен в Китае. Невзирая на законы, Англия и Голландия в погоне за прибылью продолжают контрабандный ввоз в Китай огромных количеств опиума. В конце XVIII века вся опийная торговля монополизируется в руках Ост-Индской компании.

В те годы, когда немедицинское использование опиума — опиофагия и опиокурение — уже считалось бичом стран Востока, опасность опиатов в Европе еще не была осознана. Случаи злоупотребления опийными препаратами были, конечно, и в странах Западной Европы, но «… возникавшие при этом расстройства причинно не связывались с действием опия, а расценивались как конституциональные черты, обычно вырождения» (И. Н. Пятницкая, 1975).

На протяжении веков со времен Галена вплоть до конца XIX века опиум использовался как неспецифическое терапевтическое средство в виде галеновых препаратов при многих заболеваниях, в том числе и психических. Следует остановиться на нескольких официальных опиумных прописях, весьма популярных и передаваемых из поколения в поколение.

Их состав подробно описан в работах Вуттона (1910) и Мачта (1915).

Териак . Был составлен Андромахусом, врачом императора Нерона. Его готовили на вине и меде в виде тонкой пасты, состав дан в работах Галена. Рекомендации Галена сохранили свою силу по отношению к этому опийному препарату вплоть до XVIII века. Такие города, как Константинополь, Каир, Генуя, Венеция, конкурировали за приоритет в производстве териака в средние века. В XVIII веке венецианский териак, или на жаргоне — «трикл», по популярности затмил все другие аналогичные препараты. Интересно, что у турок есть жаргонное слово «териакиды», выражающее презрительное отношение к лицам, которые не курят опиум, а едят его (Брокгауз, Эфрон, 1897). Ссылку на териак можно встретить в «Лондонской фармакопее» издания 1745 г.

Филониум . По предположению Плиния Старшего, высказанному в его «Естественной истории», автором прописи этого препарата был Филон из Тарзуса, живший в начале 1 века н. э. Это средство рекомендовалось при кишечной колике, дизентерии, эпидемия которой была в Риме во времена Филона. В английской фармакопее филониум оставался вплоть до 1867 г. Его пропись включала в себя следующие компоненты: белый перец, имбирь, зерна тмина, очищенный опиум (в количестве 1 гран на 36 гран массы препарата) и сироп из маковых зерен.

Диоскоридиум . Более поздняя опиумная пропись. Была составлена Хиеронимусом Фраскаториусом, знаменитым врачом и поэтом Вероны начала XVI века. В его состав входили, помимо опиума, корица, плоды кассии, ясенец белый, гуммиарабик, белый перец, армянская глина, камедь. В XVIII веке, когда использование опиатов стало настолько популярным, что приняло форму «семейных средств», диоскоридиум часто прописывали грудным детям как эффективное успокоительное.

Аптекарь, Пьетро Лонги

Более поздние фармакопейные опийные прописи связаны с именем Парацельса (1490-1541). На взглядах и деятельности Парацельса отразился дух раннего Возрождения — времени крутого изменения представлений во всех областях общественной жизни, науки, культуры. Выступая против слепого подчинения авторитетам древних, Парацельс выдвигал опыт как основу знания. В лекарствоведении Парацельс был известен своим учением о дозировке. «Все есть яд, и ничто не лишено ядовитости, одна только доза делает яд лекарством». Им было предложено несколько лекарственных форм опиума под названием «лауданум»: пилюли «лауданум Парацельса», которые на четверть состояли из опиума; «анодинум Парацельса» (от anodydon — греч. «болеутоляющее средство») — препарат, содержащий, кроме очищенного опиума, апельсиновый или лимонный сок, сперму лягушки, корицу, зерна гвоздики, окаменелую смолу, шафран.

«Лауданум Сиденхема», по-видимому, является производным жидкого «лауданума Парацельса» и связан с именем известного английского врача XVII века, в работе которого по дизентерии приводилась его пропись.

В конце XVIII века в «моду» вошел также и другой препарат опиума, известный как «лауданум Россо », названный по имени монаха-капуцина Rousseau, придворного врача короля Луи XVI. В отличие от предыдущих прописей «лауданум Россо» содержал сбраживающее вещество.

Этимологически слово «лауданум», возможно, происходит от латинского «Iaudandum» — нечто восхваляемое. Филологи полагают, что по смыслу слово скорее близко названию камедной жвачки, из которой в середине века готовили желудочное средство: «Iabdanum» или «Iadanum». Мачт же считает, что это слово скорее происходит от аббревиации (сокращения) двух слов «Iaudatum opium» — прекрасный опиум.

Если следовать хронологии появления опиумных препаратов в фармакопеях стран Запада, то следующим опийным средством, по Вуттону (1910), были «черные капли», появившиеся в XVIII веке. Известно их другое название — «ланкастерские» или «квакерские» капли. По опиумной активности такие капли в 3 раза превосходили лауданум.

«Семейным» опиумным средством в начале XVIII века стал парегорик . Его пропись создана известным профессором Лейденского университета Ла Мотом. В «Лондонской фармакопее» 1886 г. на основе парегорика была предложена пропись опийной камфорной настойки, в «Немецкой фармакопее» — опийной бензойной настойки. Слово «пaрегорик» также греческой этимологии и означает «успокоительный», «утешительный». Перечень опийных прописей XVII-XVIII веков был бы неполным без «доверова порошка», который предложил в 1762 г. врач Томас Дауер.

Лауданум, парегорик, доверов порошок сохранили свое значение до наших дней и упоминаются в современных фармакопеях стран Западной Европы и США.

Большое число опиумных препаратов в фармакопеях XVI-XVIII веков, каждый из которых был рекомендован для самых разнообразных по этиологии заболеваний, было не чем иным, как поиском квинтэссенции, эликсира жизни. Опиумные препараты рекомендовались при инфекционных болезнях (оспе, туберкулезе, холере, дизентерии, сифилисе, коклюше), а также при водянке, подагре, головной боли, сердцебиениях, выкидышах, печеночных и почечных коликах, кашле. Обычным способом введения был оральный, распространены были также свечи из опиума, растирки, мази и пр.
Т. И. Ульянкина, “История опиумных препаратов и проблема возникновения наркомании”

Когда правителей государства был регент Филипп Орлеанский , дядя малолетнего короля Людовика XV. Так часто бывало – пока правитель малолетний, в делах беспорядок и расслабленность. Обычно пишут, что регент Филипп Орлеанский устраивал оргии. Конечно, пишут обычно больше, чем было. Но всё же, распущенность была изрядной.

Филипп Орлеанский был племянником короля Людовика XIV, и тот устроил ему брак со своей незаконнорожденной дочерью Франсуазой-Марией де Бурбон , и дал за ней большой приданное. Незаконных детей от мадам де Монтеспан Людовик очень хотел узаконить, и вот дочь так выдал замуж за самого знатного принца Франции. Отказаться от такого мезальянса было невозможно, но Филипп Орлеанский жену, очевидно, не любил. Однако отдавал долг супружеской жизни, и у них родилось несколько детей, в том числе 6 прекрасных дочерей, чьё устройство было предметом заботы герцогини Орлеанской.


Француаза-Мария Орлеанская. Портрет Француа де Труа.
Старшая дочь – Мария Луиза Элизабет Орлеанская (1695-1719)– рано заблистала при дворе и рано скандально умерла. В 1710 году Луиза-Элизабет за месяц до 15 лет была выдана замуж за 24-летнего герцога Шарля Беррийского, законного внука Людовика XIV. Тут герцогиня Орлеанская в браке дочери обошла другую принцессу Бурбон.

Портрет Пьера Гобер
Естественно, брак оказался не очень удачным. Королевская молодежь развлекалась, описывают вечеринки поколения внуков Людовика XIV, девушки тоже пили. Первый ребёнок родился мертвым, потому что король потребовал от беременной внучки ехать за город со всем двором. Затем в 1713 году родился сын, который прожил несколько месяцев. Герцог Берри завел любовницу. Молодая герцогиня тоже. Между супругами был скандал, молодая женщина планировала бежать с любовником во Фландрию. Но герцог Берри умер, упав с лошади, в возрасте 28 лет. Герцогиня -вдова родила через месяц дочь, чье отцовство неизвестно.


Николя де Ларжильер. Мария-Луиза-Элизабет в виде Флоры.

Герцогиня не соблюдала вдовство, её видели на маскарадах. Через год отец, став регентом, подарил её Люксембургский дворец, замок Медон, хорошее содержание. Она проводила приёмы и праздники «для своих», также принцесса участвовала в «оргиях» отца, что их даже обвиняли в кромесительной связи. Хотя эти «оргии» были обычными попойками, где узкий круг приближенных и дам вели себя непринужденно и говорили непристойности.
Начали ходить слухи, что принцесса беременна. Зимой 1716 года герцогиня болела сильной простудой, говорили – что она родила. Весной 1717 года герцогиня Берри принимала в Люксембургском дворце Петра I во время визита царя в Париж. Очевидцы говорили, что она толстая «как башня», потому что беременна, а защитники говорили – что она много ест. Вольтера за разговоры о беременности герцогини посадили в тюрьму. Лето 1717 года герцогиня провела в замке Ла Мюэтт, не ездила там верхом, не была на охоте. Это дало повод опять говорить, что она беременна, что у неё были тяжелые роды. В 1718 году опять слухи. Вольтер написал сатирическую пьесу Эдип с намеками, которая шла в театрах, и регент, и его дочь на ней побывали.


Портрет Пьера Гобера
В феврале 1719 года герцогиня в театре упала в обморок. Тут точно говорили, что она беременна. На ней было широкое платье. 2 апреля герцогиня родила дочь, отцом которой был лейтенант де Рион. Герцогиня была покорена этим честолюбивым молодым человеком. Но тяжелые роды заставили её задуматься о жизни. Чтобы не быть отвергнутой от церкви, герцогиня заключила с де Рионом брак. Вот этого её отец регент уже не простил, и отправил де Риона в армию. А герцогиня очень болела, она страдала от порочащих её слухов, у неё оказалась подагра – болезнь крайне редкая в таком молодом возрасте, но связанная с излишним весом, алкоголем. 21 июля принцесса умерла, не дожив месяц до 24-летия.

В юном возрасте две следующие дочери воспитывались в монастыре Шелль. Видимо, это было удачнее.
Луиза-Аделаида (1698-1743) считалась самой красивой из дочерей герцога Орлеанского. В монастыре она интересовалась музыкой, науками, богословием и даже медициной. В 12 лет она появилась при дворе на свадьбе сестры. Вскоре ей сделал предложение двоюродный брат, Луи-Огюст де Бурбон, богатый наследник. Но она ему отказала. Рассматривалась возможность брака с принцем Шотландии, но эти, потерявшие корону Стюарты, были несерьезной партией. В 20 лет принцесса захотела выйти замуж за обычного дворянина, шевалье Сен-Мейсента, но родители были категорически против, был жесткий разговор с матерью, и Луиза-Аделаида решила уйти в монастырь. Родители тоже были против, но помешать не могли.


портрет Пьера Гобера. Хранится в Эрмитаже
Луиза-Аделаида взяла в монашестве имя Батильда. Она много сделала для аббатства Шель и местных жителей. Умерла от оспы в 45 лет.

Портрет Жана-Баптиста Сонтера

Её близкой подругой была сестра Шарлотта-Аглая (1700-61).

Пьер Гобер
К ней тоже сватался Луи-Огюст де Бурбон, который так потом и не женился. Затем ещё рассматривался брак с кузенами и разными иностранными принцами. В 17 лет принцесса влюбилась в молодого придворного, герцога Ришелье, которого через некоторое время посадили в тюрьму за заговор. Шарлотта просила родителей освободить Ришелье и разрешить ей выйти за него замуж.


Пьер Гобер
Но отец нашел ей жениха в Италии. В 1720 году Шарлотта-Аглая была выдана замуж за Франческо д’Эсте, наследного принца Модены.

Пьер Гобер. Невеста с цветами
Муж полюбил её, у них родилось несколько детей. Но принцесса очень скучала по Франции, стремилась туда вернуться, а французские родственники её не ждали, не принимали при дворе.

Никола де Ларжильер. Герцогиня Модены с семьей. 1733.
С годами она уже пыталась пристроить во Францию своих детей. А муж из-за её частых отлучек завёл любовницу. Тогда принцесса окончательно вернулась в Париж, где умерла в 1761 году.

Портрет неизвестного художника.

Луиза-Изабелла Орлеанская (1709-42) была четвертой выжившей дочерью регента. Когда между Францией и Испанией была очередная война, заключение мира была связано с двойными брачными договорами: французский малолетний король Людовик XV должен был жениться на испанской принцессе, а Луизу-Изабеллу выдавали замуж за наследника испанского престола. В ноябре 1721 года принцесса отправилась из Парижа в Мадрид, и там в январе 1722 Луиза-Изабелла вышла за муж за инфанта Луиса.


Пьер Гобер?
Её сестра обручилась с его младшим братом, но брак потом не состоялся. Непросто было в 12 лет освоить испанский придворный этикет. С испанскими родственниками у принцессы были конфликты, считалось, что она плохо воспитана. В 14 лет Луиза-Изабелла становится королевой Испании, когда её свёкор под влиянием депрессии решил удалиться от управления и передал власть сыну. Но юный король через полгода умирает от оспы.


Жан Ранк
Луиза-Изабелла вдова ещё до 15 лет, и договоренности с Францией расторгнуты, она уезжает в Париж, и её даже не платят испанскую королевскую пенсию. А во Франции она тоже особо никому не нужна, скромно живет во дворце Люксембург, посвящает время религии.

Филиппина-Элизабет (1714-34) в детстве воспитывалась в монастыре с младшей сестрой. А в 1722 году едет в Мадрид к старшей сестре, чтобы обручиться с испанским принцем Карлосом. Принцесса очень понравилась испанским родственникам. Её называли ангелом, её жених с удовольствием с ней общался. Красота и ум привлекли испанский двор, но осложнили отношения со старшей сестрой, будущей королевой. Но уже после вдовства Луизы-Изабеллы помолвка Филиппины была всё же расторгнута в 1728 году. Обе принцессы возвращались на родину. При испанском дворе Филиппину провожали с грустью, в отличии от её сестры. Мать Филиппины герцогиня Орлеанская не оставила надежды выдать дочь замуж за принца Карлоса, переговоры возобновились, когда он стал герцогом Пармы. Герцог сказал послу Франции, что он любит Филиппину и хотел бы жениться, но против правительство Испании. Через несколько лет Карлос стал королем Сицилии и мог жениться, но Филиппин умерла от оспы в 20 лет.


Жан-Марк Натье. 1731.

Луиза-Диана Орлеанская (1716-36) – младшая дочь регента. В 1732 году благодаря договоренности её матери с принцессой Конти Луиза-Диана вышла замуж за кузена Луи-Француа де Бурбона, принца Конти. В 1734 году Луиза-Диана родила сына, а затем умерла при вторых родах.

Пьер Гобер

Источники:
Мемуары герцога Сен-Симона, заслуживают отдельного внимания

Средства от всех болезней: кровопускание, слабительное и клистир...
Слева на заднем плане сцена расчленения.
Юмористическая гравюра Никола Герера, около 1700 года.

На медицинских факультетах университетов по-прежнему придерживаются теорий Галена и Гиппократа о четырех элементах (земля, воздух, огонь и вода как составляющие тела человека) и четырех темпераментах (кровь, желчь, флегма и черная желчь), влияющих на характер и здоровье индивидуума.

«Королевская фармакопея, галеновая и химическая» (Париж, 1676 г.) Моисея Шараса или «Универсальная фармакопея» (Париж, 1697 год) Никола Лемери подтверждают скудость медицинских познаний эпохи. Болезни традиционно лечат с помощью местных растений, и появление экзотических продуктов (чая, кофе, какао и особенно хины и мака) не ставит под сомнение античную доктрину. Терапевтические свойства также приписывают драгоценным камням и металлам. Богатым пациентам Диафуарусы и прочие Пургоны (врачи из пьесы Мольера «Мнимый больной») предлагают лечебные кашки, содержащие золото и жемчуг. Ртуть используется как элемент шоковой терапии при лечении сифилиса, а сурьмой пользуются для промывания желудка (с тех пор становится известно вредное влияние этого элемента на организм). Также медики прописывают лекарства животного происхождения (шпанские мушки, пиявки и прочие твари имеют честь продаваться в аптеках и на рыночных прилавках). Ингредиенты, окутанные орелом суеверия, вызывают недоверие властей. Особенно во время расследования дела от отравлениях.

И все же развитие медицины прогрессирует с открытием кровообращения британцем Уильямом Гарвеем и усовершенствованием микроскопа голландцем Антони ван Левенгуком. К несчастью для Франции, Парижский университет побеждает в спорах, и Ги Патен вместе Жаном Риоланом воплощают консерватизм, который укрепляют неудачи в научных экспериментах. Такой неудачей стали первые переливания крови, осуществленные Жан-Батистом Дени от барана к человеку, описанные с отвратительными подробностями в «Газете ученых» и в конце концов запрещенные парижским парламентом в 1670 году. И все же некоторые сложные операции уже освоены; в своих «Знаменитых людях» Шарль Перро воздает хвалу семейству Коло, специализировавшемуся на «операции с камнями», литотомии. Однако отсутствие правил гигиены и стерильности вредят результату даже хорошо проведенной операции.

Людовик XIV время от времени поддерживает полезные инициативы. В 1672 году в королевском ботаническом саду проходят курсы анатомического расчленения. Военная медицина модернизирована официальным учреждением служб здравоохранения флота (ордонансы 1674 и 1689 годов) и королевской армии (эдикт 1708 года). В 1674 году открывается королевский Дом инвалидов для калек войны и старых солдат, отслуживших более десяти лет (с 1710 года - двадцать лет). После создания лионского (1622) и парижского (1656) генеральных госпиталей подобные учреждения множатся в крупных городах Франции. Однако если благотворительная цель и сохраняется, эти заведения также имеют функции полицейского надзора, поскольку туда принудительно помещаются нищие и бродяги.

Университет Монпелье занимает положение диссидента по отношению к Парижскому, там гораздо легче прививаются новые идеи. Случайность ли, что первые медики короля - Франсуа Вотье, Антуан Валло, Антуан д"Акен и Ги-Кресан Фагон - все выходцы из лангедокской школы? Придворные врачи, состоящие на службе по три месяца, как и многие владельцы купленных должностей, толпятся у ложа умирающего монарха, чье мужество вызывает восхищение. «Журнал записей о здоровье короля» (1647- 1711) - очень познавательное чтиво, повествующее о медицинских и хирургических методах той эпохи. В 1684 году операция по удалению верхнего коренного зуба проходит неудачно, повреждение ротоносовой перегородки вызывает у короля длительное недомогание. В 1686 году Шарль-Франсуа Феликс успешно справляется с делом государственной важности, оперирует свищ заднего прохода. Бесчисленными прижиганиями, клистирами и кровопусканиями отмечена жизнь этого мученика, имевшего привилегию пользоваться услугами лучших последователей святого Косьмы! Окружение короля и прочее дворянство также пользуется услугами врачей. Когда не помогают наркотики и прочие снадобья, богатые пациенты отправляются лечиться на курорты, популярность которых растет день ото дня. Для лечения подагры или ревматизма модно ездить «на воды» (пить минеральные напитки и принимать ванны) в Форж, Бурбон л"Аршанбо, Виши, а также Бареж в Пиренеях. Это также удобный предлог удалиться от зараженного места, например от двора. Напомним трагический эпизод, когда в 1711-1712 годы три дофина умирают от оспы и кори. При беспомощности лекарей профилактическим средством против эпидемий чумы является свежий воздух и изоляция. (Возможно, именно это спасло Париж в 1668 году)

Псевдонаучные споры не интересуют жителей сельской местности. Здесь свое здоровье вверяют Богу. Повитухи, цирюльники и торговцы снадобьями (чаще всего ярмарочные) выглядят как знатоки своего дела или как шарлатаны. Лечение лекарственными травами и белая магия с ее отварами, компрессами, мазями и амулетами распространены повсеместно и отражают традиции предков. Духовенство и королевская власть стремятся ограничить лечебную практику, основанную на суеверии. Но разве сам Людовик XIV не является магом-целителем? Как и его предшественникам, ему приписывают некую силу, дарованную Богом. Король-чудотворец якобы может исцелять золотушных от их недуга. Но чем он может помочь от невзгод своего времени, разве что посочувствовать? В 1662 году голод терзает многие провинции, в частности Иль-де-Франс. В 1668- 1669 годы пандемия свирепствует в северных районах. В 1693-1694 годы убивает голод, в 1709-м - холодная зима. 

Бассине Ж.-Ф. Франция Людовика XIV. Великое время великих людей (1643-1715). Жан-Франсуа Бассине. – М., 2016, с. 290-294.

Здоровье и медицина

Говоря о состоянии средневековой медицины, нельзя обойти молчанием историю становления и развития корпораций врачей, хирургов, цирюльников и аптекарей, созданных для определения поля их деятельности и защиты привилегий. Необходимо также принимать в расчет конкретные условия, в которых пациенты прибегали к помощи врачей, состояние помещений, где им оказывались медицинские услуги и альтернативные способы лечения: совершение паломничества в святые места, обращение к целителям, семейные способы самолечения.

На развитие средневековой медицины большое влияние оказала четвертая книга «Этимологии» Исидора Севильского (умер в 636 г.), посвященная медицине, которую он рассматривал как науку о восстановлении жизненной энергии. Его концепция явилась естественным продолжением гуморальной теории Галена (II столетие), распространенной в IV в. византийцем Орибазием, и просуществовавшей вплоть до XVIII века! Согласно его концепции абсолютное равновесие жидких сред организма было недостижимым идеалом, поскольку человеческое тело находилось в процессе постоянных внутренних трансформаций. Предупреждение заболеваний и их лечение было основано на выборе правильного питания, которое максимально соответствовало бы одному из четырех типов темперамента (флегматик, сангвиник, холерик и меланхолик) и соотносилось бы со временем года. В течение долгого времени благотворительные организации, наряду с оказанием помощи бедным и обездоленным, занимались лечением больных и калек.

Исидор Севильский

В больнице святого Антония госпитальеры специализировались на врачевании отравления спорыньей (эпидемия, прокатившаяся по Европе в X–XII вв.). А исцелением слепых занимались в госпитале Кенз-Вен, основанном Людовиком Святым. Существует мнение, что в этих благотворительных заведениях отсутствовали специалисты, имеющие медицинское образование, хотя в действительности многочисленные представители церкви и монахи, работающие в них, не будучи дипломированными врачами, обладали несомненными медицинскими знаниями и умениями. Именно в монастырях тщательно и бережно хранили рукописные медицинские труды с аннотациями к ним. Совмещая медицинские знания с религиозными убеждениями, эти люди оказывали больным услуги и лечение, поддерживая их в духовном смысле (приводя в пример Иова как образец терпения), подготавливая их к смерти и прося в своих молитвах о даровании здоровья и успехов лицам, оказывающим покровительство этим заведениям. Каноники, руководящие Ланским госпиталем, были широко известны во всем королевстве. Их эффективные методы лечения и услуги, которые, в принципе, они оказывали неимущим слоям населения, были также востребованы в среде аристократов и местной буржуазии. Больницы при монастырях возглавлялись сведущими в медицине представителями духовенства, иногда они отправлялись по местным сельским медицинским заведениям для оказания врачебной помощи населению. Хильдегарда Бингенская (1098–1179 гг.), знаменитая аббатиса бенедиктинского монастыря, настоятельно советовала в своих сочинениях использовать лекарственные травы, минералы и драгоценные камни для лечения некоторых заболеваний.

Однако с конца XII в. и особенно в XIII столетии происходит отделение медицины от церкви. Не обладая священническими санами, светские представители новых поколений врачей прослыли в народе жадными, хотя оплата оказываемых ими услуг была для них жизненной необходимостью. Светские врачи участвовали в комиссиях по освидетельствованию прокаженных и подтверждению (или опровержению) диагноза, а также изучали архивы госпитальеров. А в это же время церковь эпохи григорианской реформы без устали напоминала некоторым религиозным орденам, что они слишком вовлечены в медицинскую деятельность в ущерб проповедничеству и нарушают запрет церкви на пролитие крови. Постепенное отторжение церкви от врачебной практики совпало по времени с появлением корпораций врачей и аптекарей. Услуги, не требующие высокой квалификации (кровопускания, мелкие операции) оказывались цирюльниками, хирургами и повитухами (родовспоможение).

Оставляя занятие медициной светским лицам, церковь продолжала выражать кардинальное недоверие по отношению к разного рода целителям, и в частности, по отношению к vetulae (старые женщины, «бабки», ведающие травами и обладающие некоторыми эмпирическими знаниями). «Книга простых медицинских средств» Матьё Платеария, появившаяся в Салерно между 1130 и 1160 гг., стала настоящей библией для аптекарей всей Европы. Салернская медицинская школа вообще пользовалась высокой репутацией, хотя доверие к ней с введением в число ее членов женщин постепенно стало падать. Во Франции Шартрская школа (XI и XII в.), а затем Парижский университет начали теоретические исследования в области медицины. Целью школы города Монпелье, входившего в состав Арагонского графства, а затем Майорки (с 1204 по 1349 г.) было наблюдение за больными. В ней преподавал Арно де Вильнёв (умер в 1311 г.), врач пап, написавший «Зеркало введения в медицину» и «Различные направления медицины». Наряду с дипломированными врачами, на юге Франции работали еврейские врачи, получившие большое признание и образовавшие свою собственную школу. Апогей расцвета их деятельности пришелся на XII столетие, и, несмотря на запреты церкви, их пациентами были многие христиане; впоследствии школа пришла в упадок в результате гонений, которым подвергались евреи.

Средства, к которым прибегали средневековые врачи для постановки диагноза, были немногочисленными: измерение частоты пульса, исследование особенностей крови и флегмы (слизистых выделений), желчи (черная или желтая) и мочи.

При прописывании лечения врачи принимали во внимание лунные фазы и знаки зодиака, каждый из которых, по их мнению, имел предрасположение к определенным заболеваниям (у овнов часто возникали головные боли, у львов – сердечные болезни и заболевания желудка…). Они прописывали медикаменты, в основе которых были лекарственные растения, наркотические, возбуждающие и стимулирующие средства (опиум, камфара, мускус, ароматическая смола мирра, алоэ), пряности (корица, гвоздика, мускатный орех) и животные продукты (высушенная и измельченная улитка излечивала бесплодие и облысение). Принципом лечения было назначение лекарственных препаратов, оказывающих противоположное воздействие на жидкостные среды организма. Следует отметить, что медицина того времени не имела анатомических знаний о строении человеческого тела. Первое вскрытие трупа произошло в 1315 г. в Болонье, в 1376 г. – на факультете в Монпелье и в 1407 г. – в Париже. Для восполнения редких возможностей непосредственного изучения человеческого тела получили большое распространение анатомические рисунки. Но роль сердца в функционировании организма и принципы циркуляции крови пока оставались неизвестными. С приходом Черной смерти (чумы) врачи советовали изолировать больного, окуривать дома ароматическими травами и маслами для отпугивания мух и насекомых, тщательно мыть руки и ноги и подвергать пищу кулинарной обработке. А Жак Депар рекомендовал на этот период не селиться вблизи от общественных бань.

Но нельзя забывать, что для лечения обычных заболеваний люди Средневековья прибегали и к другим средствам: совершение паломничества, обращение к местным целителям и «кустарям» от медицины (зубодерам, извлекателям камней, банщикам, парильщикам и костоправам), которым они с большей охотой доверяли свои страждущие тела.

Грубая тканевая кукла младенца, появляющегося из матки — один из первых акушерских манекенов в натуральную величину, используемый для обучения сельских женщин практике родов и акушерства. Такие манекены были придуманы новаторской французской акушеркой XVIII века. Её звали Анжелика Кудрэ (полное имя Angélique Marguerite Le Boursier du Coudray).

Анжелика дю Кудрэ родилась в 1715 году в Клермон-Ферране, в выдающейся французской семье потомственных медиков. Мало что известно о годах её молодости, за исключением того факта, что в возрасте 25 лет она закончила Колледж хирургии в Париже. Примерно в это же время у неё возник конфликт с практикующими мужчинами, которые называли себя хирургами. Медики-мужчины во всех областях медицины утверждали свои роли, включая роды; хотя акушерство традиционно была заботой женщин-акушерок. Хирурги считали, что их современные научные методы для матерей и младенцев лучше, чем народная медицина, практикуемая акушерками.

Сразу по окончанию Анжеликой Маргаритой школы, вскоре после того, как у неё возник спор с мужчинами-хирургами, женщинам стали запрещать получать образование в области акушерства. Смутившись от такого решения, женщины запротестовали и потребовали, чтобы им было позволено становиться акушерками. Мадам дю Кудрэ была среди них. Она поддержала женщин. Она утверждала, что если надлежащая подготовка не будет дана им, то акушерки продолжат практиковать, будучи неподготовленными и, тем самым, могут нанести вред своим пациенткам. Более того, она заявила, что без обучения Франция будет испытывать нехватку акушерок.

Медицинское сообщество прислушалось к её словам, и женщин снова стали принимать для обучения технике родов. Чтобы оказать помощь студенткам, Анжелика Кудрэ была назначена в качестве главной акушерки знаменитой парижской больницы «Хетель Дье».

В 1759 году с мадам дю Кудрэ встретился король Людовик XV, который попросил её научить акушерству женщин-фермеров, проживающих в сельских районах, чтобы снизить младенческую смертность. В 1760-1783 годах она колесила по всей Франции, делясь своими обширными знаниями с бедными сельскими женщинами. В течение того периода она провела обучение в более чем сорока городах и сельских местечках, непосредственно обучив 4000 студентов и более 500 мужчин-хирургов и врачей.

В обучении сельских женщин, Кудрэ использовала акушерские манекены, которые сама же и создала. Манекен был моделью нижней части женского тела из ткани и кожи. Иногда он содержит начинку и состоит из реальных человеческих костей, образующих торс. Струны и ремни служат для имитации растяжения родового канала и промежности, чтобы продемонстрировать процесс родов. Голова младенца-манекена имеет сформированный нос, пришитые уши, нарисованные чернилами волосы, открытый рот и язык. Манекены были настолько подробны и точны, что Академия хирургии одобрила их как подходящую модель для практики родов.

Angélique du Coudray написала книгу под названием «Abrégé de l’Art des Accouchemens», содержащую все её лекции, которые она давала акушеркам, когда путешествовала по Франции. В этой книге 38 глав: рассмотрены такие темы, как женские репродуктивные органы, надлежащий уход за беременными женщинами, акушерство, различные проблемы во время родов и различные редкие случаи.

Манекен, сделанный по эскизам мадам дю Кудрэ — выставлен в Руане (музей Флобера и истории медицины)

Она умерла в Бордо 17 апреля 1794 года. Существует загадка вокруг её смерти, потому что она умерла в период, известный как «Царство террора» — время Французской революции, когда Франция очищала себя от врагов. Многие исследователи считают, что Кудрэ была тайно казнена, потому что она была протеже короля Людовика XV, «королевской повитухой». Другие считают, что Анжелика дю Кудрэ просто умерла по старости. На момент её смерти ей было 82 года.