Либеральная политическая идеология. Либерализм как политическая идеология

30.09.2019

Либерализм 85 – одна из самых распространенных идеологических систем.

Возникновение данной идеологии связано с эпохой буржуазных революций XVII–XVIII вв., становлением рыночных отношений и борьбой с остатками феодализма. Ее основы были заложены английским философом Джоном Локком (1632 – 1704) и шотландским экономистом, философом Адамом Смитом (1723 – 1790).

Идеологические ценности классического либерализма:

индивидуализм как основополагающий моральный, политический и экономический принцип;

идеал свободы, противостоящий феодальным ограничениям, но введенный в рамки закона (конституционализм, разделение властей, принцип сдержек и противовесов);

идеал равенства, т.е. все люди равным образом рождены свободными;

уважение со стороны государства и его равное отношение к любому индивиду;

принцип добровольного согласия подчиненных для власти над ними;

критическое отношение каждого индивида к общественному строю;

идеал прогресса и рационализм, т.е. вера в прогресс и способности человеческого разума, вера в возможность рационального постижения и переустройства мира;

идеал меритократии 86 , т.е. власть самых одаренных, тех, кто заслужил ее своими достижениями и добился некоторых привилегий;

принципы терпимости и плюрализма.

Личность не только свободна от рождения, но и самоценна по отношению ко всем общественным институтам. Она должна быть наделена неотчуждаемыми правами и в то же время нести ответственность перед собой и перед обществом.

Для либерализма характерна рыночная интерпретация свободы как свободы частного предпринимательства. Частная собственность – гарант и мера свободы человека. Если в обществе есть экономическая свобода, значит, у людей также имеются политические и гражданские свободы.

Эволюция либеральной идеологии (неолиберализм ) связана, прежде всего, с корректировкой политико-экономических взглядов на государство. Правительство обязано ограждать личность от негативных последствий рыночной экономики. Государство должно регулировать экономические отношения, проводить активную социальную политику. Власть монополий необходимо ограничивать, материальные блага перераспределять через систему налогов и социальных программ в пользу непривилегированных слоев населения.

На современном этапе социальной базой либерализма является средний класс.

12.4. Консервативная идеология

Зарождение консерватизма 87 в конце XVIII–начале XIX вв. было обусловлено клерикально-феодальной реакцией на Французскую революцию, поэтому данная идеология вначале имела антибуржуазный характер и выступала оппонентом либеральной идеологии. Теоретические основы консерватизма были заложены английским мыслителем, политическим деятелем Эдмундом Бёрком (1729–1797) и французским философом Жозефом де Местром (1753–1821). Они были направлены на сохранение незыблемости установленных Богом порядков.

Идеологические ценности консерватизма:

традиции и традиционализм, направленность на сохранение, консервирование в условиях перемен того, что необходимо сберечь;

общество – продукт органического социально-исторического развития; ему противопоказаны волюнтаристские эксперименты;

идея о неизбежности и благотворности общественной иерархии связана с идеей врожденного неравенства людей;

несовершенство, греховность человеческой природы;

ограниченные возможности разума;

сдержанное отношение к идее свобод для «неразумных» масс;

установка на сохранение традиционных консервативных ценностей, связанных с семьей, религией и сословными разграничениями.

Консерватизм отстаивает преемственность в общественном развитии, негативно относится к необходимости каких-либо преобразований, нововведений, реформ. Если все-таки возникает необходимость перемен, они должны быть приспособлены к обычаям, традициям и уже существующим общественно-экономическим и политическим институтам.

Иерархическое устройство общества, деление на бедных и богатых, управляющих и управляемых, установлено Богом и не может быть произвольно изменено человеком. Равенство противоречит природе человека и не может быть положено в основу общественного устройства, как того хотят, например, социалисты.

В конце XIX в. в США, а позднее в Европе возникла разновидность консерватизма, называющаяся либертатизмом . Его идеологами являются австро-британский экономист, политолог Фридрих Хайек (1899–1992) и американский экономист Людвиг фон Мизес (1881–1973).

Либертатизм защищает классические либеральные идеалы свободного рынка и конкуренции в условиях государственно-монополистического капитализма. Внешней форме классического либерализма было придано консервативное содержание. Индивидуальная свобода, прежде всего свобода личного выбора, – главный жизненный принцип. Для этого необходимо, во-первых, сократить масштабы государственного вмешательства в социально-экономическую сферу. Отсюда вытекают требования уменьшения размеров госаппарата и налогов, устранение практики перераспределения доходов и т.д. Во-вторых, государство должно отказаться от стремления к социальной справедливости и равенству. Необходимо сокращать государственные социальные программы. Государство должно создавать равенство возможностей, а не равенство результатов. Оно не должно превращаться в «дойную корову». Индивид может рассчитывать прежде всего на собственные силы, затем на помощь близких родственников и сограждан.

Эволюционируя, консерватизм сумел соединить старые ценности доиндустриальной эпохи (семья, религия, мораль, привилегии отдельных социальных групп) с ценностями буржуазных общественных отношений (индивидуализм, свобода рыночных отношений, конкуренция и т.п.). У либерализма и консерватизма в современных условиях есть общие (взаимопересекающиеся) идеологические ценности и принципы – частная собственность, приоритет (авторитет) закона и другие.

Социальная база консерватизма непостоянна. Этой идеологии придерживаются те социальные слои, положению которых начинают угрожать объективные тенденции социально-экономического развития (прежде всего это мелкие предприниматели и жители сельской местности). В условиях общественных перемен разные идеологии могут брать на себя консервативную функцию. Поэтому идеология консерватизма будет воспроизводиться и эволюционировать и в будущем. На современном этапе консервативная идеология выражает прежде всего интересы крупного капитала.

Либералы – представители идейного и общественно-политического течения, объединяющего сторонников представительного правления и свободы личности, а в экономике – свободы предпринимательства.

Общая информация

Либерализм зародился в Западной Европе в эпоху борьбы против абсолютизма и господства Католической церкви (16–18 вв.). Основа идеологии была заложена в период европейского Просвещения (Дж. Локк, Ш. Монтескьё, Вольтер). Экономисты-физиократы сформулировали популярный лозунг не мешайте действовать, выражавший идею невмешательства государства в экономику. Обоснование этому принципу дали английские экономисты А. Смит и Д. Рикардо. В 18–19 вв. социальной средой либералов были преимущественно буржуазные слои. Радикальные либералы, связанные с демократией, сыграли важную роль в американской революции (воплощены в Конституции США 1787 г.). В19–20 вв. сформировались основные положения либерализма: гражданское общество, права и свободы личности, правовое государство, демократические политические институты, свобода частного предпринимательства и торговли.

Принципы либерализма

Сущностные черты либерализма определяются этимологией самого слова (лат. Liberaly – свободный).

Главнейшими принципами либерализма являются в политической сфере:

свобода личности, приоритет индивида по отношению к государству, признание права всех людей на самореализацию. Следует отметить, что в идеологии либерализма индивидуальная свобода совпадает с политической свободой и «естественными правами» человека, главнейшие из которых – право на жизнь, свободу и частную собственность;
ограничение сферы деятельности государства защищенность частной жизни – прежде от произвола государства; «обуздание государства с помощью конституции, которая гарантирует свободу действий личности в рамках закона;
принцип политического плюрализма, свобода мысли, слова, убеждений.
разграничение сферы деятельности государства и гражданского общества, невмешательство первого в дела последнего;
в экономической сфере – свобода индивидуальной и групповой предпринимательской деятельности, саморегулирование экономики по законам конкуренции и свободного рынка невмешательство государства в экономическую сферу, неприкосновенность частной собственности;
в духовной сфере – свобода совести, т.е. право граждан исповедовать (или не исповедовать) любую религию, право формулировать свои нравственные обязанности и пр.

Успех и развитие направления

В своей завершенной классической форме либерализм утвердился в государственном устройстве Великобритании, США, Франции и ряда других европейских государств во второй половине XIX в. Но уже в конце XIX – начале XX в.в. обнаруживается спад влияния либеральной идеологии, переросший в кризис, продолжавшийся до 30-х годов XX в., что было связано с новыми общественно-политическими реалиями этого периода.

С одной стороны, оставленная без государственного контроля свободная конкуренция вела к самоликвидации рыночной экономики в результате концентрации производства и образования монополий, разоренных мелких и средних предприятий с другой, неограниченное право собственности вызывало мощное рабочее движение, экономические и политические потрясения, особенно проявившихся в конце 20-х – начале 30-х гг. XX в. Все это и заставило пересмотреть ряд либеральных установок и ценностных ориентиров.

Так в рамках классического либерализма формируется неолиберализм, зарождение которого многие ученые связывают с деятельностью американскогопрезидента Ф. Д. Рузвельта (1933–1945). Переосмысление коснулось прежде всего экономической и социальной роли государства. В основе новой формы либерализма – идеи английского экономиста Д. Кейнса.

Неолиберализм

В результате длительных дискуссий и теоретических поисков в первой половине XX в. были пересмотрены отдельные базовые принципы классического либерализма и выработана обновленная концепция «социального либерализма» – неолиберализм.

В основу программы неолибералов легли такие идеи, как:

консенсус управляющих и управляемых;
необходимость участия масс в политическом процессе;
демократизация процедуры принятия политических решений (принцип «политической справедливости»);
ограниченное государственное регулирование экономической и социальной сфер;
государственное ограничение деятельности монополий;
гарантии определенных (ограниченных) социальных прав (права на труд, на образование, на пособие в старости и др.).

Кроме того, неолиберализм предполагает защиту личности от злоупотреблений и негативных последствий рыночной системы. Основные ценности неолиберализма были заимствованы другими идеологическими течениями. Он привлекает тем, что служит идейной основой правового равенства индивидов и правового государства.

Формы

Классический либерализм

Либерализм – это самое распространенное идеологическое течение, которое сформировалось в конце XVII-XVIII вв. как идеология буржуазного класса. Основателем классического либерализма считается Джон Локк (1632–1704 гг.) – английский философ. Он первым четко разделил такие понятия, как личность, общество, государство, выделил законодательную и исполнительную власти. Политическая теория Локка, изложенная в «Двух трактатах о государственном правлении», направлена против патриархального абсолютизма и рассматривает социально-политический процесс как развитие человеческого общежития от естественного состояния до гражданского общества и самоуправления.

Основной целью правительства с его точки зрения является защита права граждан на жизнь, свободу и собственность, и в целях надежного обеспечения естественных прав, равенства и свободы люди соглашаются учредить государство. Локк сформулировал идею правового государства, утверждая, что в государстве абсолютно любой орган должен подчиняться закону. По его мнению, законодательная власть в государстве должна быть отделена от исполнительной (включая судебную и внешних отношений), причём само правительство также должно неукоснительно подчиняться закону.

Социальный либерализм и консервативный либерализм

В конце XIX – начале XX в. представители либеральных течений начали ощущать кризис идей классического либерализма, связанный с обострением общественных противоречий и распространением социалистических идей. В этих условиях появились новые течения в либерализме – «социальный либерализм» и «консервативный либерализм». В «социальном либерализме» основные идеи сводились к тому, что у государства появились социальные функции, и на него возлагалась ответственность за обеспечение самых обездоленных слоев общества. «Консервативный либерализм», напротив, отвергал всякую социальную деятельность государства. Под влиянием дальнейшего развития социальных процессов происходила внутренняя эволюция либерализма, и в 30-х годах XX века на свет появился неолиберализм. Исследователи связывают начало неолиберализма с «Новым курсом» американского президента.

Политический либерализм

Политический либерализм – убеждение, что отдельные личности являются основой закона и общества и что общественные институты существуют для того, чтобы способствовать наделению индивидуумов реальной властью, без заискивания перед элитами. Это убеждение в политической философии и политологии называется «методологический индивидуализм». В основе лежит представление, что каждый человек лучше всего знает, что для него лучше. Английская Великая хартия вольностей (1215 г.) представляет пример политического документа, в котором некоторые индивидуальные права распространяются дальше, чем прерогатива монарха. Ключевым моментом является общественный договор, согласно которому законы издаются с согласия общества для его блага и защиты общественных норм, и каждый гражданин подчиняется этим законам. Особый акцент делается на верховенстве закона, в частности, либерализм исходит из того, что государство обладает достаточной силой для его обеспечения. Современный политический либерализм также включает в себя условие всеобщего избирательного права, независимо от пола, расы или имущественного положения; наиболее предпочтительной системой считается либеральная демократия. Политический либерализм означает движение за либеральную демократию и против абсолютизма или авторитаризма.

Экономический либерализм

Экономический либерализм выступает за индивидуальные права на собственность и свободу контракта. Девизом этой формы либерализма является «свободное частное предприятие». Предпочтение отдаётся капитализму на основе принципа невмешательства государства в экономику (laissez-faire), означающего отмену государственных субсидий и юридических барьеров для торговли. Экономические либералы полагают, что рынок не нуждается в государственном регулировании. Некоторые из них готовы допустить правительственный надзор над монополиями и картелями, другие утверждают, что монополизация рынка возникает только как последствие действий государства. Экономический либерализм утверждает, что стоимость товаров и услуг должны определяться свободным выбором индивидуумов, т.е., рыночными силами. Некоторые допускают присутствие рыночных сил даже в областях, где государство традиционно сохраняет монополию, например, обеспечении безопасности или судопроизводстве. Экономический либерализм рассматривает экономическое неравенство, которое возникает из-за неравных позиций при заключении контрактов, как естественный результат конкуренции, при условии отсутствия принуждения. В настоящее время данная форма наиболее выражена в либертарианстве, другими разновидностями являются минархизм и анархо-капитализм. Таким образом, экономический либерализм – за частную собственность и против государственного регулирования.

Культурный либерализм

Культурный либерализм фокусирует внимание на правах личности, относящихся к сознанию и образу жизни, включая такие вопросы, как сексуальная, религиозная, академическая свобода, защита от вмешательства государства в личную жизнь. Как сказал Джон Стюарт Милль в эссе «О свободе»: «Единственная цель, которая служит оправданием для вмешательства одних людей, индивидуально или коллективно, в деятельность других людей, – это самозащита. Проявлять власть над членом цивилизованного общества против его воли допустимо только с целью предотвращения вреда другим». Культурный либерализм в той или иной степени возражает против государственного регулирования таких областей как литература и искусство, а также таких вопросов как деятельность научных кругов, азартные игры, проституция, возраст добровольного согласия для вступления в половые отношения, аборты, использование противозачаточных средств, эвтаназия, употребление алкоголя и других наркотиков. Нидерланды, вероятно, сегодня являются страной с наивысшим уровнем культурного либерализма, что, впрочем, не мешает провозглашать в стране и политику мультикультурализма.

Либерализм третьего поколения

Либерализм третьего поколения стал следствием послевоенной борьбы стран третьего мира с колониализмом. На сегодняшний день он больше связан с определёнными устремлениями, нежели с правовыми нормами. Его целью является борьба против сосредоточения власти, материальных ресурсов и технологий в группе развитых стран. Активисты этого течения делают упор на коллективном праве общества на мир, на самоопределение, на экономическое развитие и на доступ к общечеловеческому достоянию (природные ресурсы, научные познания, культурные памятники). Эти права относятся к «третьему поколению» и нашли отражение в статье 28 Всеобщей декларации прав человека. Защитники коллективных международных прав человека также уделяют пристальное внимание вопросам международной экологии и гуманитарной помощи.

Итог

Во всех вышеперечисленных формах либерализма предполагается, что между ответственностью правительства и индивидов должен быть баланс и что функция государства должна быть ограничена теми задачами, которые не могут быть выполнены должным образом частным сектором. Все формы либерализма нацелены на законодательную защиту человеческого достоинства и личной автономии, и все утверждают, что отмена ограничений на индивидуальную деятельность способствует улучшению общества. Современный либерализм в большинстве развитых стран представляет собой смесь всех этих форм. В странах третьего мира на первый план часто выходит «либерализм третьего поколения» – движение за здоровую среду обитания и против колониализма. В основе либерализма как политико-правовой доктрины лежит идея об абсолютной ценности и самодостаточности индивида. Согласно либеральной концепции, не общество предшествует и социализирует индивидов, а самостоятельные индивиды создают в соответствии с собственной волей и разумом само общество – все социальные, в том числе и политико-правовые институты.

Либерализм в современной России

Либерализм в той или иной степени распространен во всех современных развитых странах. Тем не менее, в современной России термин приобрел значительный негативный оттенок, так как под либерализмом нередко понимают разрушительные экономические и политические реформы, проводившиеся при власти Горбачева и Ельцина, высокий уровень бардака и коррупции, прикрываемых ориентацией на западные страны. В такой трактовке либерализм подвергается широкой критике из-за опасений дальнейшего разрушения страны и потери ее независимости. Современная либерализация часто ведет к снижению социальной защищенности, а «либерализация цен» – эвфемизм, означающий «повышение цен».

Радикальными либералами в России обычно считаются поклонники Запада («креативный класс»), включающие в своих рядах весьма специфических личностей (Валерия Новодворская, Павел Шехтман и пр.), ненавидящих Россию и СССР как таковые, например сравнивающие их с нацистской Германией, а Сталина и Путина – с Гитлером, обожествляющие США. Известные ресурсы подобого толка: Эхо Москвы, The New Times, Ej и др. В качестве либеральной обозначала себя оппозиция, проводившая массовые протесты против российской власти в 2011–2012 г.г. из-за несогласия с выдвижением и избранием Путина на третий срок. Но интересно, что в то же время президент РФ Владимир Путин, например, называл себя либералом, либеральные реформы провозглашались Дмитрием Медведевым в бытность его президентом России.

Либералимзм (фр. liberalisme) - философская и экономическая теория, а также политическая идеология, которая исходит из положения о том, что человек свободен распоряжаться собой и своей собственностью. Слово «либеральный» происходит от лат. liber («свободный»). Э. Арбластер, “либерализм следует рассматривать не как нечто застывшее и абстрактное, не как совокупность неизменных моральных и политических ценностей, но как историческое движение идей в эпоху современности...”.

Многие специалисты, изучающие либерализм, подчёркивают, что правильнее определять его исторически, прослеживая основные линии его эволюции, нежели логически, через перечисление основных принципов, идей или ценностных приоритетов. В европейской общественно-политической литературе понятие ""либерализм"" появилось в начале ХIХ в. Впервые этот термин был использован в Испании в 1811 г., когда группа политиков и публицистов определила составленную ими конституцию как либеральную. Позже это понятие вошло в английский, французский, а затем и во все европейские языки.

Либерализм - творение западноевропейской культуры и, в основном, плод уже греко-римского мира средиземноморской области. Корни либерализма уходят в античность и к этой первозданной его основе принадлежат такие вполне четко выработанные понятия, как правовая личность и субъективное право (в первую очередь право на частную собственность), а также некоторые учреждения, в рамках которых граждане участвовали в управлении государством и особенно в законодательной деятельности. Эта основа либерализма была вновь открыта западноевропейскими нациями и дополнена многочисленными новыми вкладами.

Либеральная теория первоначально сформировалась на Западе, точнее, в ряде стран на берегах Северной Атлантики. Причём исходно она не составляла некой единой школы общественной мысли: так, существовали значительные различия между английской, американской и французской либеральными традициями, складывавшимися приблизительно в одно и то же время, но опиравшимися на разные теоретические источники и, что даже более важно, решавшие разные исторические задачи. Позднее либеральные идеи были перенесены и в другие страны, в том числе в Россию

Либерализм упирается своими корнями в гуманизм, который в период Ренессанса бросил вызов власти католической церкви (следствием чего стали революции: Нидерландская буржуазная революция), английскую Славную революцию (1688 г.), во время которой Виги утвердили своё право выбирать короля, и др. Последнее стало предтечей воззрения, что верховная власть должна принадлежать народу. Полноценные либеральные движения возникли в эпоху Просвещения во Франции, Англии и колониальной Америке. Их противниками были абсолютная монархия, меркантилизм, ортодоксальные религии и клерикализм. Эти либеральные движения также первыми сформулировали концепцию прав личности на основе конституционализма и самоуправления посредством свободно выбранных представителей.

Либерализм как разработанная уже система сменил абсолютистское полицейское государство. Однако, в XVII и XVIII веках понятие "полиция" было гораздо шире, чем в дальнейшем. Под этим названием подразумевался весь бюрократический управленческий аппарат и весь административный строй, сильно развившийся в централизованных государствах XVIII века и выполнявший многочисленные и разнообразные функции. Естественным стремлением либеральных течений было ограничение этой системы управления с ее законами и ее организацией.

Некоторые современные течения либерализма более терпимы к государственному регулированию свободных рынков ради обеспечения равенства возможностей добиться успеха, всеобщего образования и уменьшения разницы в доходах населения. Сторонники таких взглядов полагают, что политическая система должна содержать элементы социального государства, включая государственное пособие по безработице, приюты для бездомных и бесплатное здравоохранение. Согласно взглядам либералов, государственная власть существует для блага людей ей подвластных, и политическое руководство страной должно осуществляться на основе согласия большинства руководимых. На сегодняшний день политической системой, которая наиболее созвучна убеждениям либералов, является либеральная демократия. Идею, что свободные личности могут стать основой стабильного общества, выдвинул Джон Локк. Его «Два трактата о правлении» (1690 г.) сформулировали два фундаментальных либеральных принципа: экономической свободы как права на личное владение и пользование собственностью и интеллектуальной свободы, включающей свободу совести. Основой его теории является представление о естественных правах: на жизнь, на личную свободу и на частную собственность, которое явилась предтечей современных прав человека. Вступая в общество, граждане заключают общественный договор, согласно которому они отказываются от своих властных полномочий в пользу правительства, чтобы оно защищало их естественные права. В своих взглядах Локк отстаивал интересы английской буржуазии, в частности, он не распространял свободу совести на католиков, а права человека на крестьян и слуг. Идеи Джона Локка об ""Естественных правах"" гражданина: на жизнь, свободу, собственность; о разделении ветвей власти пришлись в Англии после Славной революции 1688 года как нельзя кстати. Его политологические наработки были активно использованы в конституционном оформлении Английского государства конца XVII - начала XVIII века. Это случилось, прежде всего, потому, что Джон Локк стал выразителем интересов широких слоёв населения, и прежде всего самого активного - ""третьего сословия"". По Локку собственность возникает независимо от государственной власти. Локк не одобрял демократию. Тем не менее, ряд положений его учения легли в основу идеологии американской и французской революций.

На европейском континенте развитием доктрины о всеобщем равенстве граждан перед законом, которому должны подчиняться даже монархи, занимался Шарль Луи Монтескьё. Основными инструментами ограничения государственной власти Монтескьё считал разделение властей и федерализм. Монтескье же считал, что в первобытном обществе отсутствовала частная собственность. Он заявляет, что, отказавшись от естественной независимости, чтобы жить под властью государственных законов, люди отказались и от естественной общности имущества, чтобы жить под властью государственных законов. Он рассматривает, таким образом, частную собственность как сравнительно поздний продукт исторического развития. Частная собственность, по Монтескье, является следствием ""общественного договора"", т.е. ставится в зависимость от юридических норм. Частная собственность - высшее проявление цивилизации. Монтескье полагал, что при частной собственности всякий человек может достичь материального благополучия и истинной свободы, в последствии эта идея стала одним из основных постулатов либеральной идеологии.

Его последователи, экономисты Жан-Батист Сэй и Дестют де Траси, были страстными популяризаторами «гармонии рынка» и принципа невмешательства государства в экономику. Из мыслителей эпохи Просвещения наибольшее влияние на либеральную мысль оказали две фигуры: Вольтер, который выступал за конституционную монархию, и Жан Жак Руссо, который развил учение о естественной свободе. Оба философа в разной форме отстаивали идею, что естественную свободу личности можно ограничивать, но нельзя уничтожать её суть. Вольтер подчёркивал важность религиозной терпимости и недопустимость пыток и унижения человеческого достоинства. Многие начальные попытки реализации либеральных идей имели лишь частичный успех и порой даже приводили к противоположным результатам (диктатурам). Лозунги свободы и равенства подхватывали авантюристы. Между сторонниками различных интерпретаций либеральных принципов возникали острые конфликты. Войны, революции, экономические кризисы и правительственные скандалы провоцировали массовое разочарование в идеалах. В силу этих причин, в различные периоды в слово «либерализм» вкладывался разный смысл. С течением времени пришло более системное понимание основ этой идеологии, которые стали фундаментом для одной из самых распространённых на данный момент политических систем в мире - либеральной демократии.

На сегодняшний день либерализм является одной из ведущих идеологий в мире. Концепции личной свободы, чувства собственного достоинства, свободы слова, всеобщих прав человека, религиозной терпимости, неприкосновенности личной жизни, частной собственности, свободного рынка, равенства, правового государства, прозрачности правительства, ограничений на государственную власть, верховной власти народа, самоопределения нации, просвещённой и разумной государственной политики - получили самое широкое распространение. К либерально-демократическим политическим системам относят такие разные по культуре и уровню экономического благополучия страны, как Финляндия, Испания, Эстония, Словения, Кипр, Канада, Уругвай или Тайвань. Во всех этих странах либеральные ценности играют ключевую роль в формировании новых целей общества, даже несмотря на разрыв между идеалами и реальностью.

В конце 80-х – начале 90-х годов прошлого века либеральная идеология захватила в общественно-политической жизни России доминирующее положение, став мощным орудием в руках вождей и архитекторов «перестройки», плавно перешедшей в антисоветскую революцию. Либерально-западный проект в его самой крайней, фундаменталистской форме, был представлен как единственная альтернатива «обанкротившемуся советскому эксперименту». Концепции гражданского общества, свободного рынка, конкуренции, представительной демократии, частной собственности стали интенсивно вводиться в массовое сознание посредством СМИ, системы образования и т.д .

На сегодняшний день можно констатировать тот неопровержимый факт, что либеральная идея в России и на всем постсоветском пространстве если и не умерла совсем, то находится в глубочайшем кризисе, реального выхода из которого не видно. Это подтверждается как социологическими исследованиями, так и политической действительностью – достаточно вспомнить сокрушительное поражение на последних российских выборах партий «СПС» и «Яблоко», явно декларировавших свою приверженность либеральным ценностям.

Вместе с тем нельзя сказать, что спрос на либеральную идеологию в постсоветском обществе полностью отсутствует. Глубокие изменения в характере и структуре общества, произошедшие в результате радикальных рыночных реформ, невиданного по масштабам перераспределения общественного богатства и кардинальной трансформации политической системы создали предпосылки для возникновения вполне определенных социальных групп, в той или иной степени ориентированных на ценности западного либерализма. Это прежде всего узкая, но чрезвычайно влиятельная прослойка так называемых олигархов, крупной буржуазии, в наибольшей степени выигравшей от распада СССР и завладевшей львиной долей его собственности. Эта группа привержена наиболее крайним формам либеральной идеологии – неолиберализму и социал-дарвинизму. Её взгляды разделяются значительной частью исполнительной власти и пользуются существенной поддержкой со стороны СМИ.

Следует отметить наличие ещё одного важного сегмента общества, достаточно сильно ориентированного на либеральные ценности. Речь идет о части мелкой буржуазии – людях образованных, обладающих профессиональной квалификацией и ярко выраженной претензией на достижение более высокого социального статуса, но в силу различных причин оттесненных в эпоху «большого дележа» от самой лакомой части пирога и не сумевших прорваться к рычагам влияния на власть. Они чувствуют себя обделенными и испытывают разочарование не только правящим режимом, но и самим общественным строем, не позволяющим, по их мнению, по настоящему реализоваться «самым достойным». Именно эта мелкобуржуазная прослойка стала главной движущей силой «оранжевой революции» на Украине. Её недовольство режимом Кучмы, опиравшегося на пророссийских олигархов, было умело использовано западным империализмом и его ставленниками из среды крупного капитала.

2.1 Координаты методологии

"Конструктивистская" функция идеи проявляется иначе. В обществе может возникнуть конфликт, не поддающийся разрешению и регулированию при сохранении его участниками прежних своих социально-культурных определений. "Конструктивизм" потребной в таком случае обществу новой идеи заключается "лишь" в том, чтобы помочь сторонам конфликта найти те новые определения для себя, увидеть возможность тех новых измерений своего бытия, благодаря которым они смогли бы "процессировать" и институционализировать конфликт, с тем чтобы добиться безопасности и реализации своих интересов.

Идея функциональна по отношению к действительности в том смысле, что позволяет осуществить возникшую в последней возможность преобразования. Она конструктивна в том смысле, что реализация этой возможности не обеспечивается имманентной логикой социально-экономических процессов и требует опосредующей роли идеи. "Конструктивистская" идея как выражение возможности и проекта новой социальной целостности, как взгляд на существующие силы и интересы с этой точки зрения "трансцендентна" их наличному бытию, поскольку, пользуясь фразой Гегеля, "они остаются во власти своей непосредственности". Такая идея не может быть генерирована самими участниками конфликта, явиться их самосознанием. Она возникает как продукт "духовного сословия", которое - в той мере, в какой оно является "духовным", - по определению способно к интеллектуальному трансцендентированию наличного бытия. В критических ситуациях, о которых у нас идет речь, главная функция этого сословия в том и состоит, чтобы найти проекты социальной целостности, могущей быть новой формой взаимопризнания конфликтующих сил и сообщающей им новые культурные определения.

Итак, "конструктивистская" функция идеи подразумевает ее способность, во-первых, идентифицировать центральный для данного общества конфликт, не поддающийся "процессированию" без изменения социокультурных определений его участников; во-вторых, представить его обществу в качестве такового; в-третьих, обеспечить идеологические формы и формулы политической мобилизации сил для осуществления проекта новой общественной целостности. Реализация "конструктивистской" функции идеи невозможна без наличия "духовного сословия", способного выступать не только ее генератором, но и социальным деятелем. В этом случае оно является ее непосредственным носителем и субъектом ее осуществления.

Может ли в России либерализм выступить в качестве такой "конструктивистской" идеи (оставляя пока в стороне важный вопрос о том, каким он должен быть, если всерьез претендует на эту роль)? Это - центральная проблема настоящего эссе. Подступая к ней, необходимо предварительно рассмотреть те достаточно распространенные ходы мысли, которые делают ее исследование в принципе непродуктивным, независимо от того, утвердительное или отрицательное заключение оказывается его итогом .

2.2 Подходы к проблеме: критика методологии

Непродуктивным исследование делает в первую очередь презумпция того, что проблема состоит лишь в сопряжении России и либерализма, причем оба полагаются, в сущности, известными. Такой ход мысли необходимо ведет либо к тавтологии, либо к прожектерству. Известность либерализма - отождествление его с некоторой уже осуществленной теоретической и практической моделью - привязывает его к определенной сумме эмпирических обстоятельств, ассоциируемых с реализацией данной модели в конкретных условиях места и времени. Сопряжение известного либерализма с реальностью России способно дать лишь банальное заключение об отсутствии в ней всех или большинства из этих эмпирических обстоятельств (что бы под ними ни понималось - определенная система религиозных убеждений, "соответствующие" политические институты, развитой "средний класс" в "западном смысле этого понятия" или что-либо иное).

На таком основании возможны два идеологически противоположных, но логически идентичных вывода. Первый: Россия обладает таким социально-экономическим и политико-культурным генотипом, естествен-но проявляющимся и сейчас, который делает ее принципиально чуждой либерализму в целом, либерально-демократической культуре в частности и в особенности. Это и есть тавтология: Россия чужда либерализму, потому что Россия по строю своего духа и плоти не либеральна.

Второй: если Россия все же может (и "должна") стать либеральной, то в ее социальной и культурной ткани необходимо воспроизвести те эмпирические обстоятельства, которые считаются (данным теоретиком) решающими для возникновения модели известного либерализма. Такой подход - имплицитно и эксплицитно - определял идеологию российских реформ после 1991 года: сформировать ("средний") класс собственников посредством ваучеризации и других форм приватизации, проимитировать "соответствующие" политико-государственные институты (вспомним конституционные споры о применимости в России американской, французской и других моделей), создать саморегулирующуюся экономику посредством (возможно более полного) ухода из нее государства...

Парадокс такого подхода в том, что отсутствие в России искомых эмпирических обстоятельств делало невозможным указать какой-либо социальный субъект желаемых преобразований. Уповать пришлось опять же на государство, что является просто эвфемизмом бюрократии и связанных с ней клик. Причем ей - против всех свидетельств исторического и теоретического опыта последних двух веков - пришлось приписать способность не иметь своего особого частного интереса, ибо иначе становилось совсем непонятным, с какой стати ей лишать саму себя привилегированного общественного положения, создавая "ровное" конкурентное политическое и экономическое пространство. Как известно, ту же ошибку с бюрократией, на сей раз - коммунистической, совершили в свое время марксистские революционеры, понадеявшись на превращение политических функций государства в "простые административные" в ходе успешного развития государства рабочих и крестьян. Вернее, такое превращение как раз произошло, но оно и явилось конкретным способом реализации частного интереса бюрократии и ее господства в условиях отечественного тоталитаризма. Такие упования на методы переделки социальной ткани и силы, якобы готовые этим заняться, есть то, что выше было названо прожектерством. Результатом практического воплощения его стало, как начали отмечать и демократически настроенные наблюдатели, не просто сращивание мафии с коррумпированным чиновничеством, а именно "строительство параллельного преступного государства". Единственным приемом уйти от прожектерской версии воспроизводства эмпирических условий осуществления модели известного либерализма в России - при сохранении убеждения в необходимости такого воспроизводства - является полагание их способности к саморазвитию вне зависимости от исторического контекста. Но поскольку объектом анализа выступает российский контекст, в котором саморазвитие этих условий должно обнаружить свой преобразовательный потенциал, то он - еще один парадокс - объявляется чуть ли не более благоприятным для такого саморазвития, чем западный.

В этой логике происходит утверждение, будто "во многих отношениях российская экономика сейчас либеральнее, чем западная. Именно тотальная неэффективность государственной власти создает беспрецедентные по меркам ХХ века возможности для утверждения либеральных ценностей и институтов". В том же ряду находятся суждения о спонтанной выработке "элементов этики честного бизнеса", о "поразительном размахе и энергии" "процесса спонтанной ценностной и институциональной перестройки" российского общества, о "высокой степени толерантности к неравенству в доходах, проявляемой сейчас общественным сознанием", о благотворной слабости у нас "государства благосостояния", которое на Западе замутило и исказило образ правильного и известного либерализма, и т.п.

Главная проблема с таким подходом даже не в том, что многие суждения, образующие его "несущую конструкцию", не поддаются эмпирической верификации или погружены в не выявленную его автором интерпретационную двусмысленность, не в том, что они построены на "контрфактуальности" по отношению к западному опыту и/или его избирательном препарировании. Главная проблема в том, что описываемые явления (даже если они имеют место в действительности) изображаются своего рода первичными "фактами" (наподобие позитивистского понимания "фактов" естественных наук), сертификатом первичности которых выступает характеристика их как "спонтанных". Тем самым устраняются не только требование и процедура их социологического и исторического объяснения, но и сама возможность рассмотрения их именно как "фактов" общественной жизни, т.е. в качестве продуктов определенной культуры и истории. Такой подход полностью исключает возможность анализа того вопроса, который был в центре внимания либеральной мысли периода образования экономических и политических структур либерального типа на Западе и который Б. Мандевиль передал классически простой формулировкой: как "сделать людей полезными друг другу" .

Ничего естественного и спонтанного в принятии частным эгоизмом (если он берется как "исходная данность" мотивации человека) этой формы взаимной полезности нет. Если рационально то, что позволяет оптимизировать средства в отношении достижения предмета моих "аппетитов", то вполне рациональным может оказаться не обмен услугами, а овладение предметом вожделений посредством насилия, обмана и других аморальных, но оптимальных в данной ситуации средств. Из примата в структуре мотивации человека устремленности к собственной пользе не выводится непосредственно ни система морали, ни та система всеобщей полезности, внутри которой только и может действовать "невидимая рука" рынка, описанная Смитом.

Это и есть та великая проблема, которую с чрезвычайной интеллектуальной выразительностью передал Т.Гоббс, - проблема перевода (канализирования, сублимации) частного эгоизма вообще в то его особенное проявление, которое можно назвать в самом широком смысле "экономическим интересом". Если это удается, то экономический интерес становится основой социально упорядоченной формы обменно-предпринимательской деятельности и современной рыночной экономики в целом. "Хотя количество полезных благ в этой жизни, - писал Гоббс, - можно увеличить посредством взаимных услуг, но в гораздо большей степени это достигается благодаря господству над другими, чем благодаря сообществу с ними; поэтому вряд ли кто-либо сомневается в том, что, если бы не страх, люди от рождения больше стремились бы к господству, чем к сообществу. Итак, следует признать, что происхождение многочисленных и продолжительных человеческих сообществ связано... с их взаимным страхом". Итак, по Гоббсу, всеобщий и взаимный страх, а не смитовская "склонность к торговле, к обмену одного предмета на другой" является движущей силой, создающей в конечном счете систему всеобщей полезности и само человеческое общежитие. При каких условиях страх выступает такой силой?

Первое. Страх должен быть не просто всеобщим. Он должен иметь реальное социологическое выражение в равенстве в страхе. Равенство по некоторому основанию (морального достоинства, стремления к счастью и т.д.) - необходимое концептуально-методологическое условие любой либеральной теории. Поскольку для Гоббса индивид "исходно" оказывается "по ту сторону" институционально-ролевой и нравственной определенности, единственным остающимся логически возможным основанием равенства выступает равный страх. И Гоббс пишет: "Равными являются те, кто в состоянии нанести друг другу одинаковый ущерб во взаимной борьбе. А кто может причинить другим наибольшее зло, т.е. убить их, тот может быть равным им в любой борьбе. Итак, все люди от природы равны друг другу, наблюдающееся же ныне неравенство введено гражданскими законами". Возможность убить, "отменяющая" с точки зрения значения для становления общественного порядка любые физические и интеллектуальные различия между индивидами, есть решающий фактор уравнивания, поскольку речь идет об индивидах как таковых. Однако атомизация общества никогда не бывает ни столь законченной, ни столь всеохватывающей, чтобы уничтожить все виды социальных группировок. Напротив, обычно она предполагает взаимодействие атомизированной массы, с одной стороны, и некоторых социальных формаций - с другой. Возможность вторых доминировать над первой прямо пропорциональна степени ее атомизации и степени интегрированности господствующих групп (оставляя в стороне вопрос о том, что сами условия господства над атомизированной массой усиливают или создают культурно-регрессивный характер форм интеграции элит вплоть до типологического сближения их с "кланом", "мафией" и т.п.).

Учитывая эту реальную структурированность "атомизированного" общества, возможность убить и страх не могут быть равными. Даже если они равны на уровне господствующих формаций (волна покушений на лидеров мафиозных и коммерческих структур в России свидетельствует о вероятности такого допущения), то это, следуя логике Гоббса, может привести лишь к ограниченному "общественному договору" в виде пакта элит, реально направленному против атомизированной массы, не допущенной в "договор" как не равной остальным его участникам по представляемой ею опасности. Таким образом, первое условие Гоббса, во всяком случае применительно к России, оказывается под большим сомнением.

Второе. Инструментальный анализ собственных выгод и сопряженных с ними опасностей позволяет индивиду - в принципе каждому индивиду - прийти к постижению универсальных нравственных законов ("естественных законов"), делающих возможным общежитие. В том и особенность этики Гоббса по сравнению с либеральными концепциями уже следующего, XVIII века, что рациональный анализ реальной (пусть взятой "идеальнотипически") ситуации конфликта интересов способен дать не частные поведенческие максимы, оптимизирующие действия индивида в ситуациях данного типа, а обязательные для исполнения, независимо от их возможного столкновения с соображениями личной выгоды, универсальные нравственные законы. Только при таком условии обеспечиваются необходимость и всеобщность регуляции поведения людей, при которых преследующему свои частные цели индивиду выгодно "сублимировать" свой эгоизм в форму всеобщей полезности. Если же эти законы не универсальны, то "не нужно думать, что по природе, т.е. согласно разуму, люди обязаны выполнять все эти законы при таком положении вещей, когда они не исполняются другими".

Эта способность инструментального разума, имеющего частную выгоду своей целью и отправным пунктом, феноменальный мир - своим предметом, математическую дедукцию - своим методом обнаруживать универсальные нравственные законы, не пережила юмовско-кантовского переворота в философии. Политико-моральный смысл этого переворота в том и состоит, что из частной выгоды и ситуативно обусловленных способов ее достижения вывести универсальные нормы морали невозможно. Либо - по Юму - мораль будет "артефактом", не имеющим рационального обоснования, но могущим играть свою роль в упорядочении нашего социального и психического миров благодаря нашей приверженности обычаю и традиции, произведшим этот "артефакт". Либо - по Канту - "основу обязательности должно искать не в природе человека или в тех обстоятельствах в мире, в какие он поставлен, но a priori исключительно в понятиях чистого разума...". Позднейшее разведение инструментального и нравственного разума сделало невозможной ту гоббсовскую онтологическую мораль, которая одновременно и отвергала антично-средневековое понимание "добра" как объективной сущности, и стремилась "естественнонаучно" вывести его из природы человека и коренящихся в ней интересов и страстей.

Третье. Исполнение естественных законов, по Гоббсу, может обеспечить только политический деспотизм. Согласно его авторитарно-деспотической концепции, государство "безнаказанно может делать все, что ему угодно", будучи "не связано гражданскими законами", обязательными для подданных, и "ни один человек не обладает чем-либо против воли того, кто наделен верховной властью". При этом государственный контроль над поведением и умонастроениями людей предполагает не просто цензуру в обычном ее понимании (как "законы против заблуждений"), но именно право различения добра и зла, в котором должно быть категорически отказано отдельным гражданам. Эта концепция обстоятельно рассмотрена в историко-философской литературе при всем различии взглядов на нее (и в свете ее - на всю политическую философию Гоббса). Нас же, учитывая контекст российских дискуссий о либерализме, интересует лишь ответ на вопрос: почему гоббсовская концепция государства с необходимостью оказывается авторитарно-деспотической? Примечательно, что Гоббс не только был знаком (странно было бы предположить обратное) с идеей "смешанного правления" (тогдашней политико-социологической моделью разделения властей), но специально анализировал ее и пришел к выводу не просто о ее "непрактичности", но (самое важное!) о том, что, "если бы было возможно такое государственное устройство, оно тем не менее ничуть не способствовало бы увеличению свободы граждан". Почему? Говоря кратко, потому что максимально возможную свободу индивидов как частных лиц (калькуляторов собственной выгоды и оптимизаторов средств) в состоянии дать именно авторитарное государство, а никакой иной свободы, т.е. свободы индивидов в каком-то ином их качестве, по Гоббсу, нет и не может быть, ибо индивид есть только частное лицо. Разница между Гоббсом и Локком (и далее - Гегелем, Токвилем...) заключается не в знании или незнании институциональных механизмов разделения властей, не в признании или непризнании того, что всякая власть "берет свое начало от власти народа" и он вправе (путем избрания) конституировать ее, а в том, способны или нет члены (подданные) государства быть народом, когда власть конституирована, образовывать то единство в многообразии, формировать ту общую волю, в рамках которого и благодаря которой создаются процедуры урегулирования конфликтов эгоизмов и их всех - со всеобщими условиями существования общежития как такового. Если такое единство и такая воля возможны, то "правительство" есть и должно быть их отражением (хотя бы в принципе), и тогда либерально-демократическое устройство обретает смысл механизмов такого отражения. Если нет, то отражать нечего, и тогда "правительство" получает смысл не просто "воплощения" единства и общей воли, но буквально порождающего и поддерживающего их начала. Либерально-демократические механизмы в таком случае не имеют смысла или приобретают смысл совсем другой, чем тот, который предполагает концепция "отражения".

Исток гоббсовского авторитаризма вовсе не в том, что большинство людей, "желая непосредственной выгоды, меньше всего способно соблюдать вышеизложенные законы, хотя бы они и были известны им". Этим Гоббс фиксирует лишь то, что знание должного само по себе не создает у индивида никакого нового качества - он остается тем же эгоистичным частным лицом. Знание должного как знание способа стратегического обеспечения собственного частного интереса может привести лишь к согласию на учреждение органа такого обеспечения. Но, подчеркивает Гоббс, "для сохранения мира среди людей требуется не только согласие, но и единство". Люди же, поскольку они как частные лица "в высшей степени тяготятся общественными делами" и не просто различают "общее благо" и "частное", но вообще "почти никогда не считают за благо то, что не дает преимущества его владельцу и не возвышает его владельца над другими", к такому единству не способны. Они остаются массой, не становясь народом, а масса не может иметь общей воли. Вернее, они становятся народом "на миг" - в желании иметь обеспечивающий их стратегические интересы орган, но не в воле быть таким высшим органом. Это есть то различие желания, предмет которого находится за пределами досягаемости для наших сил, и воли, созидающей искомый предмет, которое сделал Гегель, противопоставляя гражданина и частное лицо в их отношении к государственности и нравственному строю общества: для последнего остается только "желать реализации моральной идеи, но не стремиться к ней в воле (то, чего можно желать, чаять, человек не может совершить сам, он ждет, что это будет достигнуто без его содействия)". Исполнение "естественных законов" при желании, но без содействия частных лиц и достигается авторитарной властью, признаваемой легитимной именно потому, что она обеспечивает всеобщие наипервейшие необходимые условия самого существования частных лиц и реализации их интересов. Она обслуживает их, подавляя малейшую попытку к политической самодеятельности. Она обеспечивает частнохозяйственную свободу, уничтожая свободу нравственную и политическую.

Гоббс делает великое открытие. Оно заключается в том, что частное лицо и частный интерес для того, чтобы иметь возможность быть в действительности (т.е. в условиях общежития), должны стать либо чем-то большим, либо чем-то меньшим, чем просто частное лицо и частный интерес. Быть просто частным лицом - значит быть погруженным в состояние "войны всех против всех", которое, в сущности, есть небытие всех, которое невозможно как социальное бытие. Гоббсовское частное лицо не может стать бульшим, чем частное лицо, т.е. гражданином, который так или иначе делает общее благо своим интересом (будучи античным гражданином) или возводит свой интерес к общему, продуцируемому политико-нравственным дискурсом членов данного общества (гражданин Нового времени). Невозможность стать гражданином "задана" уже тем, что равенство устанавливается как равенство в страхе, а не в свободе (на чем стояла античная гражданская традиция), а также тем, что "открытие" "естественных законов" есть результат гносеологического индивидуального акта, а не совместной политической практики, которая только и способна производить гражданское измерение существования человека и групп людей.

Значит, остается только другой путь - сделать частное лицо рабом, точнее, политическим рабом, обладающим свободой частнохозяйственной деятельности. И Гоббс делает этот решающий шаг. Вопреки всей классической традиции, исходившей из того, что государство - это дело только свободных, тогда как удел раба - быть в сфере частного, он настаивает на "опровержении мнения тех, кто считает, что господин и его рабы не могут образовать государство". Аналитически, т.е. с точки зрения структуры и содержания отношения подчинения, "гражданин" у Гоббса совпадает с понятием "подданный" и тождествен "рабу". Различия между ними - только в характере господствующего лица: юридическое, "фиктивное" в первом случае и физическое, но также и юридическое - во втором. "В том-то и состоит различие между свободным гражданином и рабом, - пишет Гоббс, - что свободный гражданин служит только государству, а раб - еще и одному из граждан. Всякая иная свобода есть освобождение от законов государства и свойственна только властителям". В свете сказанного нужно уяснить приведенное выше и кажущееся парадоксальным суждение Гоббса о том, что "смешанное правление" никак не способствовало бы увеличению свободы граждан. Мы думаем, следуя Гоббсу, эту мысль можно сформулировать и решительнее: деспотизм обеспечивает бульшую свободу, чем "смешанное правление", из-за чего тезис о том, что "верховная власть не может быть по праву уничтожена решением тех людей, соглашением которых она была установлена", предстает не только "велением разума", но и практической целесообразностью.

Дело в том, что частные лица как частные лица могут искать свободу только как способ реализации своих выгод, что подразумевает подчинение им других людей в качестве средств достижения выгод. "Когда же частные граждане, т.е. подданные, требуют свободы, - пишет Гоббс, - они подразумевают под этим именем не свободу, а господство". Свобода частных лиц за рамками частнохозяйственной свободы превращает людей в "рабов рабов" (т.е. именно в рабов, подчиненных и другим гражданам, и государству), тогда как авторитарное государство - во всяком случае, в идеале, в пределе - делает всех просто своими рабами. Оно освобождает от двойного закабаления, выравнивая и демократизиpуя степень рабства путем лишения всех политической свободы.

Интеллектуальный опыт Гоббса однозначно свидетельствует только об одном: ни теоретически, ни практически нельзя построить жизнеспособное общежитие людей, если они концептуально берутся и в действительности являются только частными лицами. Указанные концептуальные трудности Гоббса в рассмотрении социализации частного лица (в модальности "раба") свидетельствуют также о том, что логика этой социализации в принципе не дедуцируема из антропологических посылок о человеке как субъекте эгоистических аппетитов, хотя именно такое понимание его должно быть отправным пунктом политико-философской теории современности. В эту дедукцию должна вмешаться некоторая эмпирика, даже общие контуры которой не были прояснены Гоббсом .

Первый шаг на этом пути целесообразно сделать вместе с И.Кантом. Именно его дихотомия ноуменального и феноменального миров, "чувствуемой и усматриваемой необходимости" позволяет войти в проблематику ситуации, в которой нравственное долженствование не является не только детерминантой, но и само собой разумеющейся составляющей наблюдаемого поведения социальных действующих лиц. Ведь законы, даваемые разумом ("законы свободы"), "указывают, что должно происходить, хотя, быть может, никогда не происходит". Поэтому к политике, целиком находящейся в феноменальном мире, оправдан подход, общей презумпцией которого является практическое бессилие общей воли, имеющей свою основу в разуме.

Возможно ли в этих условиях создание общественного порядка, который бы обеспечивал правовую ("внешнюю") свободу человека? Да, отвечает Кант, если подходить к решению этого вопроса как к использованию "механизма природы" применительно к людям, а не как к делу их "морального совершенствования". Проблема хорошо устроенного государства разрешима даже для "дьяволов" (если они обладают рассудком). Для этого нужно "так организовать их устройство, чтобы, несмотря на столкновения их личных устремлений, последние настолько парализовали друг друга, чтобы в публичном поведении людей результат был таким, как если бы они не имели подобных злых устремлений". Следовательно, суть первого шага в том, чтобы создать такую систему равновесия сил "дьяволов", в которой они сдерживали бы друг друга, взаимно не позволяя творить зло при преследовании собственных эгоистических интересов.

Абстрактно говоря, такое положение, если под "дьяволами" понимать в первую очередь элитные группировки, реально способные творить социальное зло, должно было бы привести к выработке ими некоторых взаимоприемлемых "правил игры" как основы упорядоченных политических процедур и правовых взаимоотношений. В терминах современного обществоведения такое действие именуется "пактом" ключевых политических акторов и рассматривается в качестве важной или даже предпочтительной формы начала процесса строительства правового и демократического государства. Политический опыт свидетельствует, что в ряде стран, расстававшихся с авторитаризмом, процесс шел именно таким путем, хотя в каждом случае вставал вопрос о конкретных факторах, способствовавших склонности элитных группировок к компромиссам, стабилизации их взаимоотношений и, главное, обязательности выполнения ими достигнутых соглашений. В этом плане неоднократно отмечалась роль давления "низов", хотя в тех или иных случаях оно оказывалось контрпродуктивным. Однако ситуация в России представляется более сложной, вновь приближающейся к предельным теоретическим вариантам. Отвлекаясь от других факторов, отмечу один, имеющий здесь центральное значение.

"Пакт" подразумевает частичную "деприватизацию" государства, по крайней мере в смысле слома его узурпации частным интересом властвующей авторитарной клики или расширения круга контролирующих его интересов. Но в России превращение государства в пространство публичного действия (в отличие от того, чем оно является сейчас, а именно сферой, в которой частные интересы реализуются с помощью особо сильнодействующих средств) крайне затруднено. Одним из нежелательных следствий развала коммунистического строя было то, что власть, пользуясь выражением Х.Арендт, оказалась в руках лиц и группировок в "их частном качестве, и не было пространства, установленного для них в качестве граждан". Государство подверглось колонизации со стороны частных интересов и разделу на сферы их влияния, что уже делает невозможным институциональное разделение властей.

При таком положении само собой происходящее установление равновесия частных интересов "дьяволов" маловероятно или затянется на столь долгий сpок, что распад государственности может стать не-обратимым. Поэтому трудно разделить оптимистическую телеологию Канта, утверждавшего, что "природа неодолимо хочет, чтобы право получило в конце концов верховную власть. То, что в этом отношении не сделано, совершится в конце концов само собой, хотя и с большими трудностями".

Если сама собой, в соответствии с желанием природы данная проблема неразрешима, следовательно, необходимо политическое действие. Здесь должно произойти "вторжение эмпирики" в логику либерально-демократической реформации России и ее эксперимент. Здесь же - первое обнаружение "конструктивистской" функции идеи.

"Вторжение эмпирики" необходимо потому, что логически равновесие частных интересов невыводимо из их взаимной борьбы. Как показал еще Руссо в полемике с Гоббсом, из "частной войны" человека с человеком логически выводятся только отношения господина и раба, но отнюдь не правителя и граждан. С точки зрения этой логики равновесие частных интересов есть нечто случайное, возникающее в силу специфических обстоятельств. Задача в том, чтобы следствия такого случайного стечения специфических обстоятельств превратить в закономерность следующего этапа общественной жизни, институционально закрепив их.

"Конструктивистская" функция идеи проявляется здесь в том, чтобы, во-первых, раскрыть возможность такого превращения и представить ее людям, прежде всего "низам", как цель; во-вторых, понять конкретные условия создания ситуации равновесия в данный период в данной стране (какие элитные группы и по каким вопросам ведут борьбу, каковы применяемые в ней средства и соотношение сил, как можно влиять на ход этой борьбы в целях достижения равновесия) и показать "низам" возможные методы их воздействия на положение элит во имя достижения такой формы компромисса, которая открывала бы перспективу дальнейшей демократизации; в-третьих, обеспечить идеологические механизмы политической мобилизации "низов" ради достижения указанной цели.

Экспериментальность данного предприятия заключается в том, что необходимо добиться достаточно эффективного, но не срывающегося в "бунт черни" воздействия "низов" на элитные группировки при крайне слабом развитии структур гражданского общества и, более того, их подавлении ходом происходящих экономических и (анти) культурных процессов. Экспериментальность обусловливается и другой необходимостью: сделать акции элитных группировок в сфере государственности хотя бы минимально видимыми широкой публике в условиях эффективной блокировки информационных каналов и практически полной недееспособности судебной власти, не говоря уже о фактическом отсутствии ряда ее ключевых звеньев (чего стоит хотя бы то, что ни одно крупное "дело", привлекшее общественное внимание, начиная с августовского путча и "дел" Тарасова и Фильшина и вплоть до октябрьской трагедии и обвинений в адрес А.Руцкого, не было доведено до оглашения официального вердикта).

Верно ли сказать, что неблагоприятные условия и невыводимость из существующей теории форм проведения такого эксперимента делают его заведомо обреченным? Думаю, что нет. Достоверность прогнозов базируется обычно на инерционности отслеживаемых процессов, меж тем как в данном случае речь идет как раз о творческом создании таких условий, которые нарушают и без того не слишком устоявшийся инерционный ход дел.

Разве слом коммунистических режимов давал более благоприятные обстоятельства для демократического политического действия? Разве в тот период не были новаторски придуманы и созданы альтернативные официальным каналы информации, токи по которым превращали задавленную атомизированную массу в политически дееспособный народ? Разве жалкое состояние "экономического" гражданского общества не было компенсировано тем "моральным" гражданским обществом, которое получило (пусть на непродолжительный, но политически решающий период) свои наиболее зрелые воплощения в польской "Солидарности", чешском "Гражданском форуме", литовском "Саюдисе"... Ничего этого научной теорией предусмотрено не было и не могло быть предусмотрено. Потому и горький упрек ей, брошенный А.Пжеворским - "осень народов явилась обескураживающим провалом политической науки" - есть, конечно, верная констатация факта, но ложное обвинение в отсутствии у науки той способности, которой она в принципе не может обладать в ситуациях народотворческого процесса "смены парадигм" общественного развития. Априорный отказ от эксперимента, обосновываемый его "научно" доказываемой невозможностью, есть результат не собственно научного анализа общественной жизни (ибо он, сохраняя верность опыту истории, должен был бы по крайней мере предсказать возможность возникновения непредсказуемых ситуаций), а определенной социальной позиции и роли интеллектуалов, которые можно охарактеризовать как предательство "шанса свободы", учитывая ключевое значение интеллигенции в создании условий для эксперимента и его проведении. Речь идет о редукции интеллигенции к позиции и роли эксперта и утрате ею способа бытия социального деятеля.

Драматизм нынешней российской ситуации заключается в порочном круге, образуемом апатией и экспертными доказательствами интеллектуалов невозможности нового демократического эксперимента, тогда как его действительная невозможность обусловлена прежде всего этой апатией и редукцией ведущей части интеллектуалов к позиции и роли эксперта. Без восстановления интеллигенцией функции социального деятеля, как это она неоднократно делала в российской истории, в том числе и недавней, эксперимент не состоится.

Последующие шаги на пути к либерально-демократическому строю возможны в той мере и тогда, в какой и когда сделан первый шаг. В отличие от него они дедуцируемы теоретически и, поскольку такая дедукция должна быть ясна из всего предыдущего изложения, в данном месте можно ограничиться лишь резюмированием существа дела. Главным политическим следствием первого шага является установление равновесия сил "дьяволов". Они тем самым (вспомним Канта) парализуют друг друга. Это состояние парализации есть искомый политический кризис, но, так сказать, не "объективный", описываемый в терминах распада государственных структур, недееспособности органов управления, столкновения властвующих групп и т.д. - все это может быть безразлично для "дьяволов" или даже соответствовать их интересам. Речь идет о "субъективном" кризисе, т.е. о таком, который осознается "дьяволами" как невозможность удовлетворения их эгоизмов какими-либо способами, пока сохраняется прежняя форма их взаимоотношений. Имеются в виду не институты и законы, ибо они, будучи "приватизированы", не имеют самостоятельного значения, а та форма, в которой частные интересы выступают только как частные интересы без опосредований и выражений в чем-то ином, что позволяет так регулировать их конфликт, чтобы они могли осуществляться, а не быть парализованными.

Такой политический кризис вызывает субъективное стремление "дьяволов" изменить форму их взаимоотношений, перевести конфликт в иную плоскость, в которой данный частный интерес соотносился бы с некоторыми всеобщими условиями реализации частных интересов вообще, в том числе и данного. Но это и есть ответ на вопрос "незави-симого человека" Руссо, в чем его личная выгода, чтобы быть справедливым и подчиниться общей воле. Это и есть то самое гегелевское "непосредственное укоренение особенного во всеобщем", которое создает гражданское измерение человеческого существования и дает необходимую основу праву. Разумеется, речь идет не о той добродетельной классической республиканской гражданственности, которая строится на подчинении или даже подавлении частного интереса общественным благом и которую Н.Макиавелли выразил своим незабываемым афоризмом о большей озабоченности граждан "спасением отечества, чем своей души".

"Нравственная субстанция" либеральной гражданственности также "отягощена случайностью". Она, собственно, и является таковой не сама по себе, а лишь исполняя описанную выше функцию по отношению к данной констелляции частных интересов с их определенным данным содержанием в их конкретных данных соотношениях. Если все эти данности меняются, то существующие институты и системы права могут оказаться неспособными далее исполнять эту функцию. Урок Гегеля в том, что универсальное и необходимое существует только в особенном и случайном "материале" и посредством него. Может быть, данности современных западных обществ, если в чем-то социально-политические концепции постмодернизма адекватны действительности, изменились настолько, что существующие либеральные институты утрачивают способность опосредовать частные интересы с их новым содержанием и в их новых соотношениях, и перед лицом растущей социальной фрагментации Запад столкнется с необходимостью заново (хотя опираясь на свое наследие) вырабатывать либеральную гражданственность и ее нравственную субстанцию?

"Конструктивистская" функция либеральной идеи на этапе этих завершающих шагов перехода к либерально-демократическому строю состоит в том, чтобы разработать адекватную российским условиям концепцию либеральной гражданственности и обеспечить ее общественную поддержку. Эта функция предполагает также, что будет предложен проект-схема институционального воплощения либеральной гражданственности, соответствующего особенному и "случайному" "материалу" России. На тех этапах продвижения к либерально-демократическому строю, о которых сейчас идет речь, это будет уже не "просветительство" и прожектерство, но интеллектуально-духовное удовлетворение вызревших общественных потребностей. Либеральная идея окажется уже не пустым стремлением перескочить пропасть между желанием и его предметом, а политически и социологически конкретизированной программой действий .

Казалось бы, проблема поддержки малого бизнеса является всего лишь одной из длинного списка проблем либеральной экономики. Тем не менее, она является одной из важнейших проблем связанных с возрождением либерализма в России. Дело в том, что, если крупный бизнес является символом экономической мощи нации, то малый бизнес - это, во-первых, квинтэссенция ее экономической свободы, а, во-вторых, гарантия экономической безопасности. Не следует забывать, что нынешний крупный бизнес в России целиком и полностью наследован у СССР, а это значит, что корни отечественного крупного бизнеса, по существу, полностью утрачены. И если в кратчайшие сроки нам не удастся создать условия для беспрепятственного воспроизводства малого бизнеса - среды, из которой только и может вырасти средний и крупный бизнес, то любой серьезный кризис может оказаться способным до основания развалить российскую экономику. Собственно говоря, нечто подобное мы уже пережили в конце прошлого века - половина крупной промышленности ведь так и не поднялась. И если бы не сверхблагоприятные цены на энергоносители на мировом рынке, то в какую экономическую бездну мы бы уже улетели?

Безусловно, задача возвращения к патриотизму относится к идеологическим задачам, тем не менее, она выделена в отдельную задачу по причине важности ее решения для реабилитации либерализма в глазах российского общества. Либералам необходимо вернуть утраченное право называть себя патриотами России. Тем более, что для россиян слова "Свобода" и "Родина" всегда стояли рядом и в известном смысле были синонимами.

1. Зеркин Д.П. Основы политологии. Курс лекций. Ростов-на-Дону 1997. – 448 с.

2. Краткий словарь. Основы политологии. М.; 2003. – 556 с.

3. Панарин А.С. Политология. Учебник изд. «Проспект» М.; 2003. – 228 с.

4. Политология. Хрестоматия: Пособие для вузов, юридических и гуманитарных факультетов. – М.: Просвещение, 2000. – 1462 с.

5. Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебник для студентов вузов. – М.: Просвещение, 2001. – 593 с.

с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Из современных политических идеологий либеральная является одной из старейших. Термин «либерализм» появился довольно поздно, к 40-м гг. XIX в., но как течение политической философии он существовал по крайней мере уже с XVII в. Появление либеральной идеологии было обусловлено начавшейся модернизацией западноевропейского общества и необходимостью борьбы против экономических и политических структур феодализма. Наиболее видными идеологами классического либерализма стали Дж. Локк и Д. Юм в Англии, Ш. Монтескье, Вольтер и Д. Дидро во Франции, И. Кант в Германии. Зарождение либеральной традиции за океаном связано с именами «отцов-основателей» Соединенных Штатов Америки Джефферсона, Гамильтона, Франклина.

Представители классической либеральной доктрины выдвинули ряд идей, которые на всех этапах ее развития оставались определяющими. Прежде всего, это идея об абсолютной ценности человеческой личности и вытекающее отсюда равенство людей от рождения. В рамках либеральной доктрины впервые был поставлен вопрос о неотчуждаемых правах человека - праве на жизнь, свободу, собственность. Государство понималось как результат общественного договора, главной целью которого является защита этих прав. На этой основе возникла концепция правового государства и выдвинуто требование ограничения объема и сфер деятельности государства, защиты граждан от чрезмерного государственного контроля. Либерализм исходил из необходимости разделения власти, с тем чтобы каждая из ее ветвей не имела бы полного превосходства над другими и была бы для них сдерживающим ограничителем.

Наряду с политическими идеями классический либерализм декларировал и ряд важнейших принципов в сфере экономики. Экономическая доктрина либерализма также основывалась на требовании сокращения государственного вмешательства и регламентации. На практике это означало признание полной свободы частной инициативы и частного предпринимательства. По мнению одного из главных идеологов экономического либерализма, А. Смита, свободное взаимодействие индивидов в их экономической деятельности в конечном счете приведет общество к такому состоянию, когда будут удовлетворены интересы всех социальных слоев. Следует отметить, что первоначальная тенденция совпадения политического и экономического либерализма в дальнейшем не сохранилась.

Исторический опыт показал, что две основополагающие ценности классического либерализма - свобода и равенство - противоречат друг другу. Этим противоречием было обусловлено его дальнейшее разделение. Левое направление либерализма ориентировалось на элементы эгалитаризма, свойственные раннему либерализму, и нашло свое воплощение в различных вариантах социального либерализма, нацеленных на осуществление социально-экономических реформ. Цель таких реформ - предотвращение острых социально-политических конфликтов, способных разрушить существующее общество и создать угрозу основополагающим правам и свободам граждан. Другое направление в большей степени вдохновлялось идеями экономического либерализма, отстаивая приоритет частной собственности и частного предпринимательства.

После Второй мировой войны реальное политическое влияние либералов во всех развитых странах упало. Это было связано как с тем, что политические идеи либерализма осуществились на практике в большинстве цивилизованных стран, так и с тем, что в политической жизни либералов потеснили социал-демократы. Однако политические партии и организации либеральной ориентации и сегодня представляют собой влиятельную силу в некоторых странах. С 1947 г. существует Либеральный Интернационал, штаб-квартира которого располагается в Лондоне. В программных документах Либерального Интернационала, принятых в 1947, 1967 и 1981 гг., зафиксированы основные принципы политической идеологии либерализма применительно к современным условиям. Либералы считают, что политической свободы не может быть там, где государство полностью контролирует экономику, не оставляя места для частной инициативы. Но экономическая свобода невозможна, если отсутствует свобода политическая и не соблюдаются права человека. Либералы выступают за социальную рыночную экономику, которая должна совмещать экономическую эффективность и социально ориентированные цели. Большое внимание уделяется гибкой налоговой политике. Налоги, по мнению либералов, должны поощрять предпринимательскую деятельность и обеспечивать равенство возможностей. Современная либеральная доктрина декларирует необходимость обеспечения полной занятости, ликвидацию бедности. Но либералы категорически возражают против эгалитаризма, они понимают равенство как равные для всех возможности для саморазвития и для того, чтобы вносить максимальный вклад в развитие общества. Принцип уважения человеческой личности и семьи для либералов лежит в основе общества. Они считают, что государство не должно брать на себя полномочия, противоречащие основным правам граждан. Каждый гражданин должен обладать чувством моральной ответственности по отношению к другим членам общества и принимать участие в общественных делах.

Сегодня задачи реформирования общества либералы видят в укреплении реальной власти парламентов, повышении эффективности исполнительной власти и парламентского контроля над ней, децентрализации власти, юридической защите прав личности и человеческого достоинства, тщательном уравновешивании вмешательства и невмешательства государства для того, чтобы примирить интересы человека с интересами общества. В международном аспекте либералы декларируют приверженность принципам сохранения и укрепления мира и безопасности, разоружения, разблокирования региональных и международных конфликтов, развития отношений между странами.

Либерализм как политическая идеология в XX в. оказал сильное влияние на другие идеологические течения. Социал-демократическая идеология вобрала в себя многие принципы социального либерализма. Консервативная идеология в большей степени усвоила идеи либерализма экономического. Либерализм в его чистом виде сегодня имеет довольно ограниченное влияние в странах Запада. Партии, сохраняющие верность базовым принципам либеральной идеологии и поэтому избегающие популистских политических технологий, не пользуются поддержкой широких масс избирателей. Сторонниками либеральных идей являются преимущественно люди с высоким уровнем образования, принадлежащие к высшим слоям среднего класса или к элитарным кругам. Население в целом ориентировано на поддержку левоцентристских партий, придерживающихся либо консервативных, либо социал-демократических ценностей.

В Россию либеральные идеи стали проникать практически с момента их возникновения в Западной Европе и оказали определенное влияние на программы реформ, которые пытались реализовать в России начиная с рубежа XVIII-XIX вв. (см. главу XV). К концу XIX в., по мере того как царское правительство обнаруживало свою неспособность к глубокому реформированию российского общества и решению его назревших проблем, либерализм становится идейной платформой части оппозиционно настроенной интеллигенции. В отличие от социалистов - сторонников радикальных революционных преобразований, либералы выступали за реформирование общественных отношений в рамках существующей политической системы, а также ее модернизацию. Идеалом для многих русских либералов начала XX в. была конституционная монархия по английскому образцу, хотя левое крыло русского либерализма не исключало и возможности перехода к республиканской форме правления. В этот период русская либеральная мысль была представлена именами видных политических деятелей и ученых, внесших свой вклад в дальнейшее развитие либеральных концепций.

Оригинальные идеи по поводу разрешения главной антиномии либеральной доктрины - равенства и свободы - были высказаны выдающимся русским правоведом, социологом, историком М. М. Ковалевским. Он обосновывал возможность параллельного развития равенства и свободы. Опираясь на конкретные примеры развития права и политики, Ковалевский доказывал, что преодолеть противоречие между свободой и равенством можно в том случае, если ввести вместо понятия равенства понятия справедливости и солидарности. Концепция солидарности соответствовала основным принципам социального либерализма, поскольку в ней присутствовала идея защиты личности и ее прав наряду с утверждением коллективистских основ бытия человечества. М. М. Ковалевский полагал, что солидарность не требует от людей отказа от свободы самоопределения и от субъективных прав. Свобода самоопределения одной личности не должна мешать свободе самоопределения других, поэтому с каждым субъектом права связано понятие об обязанностях.

Русский либерализм в начале XX в. не уступал западному ни по теоретическому уровню осмысления общественных проблем, ни по конкретным программам их решения. Однако в России либералы имели узкую социальную базу, так как процессы модернизации российского общества были далеки от завершения. Как бы ни были образованы теоретики русского либерализма, насколько бы ни были обоснованы их концепции и программные требования, все равно это не позволяло преодолеть разрыва между либералами и российским народом. Именно поэтому не либерализм, а социализм оказался доминирующей политической идеологией, определившей деятельность наиболее активных противников русского самодержавия.

Возрождение либеральной политической идеологии в России происходило в условиях трансформации советской политической и экономической системы. В начале 90-х гг. XX в. в качестве реформаторов выступила группа молодых экономистов - сторонников неолиберальных экономических концепций. Особенность их деятельности заключалась в том, что они практически не учитывали специфики политики и политических отношений. Сам термин «либерализм» стал толковаться скорее как экономическая, нежели политическая категория. Причем либерализм отождествлялся с экономическими принципами неолиберализма, главными сторонниками которых на Западе были консерваторы. Любопытный факт: Е. Гайдар, возглавивший партию Демократический выбор России (ДРВ), заявил о намерении этой партии вступить в Международный демократический союз (МДС). Между тем МДС объединяет в своих рядах партии консервативной ориентации, в то время как Демократический выбор России считался ведущей партией либерального толка.

Помимо всего прочего, те, кто позиционировал себя в России начала 90-х гг. XX в. как либералы, плохо разбирались в российской специфике. Их подходы к вопросам как внутренней, так и международной политики отличались схематизмом и утопизмом. Негативные социальные последствия реформ, проводившихся под либеральными лозунгами, способствовали дискредитации самого понятия «либерализм» среди широких слоев российского населения. Для возрождения влияния идей либерализма и политических сил, которые будут ориентироваться на эти идеи, необходимо критически переосмыслить неудачный опыт 90-х гг. XX в. Здесь следует не ограничиваться заимствованием одной лишь экономической доктрины либерализма, а учитывать все многообразие либеральных концепций в странах Запада, не забывая обращаться к дореволюционному наследию либеральной отечественной мысли.