Ванька-ротный. Александр Шумилин: Ванька-ротный Шумилов ванька ротный

Документ № 7.3 Выдержка из письма В. Ф. Трибуца Н. Г. Кузнецову с замечаниями по рукописи «Годы войны» Уважаемый Николай Герасимович!Может быть мои замечания и опоздали… Прошу извинить, что пишу от руки.Желаю доброго здоровья и творческих успехов.С уважением, В.

ДОКЛАД ОСОБОГО СОВЕЩАНИЯ О ПРИБЛИЖАЮЩЕМСЯ ИСЧЕРПАНИИ ЛЮДСКОГО ЗАПАСА К концу 1916 г. контингент ратников ополчения II разряда близился к исчерпанию. Россия стояла перед казавшимся недопустимым для обыденного представления затруднением в пополнении своей вооруженной

Глава 9 Тайна «Особого запаса» Берлинский конгресс не принес стабильности на Ближнем Востоке. В Турции по-прежнему волновались христиане, Британия захватила Кипр и всерьез рассматривала планы превращения Константинополя в «свободный порт под английской

Книга Александра Шумилина «Ванька-ротный» считается одной из самых правдивых и болезненных книг о войне. Она читается с большим трудом из-за переживаний, которые вызывает, хотя слог автора легок для восприятия. Здесь нет излишних усложнений для красочности языка. Эта книга написана человеком, который хотел лишь рассказать о том, что видел своими глазами. Это воспоминания, которые были восстановлены по письмам с фронта.

В книге рассказано о войне в период с 1941 г. до весны 1944 г., здесь передано то, что происходило на разных фронтах. Сам автор командовал стрелковой ротой и своими глазами видел смерть тех, кто был рядом с ним. В книге он подробно рассказывает не только о ходе самой войны, но и о взаимоотношениях в войсках, о внутреннем устройстве армии. Многое из того, что написано о жизни солдат, может принести душевную боль. Когда представляешь, как они страдали от недостатка пищи и воды, от холода и боли, не имели нормальной одежды, становится очень тяжело. При этом многие понимали, что не доживут и до конца месяца, в том числе и командиры, которые не всегда считали нужным заботиться о тех, кого завтра может уже не быть в живых.

Здесь без прикрас рассказано о том, как проходили бои, как боялись солдаты и командиры, что переживали, идя на бой или отступая под натиском противника. Читая, понимаешь, чем было обусловлено такое большое количество человеческих потерь во время войны. Эту книгу вряд ли удастся забыть, настолько ярко писатель передает гнетущую атмосферу войны, настолько сильно погружает в ощущение безысходности и несправедливости, настолько правдиво рассказывает о событиях давно минувших лет.

На нашем сайте вы можете скачать книгу "Ванька-ротный" Шумилин Александр Ильич бесплатно и без регистрации в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.

Текущая страница: 1 (всего у книги 98 страниц) [доступный отрывок для чтения: 54 страниц]

Александр Ильич Шумилин
Ванька-ротный

"… и каждый из них, умирая, хотел что-то

сказать… Сказать тем, кто останется после

них жить на этой земле, пропитанной их

кровью. Эти мысли и не дают мне покоя".

Сведения о рукописи «Ванька ротный» гвардии капитана запаса Шумилина А. И

Рукопись охватывает период Великой Отечественной Войны с августа 1941 по апрель 1944 г. и затрагивает события которые разворачивались на…

Фронтах:

Резервный фронт (21.09–07.10.41),

Западный фронт (07–21.10.41),

Калининский фронт (21.10.41–02.10.43),

1 Прибалтийский фронт (02.10.43–15.04.44)

Оборонительных операциях:

Вяземская операция (02–13.10.41),

Калининская операция (10.10–04.12.41)

Наступательных операциях: (Информация на соответствие ещё не проверялась.)

Калининская операция (05.12.41–07.01.42),

1 Ржевско-Вяземская операция (08.01.41–20.04.42),

Бои у города Белый (02–27.07.42),

1 Ржевско-Сычевская операция (30.07–23.08.42),

2 Ржевско-Сычевская операция (25.11–20.12.42),

2 Ржевско-Вяземская операция (02–31.03.43),

Смоленская операция (07.08.43–02.10.43),

Духовщинско-Демидовская операция (14.09–02.10.43)

А также в боях местного значения, вплоть до начала Белорусской стратегической наступательной операции.

Наступление на Витебск (03.10.43–12.12.43),

Городокская операция (13–18.12.43),

Наступление под Витебском (??.02 -??.03.44)

Рукопись включает в себя отдельные части, каждая из которых имеет собственную нумерацию страниц:

1941 год – части 01–11, 333 стр.

1942 год – части 12–18, 318 стр.

1943 год – части 19–38, 420 стр.

1944 год – части 39–46, 165 стр.

Общий объем рукописи превышает 1200 машинописных листов, отпечатанных через 1,5 интервала (с учетом рукописных 1152). Каждый лист насчитывает 40–42 строк по 65–70 знаков. Автор работал над рукописью, в течении восьми лет, до последнего своего часа. К сожалению, многое не успел, в том числе иллюстрации остались «за кадром». Все описанные события восстановлены по памяти, основным источником хронологии событий были письма с фронта. Например, складки местности описаны с такой точностью, что при желании можно выйти в конкретную точку по её описанию.

«Знакомство с рукописью позволяет сделать вывод о том, что автору есть о чём рассказать читателям … Подкупает искренность, красочность отдельных зарисовок, касающихся солдатских будней, трудных, изнурительных маршей, тех невзгод, которые выпали на долю красноармейцев и командиров в начальный период войны. Всё это, несомненно, является достоинством рукописи, говорит о том, что автор в определенной мере владеет пером … Слов нет, автором проделана большая работа, но в представленном виде рукопись не отвечает требованиям, которые предъявляются к военным мемуарам…».

Краткие сведения об авторе рукописи «Ванька ротный»

Шумилин Александр Ильич

Год рождения – 1921

Год смерти – 1983

Национальность – русский

Прохождение службы в Вооружённых Силах Союза ССР – с 25.10.1939 по 17.03.1946

Курсант МКПУ – 10.1939 – 08.1941

Командир взвода – 08.1941 – 10.1941

Командир роты – 10.1941 – 01.1942

Адъютант сб – 01.1942 – 03.1942

Командир роты – 03.1942 – 09.1942

Начальник штаба опб – 09.1942 – 03.1943

ПНШ сп по разведке – 03.1943 – 04.1944

На излечении по ранению – 04.1944 – 10.1944

Помощник военного коменданта – 10.1944 – 09.1945

Военный комендант – 09.1945 – 03.1946

Имеет боевые награды.

Член ВКП(б) с марта 1943 года.

Воинское звание гвардии капитан.

Инвалид ВОВ

Что такое война? 1
«Что такое война?», – слова автора, а соединять их в один текст в 1984 году, мне пришлось самому. Не хотел оставлять их за пределами рукописи (Шумилин Н.А.)

В октябре 1975 года я получил письмо от комсомольцев военно-патриотического отряда «Маресьевец» школы № 42 города Калинин 2
Во времена «перестройки» в 1990 году переименован в город Тверь.

с просьбой назвать фамилии тех, кто захоронен в братской могиле, возле платформы станции Чуприяновка 3
Станция Чуприяновка. Вторая остановка электрички Тверь – Москва.

Я написал в письме о боях за станцию Чуприяновка и о том, как погибшие солдаты стали неизвестными. Обстоятельства сложились так, что с тех пор я решил привести в порядок свои воспоминания. Собственно, это письмо и послужило началом работы над книгой, – восстановить подробно в памяти всё пережитое. Сейчас, когда мой «финиш» недалеко, хочется успеть, как можно больше сделать. Свободного времени мало, я то болею, то работаю, а время бежит быстрее мысли.

В те суровые дни войны, вся тяжесть в боях по освобождению земли нашей легла на пехоту, на плечи простых солдат. Получая пополнение в людях, мы вели непрерывные бои, не зная ни сна, ни отдыха. Захлёбываясь кровью и устилая трупами солдат эту прекрасную землю, мы цеплялись за каждый бугор, за каждый куст, за опушки леса, за каждую деревушку, за каждый обгорелый дом и разбитый сарай. Многие тысячи и тысячи наших солдат навечно остались на тех безымянных рубежах.

В декабре 1941 года мы были плохо обеспечены оружием и боеприпасами. Артиллерии и снарядов практически не было. У нас, в стрелковых ротах, были только винтовки и десяток патрон 4
«Патрон» – армейский жаргон, в тексте книги оставлен без изменения.

на брата. Время было тяжёлое, враг стоял под Москвой. Вам трудно будет представить, какие это были бои. Немец был вооружен «до зубов», его артиллерия разносила наши позиции не жалея снарядов…

Очень многие из вас, имея поверхностное представление о том, что такое война, самоуверенно считают, что они в достаточной степени осведомлены. Про войну они читали в книжках и смотрели в кино. Меня, например, возмущают книжицы "про войну", написанные прифронтовыми "фронтовиками" и "окопниками" штабных и тыловых служб, в литературной обработке журналистов.

А что пишут те, которых возвели до ранга проповедников истины?! Взять хотя бы К. Симонова с его романами про войну. Сам К. Симонов 5
К. Симонов как-то заметил, что «не имея личного военного опыта, о войне писать вообще невозможно». Сб.: Литература великого подвига. М., 1970, вып. 1, с. 61.

войны не видел, смерти в глаза не смотрел. Ездил по прифронтовым дорогам, тёр мягкое сиденье легковой машины. Войну он домысливал и представлял по рассказам других, а войну, чтобы о ней написать, нужно испытать на собственной шкуре! Нельзя писать о том, чего не знаешь. О чём может сказать человек, если он от войны находился за десятки километров?!..

Многие о войне судят по кино. Один мой знакомый, например, утверждал, что когда бой идёт в лесу, то горят деревья.

– Это почему? – спросил я его.

– А разве ты в кино не видел?

По кино о войне судят только дети. Им непонятна боль солдатской души, в кино им подают стрельбу, рукопашную с кувырканиями и пылающие огнём деревья, облитые перед съёмкой бензином.

Художественное произведение, поставленное в кино, или так называемая "хроника событий" 6
Автор рассказывал, как снимали «хронику событий» во время войны: «Роту отводили в тыл и приказывали бежать по полю». Вот таким Макаром наши доблестные «фронтовые» кинооператоры снимали «документальную хронику»

Дают собирательный образ: боёв, сражений и эпизодов, – отдаленно напоминающий войну. Должен вас разочаровать, от кино до реальной действительности на войне, – очень далеко. То, что творилось впереди, во время наступления стрелковых рот, до кино не дошло. Пехота унесла с собой в могилу те страшные дни.

Войну нельзя представить по сводкам Информбюро. Война – это не душещипательное кино про любовь на "фронте". Это не панорамные романы с их романтизацией и лакировкой войны. Это не сочинения тех прозаиков-"фронтовиков", у которых война – только второй план, фон, а на переднем, заслоняя всё пространство в кружевах литературных оборотов и бахроме, стоит художественный вымысел. Это не изогнутая стрела, нарисованная красным карандашом и обозначающая на карте остриё главного удара дивизии. Это не обведенная кружочком на карте деревня…

Война – это живая, человеческая поступь солдата, – навстречу врагу, навстречу смерти, навстречу вечности. Это человеческая кровь на снегу, пока она яркая и пока ещё льётся. Это брошенные до весны солдатские трупы. Это шаги во весь рост, с открытыми глазами – навстречу смерти. Это клочья шершавой солдатской шинели со сгустками крови и кишок, висящие на сучках и ветках деревьев. Это розовая пена в дыре около ключицы – у солдата оторвана вся нижняя челюсть и гортань. Это кирзовый сапог, наполненный розовым месивом. Это кровавые брызги в лицо, – разорванного снарядом солдата. Это сотни и тысячи других кровавых картин на пути, по которому прошли за нами прифронтовые "фронтовики" и "окопники" батальонных, полковых и дивизионных служб.

Но война – это не только кровавое месиво. Это постоянный голод, когда до солдата в роту доходила вместо пищи подсоленная водица, замешанная на горсти муки, в виде бледной баланды. Это холод на морозе и снегу, в каменных подвалах, когда ото льда и изморози застывает живое вещество в позвонках. Это нечеловеческие условия пребывания в живом состоянии на передовой, под градом осколков и пуль. Это беспардонная матерщина, оскорбления и угрозы со стороны штабных "фронтовиков" и "окопников" 7
Батальонного, полкового и дивизионного начальства.

Война – это как раз то, о чём не говорят, потому что не знают. Из стрелковых рот, с передовой, вернулись одиночки. Их никто не знает, и на телепередачи их не приглашают, а если кто-то из них и решается сказать правду о войне, то ему вежливо закрывают рот…

Напрашивается вопрос: кто из оставшихся в живых очевидцев может сказать о людях, воевавших в ротах? Одно дело – сидеть под накатами, подальше от передовой, другое дело – ходить в атаки и смотреть в упор в глаза немцам. Войну нужно познать нутром, прочувствовать всеми фибрами души. Война – это совсем не то, что написали люди, не воевавшие в ротах!

Тех, кто был во время войны приписан к ДКА 8
ДКА – Действующая Красная Армия.

Я делю на две группы, на фронтовиков и «участников», – на тех солдат и офицеров, которые были в ротах, на передовой во время боя, и на тех, кто сидел у них за спиной, в тылу. Война для тех и других была разная, поэтому и говорят, и помнят о ней те и другие по-разному.

Это были нечеловеческие испытания. Кровавые, снежные поля были усеяны телами убитых, кусками разбросанного человеческого мяса, алыми обрывками шинелей, со всех сторон неслись отчаянные крики и стоны солдат… Всё это надо самому пережить, услышать и увидеть, чтобы во всех подробностях представить эти кошмарные картины войны.

Вот и сейчас, я пишу и вижу 9
Это не просто красивые слова, это реальность. Автор, по призванию, был художником. 40 лет спустя после войны, когда автор стал писать воспоминания, он свою войну видел, как цветное кино.

, – они передо мной, как живые… Я вижу изнуренные, бледные лица солдат, и каждый из них, умирая, хотел что-то сказать… Сказать тем, кто останется после них жить на этой земле, пропитанной их кровью. Эти мысли и не дают мне покоя.

С какой безысходной тоской о жизни, с каким человеческим страданием и умоляющим взором о помощи, умирали эти люди!.. Они погибали не по неряшливости и не в тишине глубокого тыла, как те сытые и согретые теплом деревенских изб и жителей 10
Сначала автор написал «женщин», а позже, в варианте для школьников заменил на «жителей».

прифронтовые «фронтовики» и «окопники».

Они – фронтовики и окопники стрелковых рот, перед смертью жестоко мёрзли, леденели и застывали насмерть в снежных полях на ветру. Они шли на смерть с открытыми глазами, зная об этом, ожидая смерть каждую секунду, каждое мгновение, и эти маленькие отрезки времени тянулись, как долгие часы.

Осужденный на смерть, по дороге на эшафот, так же как и солдат с винтовкой в руках, идущий на немца, всеми фибрами своей души ощущает драгоценность уходящей жизни. Ему хочется просто дышать, видеть свет, людей и землю. В такой момент человек очищается от корысти и зависти, от ханжества и лицемерия. Простые, честные, свободные от человеческих пороков солдаты каждый раз приближались к своей последней роковой черте.

Без "Ваньки ротного" солдаты вперёд не пойдут. Я был "Ванькой ротным" и шёл вместе с ними. Смерть не щадила никого. Одни умирали мгновенно, другие – в муках истекали кровью. Только некоторым из сотен и тысяч бойцов случай оставил жизнь. В живых остались редкие одиночки, я имею в виду окопников из пехоты. Судьба им даровала жизнь, как высшую награду.

С фронта пришли многие, за спиной у нас много было всякого народа, а вот из пехоты, из этих самых стрелковых рот, почти никто не вернулся.

На фронте я был с сентября сорок первого года, много раз ранен. Мне довелось с боями пройти тяжелый и долгий путь по дорогам войны. Со мной рядом гибли сотни и тысячи солдат и младших офицеров. Многие фамилии из памяти исчезли. Я иногда даже не знал фамилии своих солдат, потому что роты в бою хватало на неделю. Списки солдат находились в штабе полка. Они вели учёт и отчитывались по потерям. Они высылали семьям извещения.

У лейтенанта в роте были тяжелые обязанности. Он своей головой отвечал за исход боя. А это, я вам скажу, не просто! Как в кино – сел и смотри. Немец бьёт – головы не поднять, а "Ванька ротный" – кровь из носа, должен поднять роту и взять деревню, и ни шагу назад – таков боевой приказ.

Вот и теперь у меня перед глазами ярко встали те кошмарные дни войны, когда наши передовые роты вели ожесточенные бои. Всё нахлынуло вдруг. Замелькали солдатские лица, отступающие и бегущие немцы, освобожденные деревни, заснеженные поля и дороги. Я, как бы снова почувствовал запах снега, угрюмого леса и горелых изб. Я снова услышал грохот и нарастающий гул немецкой артиллерии, негромкий говор своих солдат и недалёкий лепет засевших немцев.

Вероятно, многие из вас думают, что война это – интересное представление, романтика, героизм и боевые эпизоды. Но это не так. Никто тогда – ни молодые, ни старые – не хотели умирать. Человек рождается, чтобы жить. И никто из солдат павших в бою не думал так быстро погибнуть. Каждый надеялся только на лучшее. Но жизнь пехотинца в бою висит на тоненькой ниточке, которую легко может оборвать немецкая пуля или небольшой осколочек. Солдат не успевает совершить ничего героического, а смерть настигает его.

Каждый человек имеет силы сделать что-то большое и значительное. Но для этого нужны условия. Должна сложиться обстановка, чтобы порыв человека заметили. А на войне, в стрелковом бою, где мы были предоставлены сами себе, чаще случалось, что каждый такой порыв оканчивался смертью.

На войне наша земля потеряла миллионы своих лучших сыновей. Разве те, кто в сорок первом с винтовкой в руках и горстью патрон шли на верную смерть, не были героями?! Я думаю, что именно они являются теми единственными и истинными героями. Они спасли нашу землю от нашествия, и их кости остались в земле. Но и по сей день лежат они неизвестными, ни могил, ни имен.

Только за одно то, что перенёс русский солдат, он достоин священной памяти своего народа! Без сна и отдыха, голодные и в страшном напряжении, на лютом морозе и всё время в снегу, под ураганным огнём немцев, передовые роты шли вперёд. Невыносимые муки тяжелораненых, которых подчас некому было выносить, – всё это выпало на долю, идущему на врага пехотинцу.

Жизнь человеку дается один раз, и это самое ценное и дорогое, что есть у каждого. На войне были многие, но ещё больше – десятки миллионов 11
О потерях СССР и Германии во Второй мировой войне.

Остались лежать в мёртвой тишине. Но не все живые и вернувшиеся с войны знают, что означает идти в составе стрелковой роты на верную смерть.

В моей книге "Ванька ротный" больше человеческого горя и страданий, чем радостных и веселых боевых эпизодов.

Возможно, мне не удалось в полной мере и беспристрастно передать всё пережитое. Но всё это было, – в моей жизни, на войне, в действительности и на самом деле. Вы должны понять эту суровую правду!

Окопник, сразу и без домысливания понял бы меня. И не только понял, а и добавил от себя, что я слишком мягко рассказал о некоторых штрихах войны и не сказал от всей души крепкое слово о войне.

Почитайте книгу "Ванька ротный" и подумайте, чем отличается фронтовик от иного "фронтовика" и что такое война!

1941 год

Глава 1. Отправка на фронт

Август 1941 года

Отправка на фронт. Селижарово. Вязовня. Передислокация. Марш на Селижарово. Кувшиново.

Воинская часть, куда я был назначен после окончания училища 12
Московское Краснознаменное Пехотное Училище им. Верховного Совета РСФСР. В то время его также называли «Кремлевским» училищем, так как оно с 1918 по 1935 год несло охрану и оборону Кремля и размещалось в Кремле. Обычно, 7 ноября выпускники училища принимали участие в параде на Красной площади. 22 июня 1941 года, курсанты училища находились в летних лагерях на берегу озера Сенеж. После митинга по случаю выступления Молотова по радио, с объявлением о начале войны, почти все курсанты подали рапорта о немедленной отправке на фронт. Со слов автора: Он, в это время, сидел на гаубтвахте.

Формировалась в летних лагерях на берегу озера Сенеж 13
Город Солнечногорск Московской области.

Боевое назначение и номер нашей новой части мы в первые дни не знали. Мы знали твёрдо только одно – после получения комплекта людьми и техникой мы будем отправлены сразу на фронт. Солдаты на сборный пункт к нам прибывали командами из Москвы. Они прибывали проходящими поездами и потом пешком добирались вокруг озера до лагерей. Здесь их встречали, сортировали и распределяли. Жили мы в то время в палатках отдельно от летних лагерей училища. Потом прибывших в сопровождении старшин разводили по ротам.

Обмундирование новобранцы получали на сборных пунктах в Москве, куда они по призывным повесткам приходили со своими матерями, женами и детьми. Предъявив повестки при проходе железных ворот, они прощались с родными и исчезали в дверях казармы. Потом, через некоторое время, они показывались где-то в узком окне, махали руками и смотрели в толпу, стоявшую за железной оградой. Скомплектованные команды выезжали на машинах с другой стороны. А матери, дети и жены оставались стоять в надежде ещё раз увидеть их в узком окне.

По дороге со станции вскоре загрохотали двуколки, походные кухни и армейские повозки. Потом пропылили две крытые полуторки и одна легковая Эмка. Повозки, машины и люди не сразу входили в воинский строй. Сначала были толкотня, беготня и обычная неразбериха. Решали, кого куда направлять. Потом постепенно всё вставало на свои места. В роты поступили повозки, лошади и повозочные. Московские ломовые извозчики, отобранные быть при обозе, посматривали на солдат огневых расчётов со стороны и были довольны, что их приставили к лошадям и телегам, а не сунули к пулемётам и пушкам. Там, где будут стрелять и убивать, на телегах не ездят!

В наших огневых взводах, нужно сказать, простых солдат-стрелков не было. Нас комплектовали специалистами орудийных и пулемётных расчётов. Среди наших солдат были командиры орудий, пулемётных расчётов, наводчики, заряжающие, оружейники, телефонисты. Годами все солдаты были не молоды. Средний возраст их составлял сорок лет 14
Список найденных в «ОБД Мемориал» ФИО по 297 опб (опаб).

Были во взводе два-три молодых паренька, они выполняли обязанности подносчиков снарядов и патрон.

Нашей части присвоили номер, и она стала называться 297-ой отдельный арт-пуль батальон УРа Западного 15
Сноска автора: УР – укрепрайон. В официальных источниках: УР – укрепленный район, 297 опаб – отдельный пулеметно-артиллерийский батальон (опб) с 20.09.41 по 01.11.41. Резервный Фронт 1-го формирования образован 30 июля 1941 с целью объединить действия резервных армий Западного Фронта на Ржевско-Вяземском оборонительном рубеже. В состав фронта вошли 24-я, 31-я, 32-я, 33-я, 34-я, с 7 августа 43-я и 49-я армии. Через два месяца, 12 октября РФ был объединен с Западным Фронтом. 30 июля 1941 группа армий «Центр» и входившая в её состав 9-я армия вермахта, под командыванием генерала Штрауса, остановили наступление на Москву и в ходе подготовки к операции «Тайфун» приступили к сооружению оборонительных позиций.

фронта. Мы должны были занять огневые бетонные ДОТы 16
ДОТ – долговременная огневая точка.

укрепрайона, протянувшегося от Ярцева до Осташкова 17
Ржевско-Вяземская линия обороны Резервного Фронта шла от Осташкова на Селижарово и Ельцы. От Ельцов она поворачивала на Оленино, изгибалась на запад вокруг Оленино и шла на юго-восток к истокам Днепра. Затем вдоль Днепра шла на Дорогобуж и Ельню… " К началу октября 1941 г. при плане 5 тыс. железобетонных ДОТов построили 853. Взамен ДОТов было возведено свыше 3 тыс. ДЗОТов (дерево-земляных огневых точек).

Нам этого не говорили, мы этого и не должны были знать.

Р-В линия обороны РФ на схеме "Восточный фронт на 02.10.1941 года.

Прошло несколько дней в роты прибыли офицеры запаса. Появился и наш командир роты старший лейтенант Архипов. Ему было тогда около тридцати. Архипов был среднего роста, волосы русые, лицо простое, открытое. У него была добрая улыбка. Но улыбался он не всегда, чаще был сосредоточен и занят делами роты. Он был кадровый офицер и прибыл в наш батальон из другой воинской части. Движения и речь у него были спокойными, команды и приказы он отдавал негромко, без крика. Он вроде не приказывал, а как будто просил. Сначала это было непривычно. На нас прежде орали и от нас требовали подавать команды зычным голосом, а тут был простой деловой разговор. Вскоре мы перестали суетиться, вертеться на каблуках и козырять навытяжку. Его исключительное спокойствие и в первую очередь рассудительность передались нам, и было неудобно подходить к нему чеканным шагом, шаркать ногами и стучать каблуками, как этого требовали от нас в училище.

Вся фигура Архипова и его внимательный взгляд говорили о том, что на войне нужна голова, а не строевая выправка. Дисциплина не в лихости и не в ухарстве, а в простых русских словах, без надрыва и крика. Вот что теперь должно было войти в нашу жизнь. На войне не нужно будет козырять, и бить каблуками. На войне нужна стойкость и выдержка, терпение и спокойствие, точное выполнение приказа и команды. На войне тебя солдат должен понимать с полголоса.

В один прекрасный день нам привезли и выдали каски. Командир роты вызвал нас к себе и сказал:

– Приучите солдат носить каски! И не на заднице на поясном ремне, а на голове, как положено бойцу по уставу. Вижу, ходят они и бросают их, где попало.

Солдаты были сугубо гражданские лица. За обедом и в курилке у них рука тянулась под скулы. Было всё время желание ослабить ремешок.

– Вот когда с котелком они будут управляться, не снимая каски, – считайте, что вы их уже приучили!

Со дня на день ожидалась отправка на фронт. На учебных площадках училища мы обучали солдат штыковому бою – колоть штыками и работать прикладами.

– Нам это не нужно, товарищ лейтенант! Мы будем, как финны, в ДОТах сидеть.

Я им не возражал, но всё же сказал:

– Без физических упражнений немыслима одиночная подготовка бойца. Без тренировки физических данных солдат не солдат!

– Ну, если как учебные, то давай командуй, нам лейтенант!

Уже с первых шагов они решили опробовать и прощупать меня. Они хотели узнать, насколько я упорный и придирчивый или покладистый и уступчивый. Солдат всегда норовит всё знать наперёд. Я не обрывал их окриками и спокойно требовал выполнения команд. Они нехотя подчинялись, но каждый раз старались отлынить, шла проба сил. В конце концов, я им сказал:

– Вы призваны в действующую армию и обязаны выполнять то, что от вас требуют. Кто будет отлынивать, и сопротивляться тихой сапой, я вынужден буду на тех подать рапорт для отчисления в пехоту! Последние мои слова подействовали на них исключительно проникновенно.

***

И вот настал день отправки на станцию и погрузки в эшелон. Роты построились в походную колонну и знакомая, мощенная булыжником дорога под грохот солдатских сапог, поползла назад. Повозки, груженные фуражом, продовольствием, амуницией и боеприпасами, стуча и пыля, потянулись на станцию вслед за ротами. За ними повзводно зашагали солдаты. Взвод за взводом, рота за ротой уходили на войну. И теперь эта узкая мощеная дорога вокруг Сенежа 18
Озеро Сенеж.

стала для нас началом неизвестного пути.

Смотреть на солдат было грустно и весело. Здесь действовал какой-то пестрый закон живой толпы. Одни шли легко, шустро и даже весело, другие наоборот, шли понуро, устало и нехотя. Одни торопились, вырывались из строя куда-то вперёд, другие наоборот, едва по земле волочили ноги.

Тут одна мощеная булыжником дорога – в сторону не свернёшь. День был жаркий и душный. Некоторым из солдат скатки шинелей с непривычки терли и жгли шеи, и они без конца их перекладывали на плече и вертели головами. Из-под касок по вискам и щекам сбегали струйки пота. Гимнастерки на спине быстро намокли от пота и потемнели. Одни из солдат под тяжестью ноши шли молча, ни о чём не думая. Другие наоборот, переговаривались, шутили, радуясь, что покончили со старой жизнью. У третьих на потном лице выражалась тоска, и они мысленно хоронили себя, прощаясь с родными и жизнью. Разные, видать, были в походной колонне одетые в солдатскую форму люди. Тут были прямые и сильные, были и сгорбленные, как на похоронах. Живой поток солдат покачивался над дорогой. Он то расплывался на всю ширину до обочины, то, сгрудившись около выбитой ямы, топтался на месте.

Было жарко, безоблачно и безветренно. Дорожная пыль першила в душе и лезла в глаза. Пахло яловой дубленой кожей, новой кирзой, сбруей, дёгтем телег и лошадиным помётом.

В движении, в жаре и в пыли шагали солдаты и с непривычки потели. У одного каска откинута на затылок, у другого – она на носу. Из-под касок смотрели раскрасневшиеся потные лица. Колонна двигалась то, замедляя, то, ускоряя свой шаг.

Потом, на фронте, на прифронтовых дорогах, они усвоят свой неторопливый ритм и шаг, пойдут без рывков, экономя силы. Они пойдут медленно и как бы нехотя, не соблюдая строя и не сбиваясь с ноги. Они со временем забудут, как солдаты ходят в ногу. "Ать-два, левой!" – это не для войны. Уметь пройти полсотни километров, без отдыха и привалов, в полной солдатской выкладке – это, я вам скажу, высший класс для солдата.

Эшелон тем временем стоял на товарных 19
На запасных путях, для товарных составов.

путях. Рота вышла на поворот дороги, и мы увидели стоящий на путях эшелон. Десятка два товарных, открытые платформы и один пассажирский зеленый.

Для солдат и лошадей – товарные двухосные, для повозок, груза и кухонь – двухосные открытые платформы. Зеленый пассажирский – для медперсонала и нашего штаба. Для солдат, товарные вагоны были оборудованы деревянными нарами в два яруса из толстых не струганных досок.

Солдат построили вдоль состава, осталось только узнать, в какой вагон их вести. Но состав был не полностью укомплектован, план посадки пришлось изменить. Когда всё было распределено и расписано, солдаты, толкаясь, побежали к вагонам. Им не терпелось пробраться вперёд. Залезая в вагон, они галдели, толкались и спорили. Каждый старался занять поудобнее место. Они, как школьники на экскурсии, бестолково цеплялись друг за друга, работали локтями и расчищали себе путь. Как будто было важно, где на нарах достанется им место. Они влезали по настилу, растопыривали руки, кричали, что тут занято и махали руками своим дружкам. Все они орали и старались перекричать друг друга.

Вот люди! Едут на фронт и даже тут не хотят прогадать. Я пытался, было удержать своих солдат и строем подвести к вагону, организованно по отделениям запустить их вовнутрь. Но где там! Разве их удержишь, если соседние взвода 20
«Взвода» – армейский жаргон, в тексте книги оставлен без изменения.

кинулись толпой к подножкам.

Когда я поднялся в вагон, солдаты успели разместиться. Страсти их утихли и они успокоились. Теперь, когда лежачие места были ими отвоёваны и у каждого в головах лежали мешок и скатка, просто так лежать на нарах стало не интересно. Теперь они полезли все снова вниз, попрыгали на землю и кучками стояли у вагона.

Я велел старшине всех вернуть назад. Теперь им важно было занять место у открытой двери вдоль перекладины. Они хотели иметь хороший обзор и знать, что делается снаружи, кто ходит вдоль состава, и о чём говорят. Они торчали в дверях до тех пор, пока я не вернулся от командира роты и не приказал занять свои места на нарах. Начальство хотело проверить, нет ли свободных мест в солдатских вагонах.

– Внизу у вагона могут стоять только я и старшина, у перил в дверях – дежурные по взводу!

Солдаты нехотя полезли на нары. Одеты они были все одинаково, а одежда сидела и висела по-разному на них, да и характерами они были все разные. Они успели подружиться по двое, по трое и устроились вместе на нарах. А так вообще они фамилий друг друга не знали. Были среди них молчаливые и угрюмые, были, как обычно, болтуны и вертлявые. Эти повсюду совали свой нос. Они боялись что-нибудь прозевать, везде искали выгоду и новости, лезли со своими советами. Хотя разговор их не касался, и в их советах никто не нуждался.

Я смотрел на всех и думал, кто из них на фронте струсит, кто посеет панику, бросит раненого товарища, обезумев от животного страха. Кто? Вон тот молчаливый или этот вертлявый и шустрый, а может, тот рыжий с веснушками на носу? Сейчас, когда до войны не так далеко, по их виду не скажешь, кто проявит себя человеком, а кто будет шкуру спасать? Времени у меня было мало, чтобы изучить их и сказать кто на что способен. Как это в песне поётся? "Этот в горящий дом войдёт…".

Внизу вдоль вагонов пробегали офицеры и связные солдаты, прошли железнодорожники, позвякивая крышками букс и постукивая по колёсам маленькими молоточками на длинных ручках. Кое-где ещё у вагонов толпились запоздавшие команды солдат. На открытые платформы догружали ящики и тюки. Слышались крики, команды и ругань солдат обозников. В одной стороне свистки и короткие гудки паровоза, в другой – голоса людей, ржание лошадей. Люди, как муравьи, суетились около эшелона, подгоняя, и торопя друг друга. Но вот, как первая капля дождя, протяжный гудок паровоза подхлестнул работяг, и они сразу разбежались по вагонам. Вагоны дернулись, звонкие сцепы их звякнули и перезвон, как эхо, как нарастающий ржавый гул, покатился вдоль состава. Толчок за толчком, скрипя и повизгивая, вагоны медленно тронулись и покатились по рельсам.

Все ожидали, что эшелон пойдёт в сторону Клина 21
Город Клин Московской области.

А он, скрипя и стуча, по стрелкам выкатил к выходному семафору основного пути. Паровоз перецепили с другой стороны, и мы сразу поняли, что состав пойдёт на Москву. Никто точно не знал, куда будет держать свой путь эшелон. Ходили всякие слухи.

Поезд набрал скорость, и мимо вагонов замелькали поля и леса. Потом в пути стали попадаться пригородные станции и платформы с людьми, ожидавшими пригородные поезда. Не доезжая до Москвы, эшелон перебрался на окружную дорогу 22
В то время город Москва был в пределах окружной железной дороги.

и, петляя по бесчисленным скрипучим путям, вышел к Лихоборам. На окружной состав часто стоял, ждал свободного перегона 23
Со слов автора: Эшелон так же, какое-то время стоял на перегонах в «Николаевке», это ж.д. пути за современной станцией метро Рижская и он бегал домой попрощаться.

В Лихоборах мы простояли около часа. Кто-то разрешил выпустить солдат на платформу, чтобы они истратили деньги, которые были у них с собой. В ларьках брали всё: кто печенье и конфеты, а кто, естественно, бутылки с водкой и вином. Тот, кто разрешил, сделал большую ошибку. Через каких-то полчаса в вагонах уже гудело хмельное веселье, а кое-где затянули и песняка.

Я был молод, и в житейских делах и вопросах, особенно не разбирался. Не усмотрел я, и не смог заметить, как в Лихоборах мои солдаты протащили в вагон бутылок десять водки и вина. Как они ловко совали бабам деньги, и как те, за минуту обернувшись, передавали им из сумок бутылки со "святой водой". Я не сразу заметил покрасневшие рожи своих солдат. Они помалкивали и потягивали из бутылок, забравшись подальше на нары. Потом нашёлся один храбрый и шустрый, он подозвал меня и предложил мне выпить, для настроения немного красненького вина.

– Выпейте, товарищ лейтенант! Мы расстарались для вас красненького, церковного кагора! Наши ребята все вас просят! Вон, посмотрите, даже и старшина!

Я посмотрел в сторону старшины, у него от удовольствия расплылась физиономия. Я взглянул ещё раз на своего помкомвзвода, обвёл внимательным взглядом сидевших на нарах солдат и отвернулся, ничего не сказав. Моё молчание для старшины было, как оплеуха.

Все сразу поняли, что выпивку я не одобряю. Что всё это надо немедленно прекратить, пока командир роты об этом не дознался. Выговаривать старшине и солдатам я не стал, но на одной из остановок, выпрыгнув на землю из вагона, я увидел, как в соседнем взводе лейтенант Луконин чокался со своими солдатами. А потом, на ходу, когда я стоял у открытой двери вагона, опираясь на поперечную доску, заложенную в качестве перекладины в железные скобы дверного проёма, я увидел, как из идущего сзади вагона, через такую же доску перегнулись солдаты – их рвало.

"Дело серьёзное", – подумал я. Едут на фронт. По дороге всякое может случиться, возможна бомбёжка, в любую минуту может налететь немецкая авиация. Я не понимал особой радости тех, кто нализался до такого состояния без всякой причины. Я не находил этому разумного ответа. Я, конечно, не мог категорически запретить своим солдатам не брать в рот вина, когда весь эшелон гудел, перекликаясь пьяными голосами.

Рассказывали, что одну дивизию МВД 24
Дивизию НКВД.

выгрузили из эшелона и завели в лес, солдаты легли на травку под деревьями и не подумали окопаться. Они были трезвые, не как эти. Налетела немецкая авиация, разворочала весь лес, и всех побило осколками и щепой от деревьев.

Читаю Шумилина - «Ванька ротный». Пока прочитал ¼ и в основном ржу. Конечно непосредственные и скрупулезные впечатления стрелкового офицера дело интересное и полезное, но пока наблюдаю не ужасы войны, а бардак и разгильдяйство. Наверное, ужасы позже начнутся.

И что любопытно, служивший в армии человек, при внимательном чтении поймет, что сам Шумилин попросту хреновый офицер. Ругайте меня, а это так.

В сибирском полку и дивизии, где он был ротным зимой 41-го, его все чмырят. Он все рассказывает, что штабные плохие, интенданты плохие, его, бедолагу, заставляют рыть окопы, а потом перегоняют на новое место, солдат корят какой то бурдой. Однако, очевидно, что для тех, кого ставят на вырытые им окопы, штабы хорошие. Значит, не наладил контакта командованием, не умеет работать с людьми. Или история с бритвами и шпионом. Ему полушуткой, полувсерьез прямо говорят, достань бритвы, расстарайся, покажи отношение, вливайся в коллектив. Так возьми и расстарайся, может и отношения со штабом улучшишь? Хоть у немцев выменяй.

Хрен там…

И старшина у него говно. Старшина должен быть крученым как свинячий хвост, тогда и солдаты будут сыты и ротный цел. Тому же старшине дай задачу бритвы достать… ага, ага.

Вы, конечно, можете сказать, что вот так крутиться, бритвы доставать, трофеи штабным дарить - это неправильно, когда весь советский народ…, когда люди гибнут на передовой…

Но на самом деле это и есть жизнь и реальность. И из-за неумелости Шумилина и старшины страдали солдаты.

Впрочем, не только в этом он плохой командир. Очень показательна история с разведкой боем и захватом деревни.

Вначале как обычно, стоны о том, какие штабные тупые, и они просто желают поглазеть на погибающих бойцов. Дело там было в том, что атаковать им было строго приказано со стороны поля, где по идее немцы могли роту расстрелять, а сам Шумилин хотел подобраться со стороны леса, с другой стороны, близкого опушкой к деревне, что ему запретили. В общем штабные - тупые убийцы.

Правда при атаке оказалось, что из деревни немцы ушли, и деревня была занята без боя, а вот на опушке леса, как раз там, где Шумилин хотел сосредоточиться, немецкие окопы и пушка. Автору так и не пришло в голову подумать, что штабные возможно были не так уж и неправы, и знали то, чего не знал Шумилин.

Но весь цимус дальше. Когда деревню заняли, бойцы забыли об обороне, об охранении, разбрелись по хатам, сварили картошку, разделись до исподнего, стирали, сушили форму… пока немцы не открыли огонь своей пушкой и снаряды не стали насквозь пробивать хаты. Только тогда личный состав попадал пузом вниз. Чем занимался все это время ротный - загадка. Через сутки собрались все же рыть окопы. Но солдатам приятнее в хатах, а не на морозе землю долбать и командира послали на хер. Через несколько часов ротному все же удалось выгнать копать окоп солдат того взвода, где он был непосредственно, но и только. Другой взводный послал своего ротного командира к той же матушке, и заявил, что будет укрепляться в избах…

В общем, описывать балаган, который шумилиным назван командованием ротой можно бесконечно. Крайне повезло Шумилину, что он оказался в эту зиму 41г. на спокойном и тихом участке фронта, где наши с немцами даже перестрелки не вели.

А ведь стоит учитывать, что как раз в это время немцы рвались к Москве, войска вели тяжелые бои и потом таки опрокинули немцев. И попади Шумилин в батальон к какому -нибудь Момыш-Улы (Волоколамское шоссе, собственные мемуары), тот бы его попросту разжаловал в рядовые за неспособность (в лучшем случае).