Кадзуо Исигуро - Погребённый великан. Кадзуо Исигуро - Погребённый великан Кадзуо исигуро лучшие

Кадзуо Исигуро - британский писатель японского происхождения, лауреат Нобелевской премии по литературе 2017 года.

Краткая история жизни

Родился Исигуро 8 ноября 1954 года в Нагасаки в семье океанографа Сидзуо Исигуро. В 1960 году семья Исигуро переехала в британский город Гилфорд, административный центр графства Суррей, куда отца Кадзуо пригласили для исследования в Национальном институте океанографии. Кадзуо поступил в школу первой ступени в Стафтоне и после продолжил своё обучение в Грамматической гимназии Суррея. После окончания школы он взял академический отпуск сроком на один год и отправился в путешествие по США и Канаде. Он мечтал стать музыкантом, играл в клубах, посылал демозаписи продюсерам, но без дальнейшего успеха.

В 1974 году Кадзуо поступил в Кентский университет, в котором в 1978 году получил степень бакалавра английского языка и философии. Был социальным работником в Лондоне. В 1980 году он получил степень магистра искусств в университете Восточной Англии. В университете один из семинаров, которые посещал Кадзуо, вёл Малькольм Брэдбери. В 1982 году Исигуро получил британское подданство.

Романы Исигуро переведены на 40 языков, однако для русскоязычных читателей Исигуро открылся сравнительно недавно. Главные произведения писателя начали издаваться в России лишь в конце 2000-х.

Факты из личной жизни

Исигуро женат на Лорне Макдугалл с 1986 года. Они познакомились, будучи социальными работниками в лондонском приюте для бездомных в Ноттинг-Хилле. В настоящее время Исигуро живёт в Лондоне с женой и их дочерью Наоми.

Творческий путь и литературная карьера

Литературная карьера Кадзуо Исигуро началась в 1981 году с опубликования трёх рассказов в антологии. В 1983 году, вскоре после публикации своего первого романа, он был выдвинут на грант как один из «Лучших молодых британских писателей». То же поощрение за эти же достижения он получил и в 1993 году.

Первый роман, (1982), повествует об Эцуко, живущей в Англии вдове из Японии. Вторым романом был , где через рассказ обремененного собственным военным прошлым художника Мацуи Оно исследуются отношения японцев ко Второй мировой войне. Этот роман стал книгой года в Великобритании.

Третий роман Исигуро, (1989), рассказывает историю пожилого английского дворецкого. Роман был удостоен Букеровской премии. При этом члены Букеровского комитета проголосовали за роман единогласно, что случается нечасто. Критики отмечали, что японец написал «один из самых английских романов XX века». Его сравнивали с Джозефом Конрадом и Владимиром Набоковым, которым тоже удалось создать классические произведения на неродном для них языке.

По роману «Остаток дня» снят имевший значительный успех фильм с Энтони Хопкинсом и Эммой Томпсон в главных ролях. Фильм в российском прокате шёл под названием «На исходе дня».

В 1995 году был опубликован наиболее сложный по стилистике роман Исигуро . Он наполнен многочисленными литературными и музыкальными аллюзиями. Действие этого романа происходит в неназванной центральноевропейской стране и в наше время, тогда как все предыдущие работы Исигуро были наполнены реминисценциями прошлого.

Действие романа (2000) разворачивается в Шанхае в первой половине XX века. Это история расследования частным детективом таинственного исчезновения его родителей 20 лет назад. Здесь Исигуро вернулся к своему излюбленному приему блуждания в прошлом.

Его предпоследний роман (2005) включен в список 100 лучших английских романов всех времен по версии журнала «Тайм».

На сегодняшний день в России вышло восемь романов Исигуро. Последний из них - - опубликован в 2015-м. Действие происходит в средневековой Англии, где идет жестокая война между бриттами и саксами. На этом фоне пожилая пара отправляется на поиски сына.

Нобелевская премия

Присуждение нобелевки именно Кадзуо Исигуро в 2017 году отчасти восстановило престиж премии, но куда важнее символическое значение этого награждения. Ведь этот автор в своем творчестве соединяет восток и запад, британскую (вернее англоязычную) и японскую литературную традицию.

Исигуро пишет по-английски, он мастерски владеет языком (еще бы, ведь его наставником был сэр Малькольм Брэдбери).

Формулировка Комитета была следующей: «В романах большой эмоциональной силы раскрыл бездну, таящуюся под нашим иллюзорным чувством связи с миром». В более простых формулировках все восемь его романов можно объединить главной темой - темой памяти. Герои Исигуро борются с тяжкими воспоминаниями, потерями и осмыслением прошлого. Особое место в книгах нобелевского лауреата занимают события Второй мировой войны и истоки фашизма.

Вот уже на носу февраль. В школе, в которой я учился и из которой не так давно выпустился, традиционно для этого месяца пройдёт вечер встречи выпускников.

Но меня на нём не будет.

Хотя я очень скучаю, но... вряд ли скучаю именно по школе. Скорее, по прошлому, по своим школьным годам, которых больше не вернёшь, по себе тогдашнему и по своим одноклассникам - именно по тому, какими они были тогда. Сейчас всё другое, всё изменилось, и мы теперь отчасти другие. И я продолжаю жить в прошлом. Все мои мысли так и остались в нём, и я ежедневно перебираю свои воспоминания словно бусины в разноцветном ожерелье.

Когда я выбирал, что мне почитать в середину зимы (в эту довольно печальную пору, когда радость от праздников уже позади, а пасмурные будни и не думают отступать), то вариантов было много. И один из многих сборников рассказов Рэя Брэдбери, и сэлинджеровские "Фрэнни и Зуи", и что-нибудь из взрослого и философского у Экзюпери, и "Хлеб с ветчиной" Буковски... Но я остановился на книге вовсе не из этого первоначального списка вариантов. Я выбрал нечто другое. Недавнего нобелевского лаурета Кадзуо Исигуро. Не так давно я купил все его книги, изданные на русском, и теперь решил, что под моё печально-ностальгическое настроение подойдёт именно его книга "Не отпускай меня".

Приступая к чтению, думал, что этот роман исключительно о тайнах прошлого. Аннотация обещала мне "боль, которая исцелит, но останется... надолго". И морально я был к ней готов.

Книга оказалась вовсе не так проста и даже сложнее и многогранее, чем я её себе представлял. Здесь не столько о прошлом, сколько о неизбежном, в какой степени безжалостном будущем, в котором происходят вещи совершенно негуманные и во многом бесчеловечные. В романе Исигуро история мира и науки после Второй мировой войны получает несколько альтернативное развитие, что становится понятно далеко не сразу, а уже ближе к концу книги. В пятидесятые годы двадцатого века человечество достигает огромного прорыва в науке - становится доступным и практически сразу же широко распространяется клонирование людей.

Кто для людей клоны? Биомусор, материал, "твари дрожащие". Без чувств и без души. Отношение к ним несколько меняется лишь благодаря Хейлшему и другим подобным закрытым школам, которые выращивают клонов почти как обычных детей, заботясь об их здоровьи и образовании. В Хейлшеме никто не называет детей клонами или донорами, их именуют воспитанниками, но те в свою очередь уже предчувствуют свою судьбу: для них донорство (и как следствие - раняя смерть) в порядке вещей, некая миссия, для которой они и явились на свет - мол, другого и не дано. И это самое страшное.

Кажется странным и даже пугает то, что в те дни, пока я читал эту книгу, в интернете появилась новость о том, что на днях китайские учёные первыми в мире произвели клонирование макак. Что это значит? Теперь барьер сломан. Клонирование людей, о котором пишет Исигуро, теперь как никогда близко.

Но довольно о клонировании и донорстве. Ведь немаловажна психологическая составляющая романа, сами его герои, их образы, характеры. Три главных героя - они все абсолютно разные. Мне показалась невероятно близкой Кэти. Она, как и я, живёт воспоминаниями, постоянно анализирует прошлое, думает о том, что следовало бы сделать/сказать в ситуациях, которые уже давно прошли, минули и теперь уже далеко позади. Отсюда и неудивительно, что роман написан именно от её лица, так как её лучшие друзья, Рут и Томми, не так склонны к рефлексии.

Теперь о боли. Той самой, которую мне обещали после прочтения. Я не знаю, испытал ли я её, но книга уже третий день не даёт мне покоя. Не отпускает. То и дело думаю о ней, размышляю, на днях даже приснился один сон с небольшой отсылкой к книге. И я никак не могу начать читать что-то ещё, перейти уже к другой книге. Не получается. Я пока что до сих пор в ней.

Она удивительно подошла моему состоянию, настроению и многое оставила после себя. Я однозначно продолжу читать Исигуро. Сильный всё-таки писатель.

Немного о переводе. Он в целом мне понравился, но есть претензии к переводчику - не везде он справился со своей задачей. Так, например, то, что имя главной героини (Kathy H.) Мотылёв переводит как "Кэти Ш." вызывает некоторые сомнение в его профессионализме, возникает вопрос, чем же он руководствовался в данном случае. Та же проблема и с названием - переведено оно не совсем верно. Дословно должно было быть - "Никогда не отпускай меня". Смущали и несколько кривые фразы, то и дело встречающиеся в книге. Но особо чтению всё это не помешало и не сильно отвлекало - поэтому перевод и понравился мне в целом.

И всё-таки странно. Жанр этого романа не определишь сходу. Вроде бы есть научно-фантастический след, нечно антиутопичное и вместе с тем - это история о прошлом, школьных годах, отношениях, любви и дружбе. Читаешь, понимаешь, чем всё кончится - и при этом всё равно, переворачивая последнюю страницу, так грустно становится от нахлынувших обречённости и безысходности...

Кадзуо Исигуро

Безутешные

Лорне и Наоми

Водитель такси, видимо, был озадачен тем, что никто меня не встретил: пустовала даже конторка портье. Он пересек безлюдный вестибюль, вероятно надеясь обнаружить служащего за растениями или за большими креслами. В конце концов он опустил мои чемоданы на пол возле лифта и, пробормотав извинения, удалился. В вестибюле было довольно просторно: несколько расставленных столиков ничуть не загромождали пространства. Однако низкий потолок заметно нависал над головой, вызывая легкое ощущение клаустрофобии, - и внутри, несмотря на ясный день, царил сумрак. Только на стене у конторки лежала яркая полоса солнца, освещавшая обшивку из темного дерева и полку с журналами на немецком, французском и английском языках. На конторке я заметил серебряный колокольчик и уже собирался позвонить, как дверь позади меня отворилась и вошел молодой человек в униформе.

Добрый день, сэр, - вяло произнес он и, подойдя к конторке, принялся за регистрацию. Невнятно извинившись за свое отсутствие, он все же явно со мной не церемонился, - и только заслышав мое имя, встрепенулся и выпрямился:

Мистер Райдер, простите, я вас не узнал. Мистер Хоффман, управляющий, очень желал приветствовать вас лично. Но как раз сейчас, к сожалению, он должен был отправиться на важное совещание.

Ничего страшного. Надеюсь увидеться с ним позже.

Служащий поспешно обратился к заполнению бланков, продолжая бормотать, как расстроен будет управляющий тем, что упустил момент моего прибытия. Он дважды сослался на подготовку «вечера в четверг», потребовавшую от управляющего особого напряжения, что вынудило того к частым отлучкам. Я молча кивнул, не собравшись с силами пуститься в расспросы относительно назначенного на четверг вечера.

О, мистер Бродский сегодня просто великолепен, - просияв, сообщил мне служащий. - Просто великолепен. Утром он репетировал с оркестром четыре часа без перерыва. Прислушайтесь-ка! Он все еще продолжает работать, теперь в одиночку.

Служащий указал мне на дальнюю часть вестибюля. Только сейчас до меня сквозь приглушенный шум уличного транспорта донеслось звучание рояля, на котором играли где-то за стеной. Я поднял голову и вслушался внимательней. Повторяли одну-единственную короткую фразу - из второй части «Вертикальности» Маллери - повторяли снова и снова, медленно и сосредоточенно.

Конечно, если бы управляющий не отлучился, - продолжал служащий, - он мог бы привести мистера Бродского сюда познакомиться с вами. Но я не уверен… - Он усмехнулся. - Я не уверен, вправе ли я его беспокоить. Как видно, он поглощен игрой…

Разумеется, не следует. В другой раз.

Если бы управляющий был здесь… - Служащий умолк и усмехнулся снова. Подавшись вперед, он тихо спросил: - А знаете, сэр, некоторые из постояльцев осмелились жаловаться? Насчет того, что мы закрываем гостиную всякий раз, когда мистеру Бродскому требуется рояль. Просто удивительно, чего только они о себе не воображают. Вчера мистеру Хоффману предъявили претензии два постояльца. Их мигом одернули, можете быть уверены.

Не сомневаюсь. Вы сказали - Бродский? - Я попытался вспомнить, кто это такой, но имя ничего мне не говорило. Поймав на себе недоуменный взгляд служащего, я торопливо кивнул: - Да, да. Надеюсь познакомиться с мистером Бродским в более подходящее время.

Если бы только управляющий был здесь, сэр…

Прошу вас, не беспокойтесь. А теперь, если это все, я бы охотно…

Конечно, сэр. Вы наверняка утомлены долгим путешествием. Вот ваш ключ. Густав проводит вас в номер.

Я оглянулся и увидел пожилого носильщика, ожидавшего меня в вестибюле. Он стоял перед открытым лифтом, сосредоточенно вглядываясь внутрь. Когда я подошел к нему, он встрепенулся, схватил мои чемоданы и заторопился в кабину вслед за мной.

Во время подъема пожилой носильщик продолжал держать оба чемодана на весу - и я заметил, как лицо его покраснело от усилия. Чемоданы весили немало; обеспокоенный тем, что он надорвется, я посоветовал ему выпустить их из рук.

Я рад, что вы об этом заговорили, сэр, - отозвался носильщик. Удивительно, но голос его почти не выдавал испытываемого им физического напряжения. - Давным-давно, когда я только занялся этой профессией, я обычно опускал груз на пол. Поднимал его лишь при крайней необходимости. Так сказать, для перемещения. В сущности, должен сознаться, что практиковал такой метод в течение первых пятнадцати лет работы здесь. Многие из носильщиков помоложе в нашем городе пользуются им и сейчас. Но вы меня больше за этим делом не увидите. Кроме того, сэр, нам совсем недалеко.

Мы продолжали подниматься в молчании.

Итак, вы работаете в этой гостинице уже не первый год, - проговорил я.

Тому двадцать семь лет, сэр. За этот срок много чего пришлось повидать. Но отель существовал, конечно, задолго до моего появления. Говорят, в восемнадцатом веке Фридрих Великий провел здесь ночь, а судя по всем рассказам, уже тогда эта гостиница слыла старинной. О да, здесь произошло не одно любопытное историческое событие. Как-нибудь, когда вы отдохнете, сэр, я с удовольствием кое о чем вам расскажу.

Но вы начали объяснять, почему считаете неприемлемым ставить багаж на пол.

Да-да, - продолжал носильщик. - Это интересный вопрос. Как нетрудно представить, в городе, подобном нашему, отелей без счета. Это значит, что многие жители когда-нибудь да пробовали переносить тяжести. Иные полагают, будто им достаточно просто надеть униформу - и готово: они в состоянии служить носильщиками. Это заблуждение у нас в городе особенно распространено. Назовите это местным мифом, если угодно. Готов признать, что было время, когда я и сам бездумно ему подчинялся. Но вот однажды - о, это было очень давно - мы с женой взяли короткий отпуск и поехали в Швейцарию, в Люцерн. Моя жена умерла, сэр, но, вспоминая ее, я всегда вспоминаю наш отпуск. У озера очень красиво, сэр. Вам, не сомневаюсь, это известно. После завтрака мы катались на лодке. Итак, возвращаясь к нашему разговору, во время отпуска я обратил внимание, что жители того городка иначе - по сравнению с нашим - относятся к носильщикам. Как бы это поточнее выразить, сэр? Там носильщиков уважают гораздо больше. Лучшие из них пользуются известностью - и главные отели борются между собой за их услуги. Должен сказать, это открыло мне глаза. Но в нашем городе на многие годы укрепилась вот эта самая идея. Порой я даже сомневаюсь, можно ли ее будет когда-нибудь искоренить. Нет, я вовсе не хочу упрекнуть наших горожан в грубости по отношению к нам. Напротив, со мной всегда обращаются вежливо и предупредительно. Но, видите ли, сэр, представление о том, что с этой работой справился бы всякий, стоит ему только захотеть, если ему вдруг заблагорассудится, сохраняется. Думаю, причина в том, что каждому из жителей так или иначе приходилось переносить багаж с местана место. Имея подобный опыт, они полагают, что носильщик отеля просто трудится больше. Многие в этом самом лифте говаривали мне: «Когда-нибудь брошу все и пойду в носильщики». Да-да. Как-то раз - это было вскоре после нашего короткого отпуска в Люцерне - один из наших ведущих муниципальных советников сказал мне чуть ли не эти самые слова. «Когда-нибудь я охотно этим займусь, - сказал он, показывая на груз. - Вот настоящая жизнь. Никаких забот». Не думаю, что он хотел меня обидеть, сэр. Наоборот - имел в виду, что мне надо завидовать. Так вот, когда я был моложе, сэр, я тогда не держал багаж на весу, а ставил его на пол, в этом самом лифте, - и, возможно, мог со стороны показаться беззаботной пташкой, на что и намекал мой клиент. Что ж, скажу вам, сэр, это была последняя капля. Не то чтобы слова клиента рассердили меня сами по себе. Но как только я их услышал, все как бы встало на свое место. Все то, о чем я какое-то время раздумывал. И я уже объяснял вам, сэр, что тогда только что вернулся из короткого отпуска, который провел в Люцерне, где мне открылось новое. И я сказал себе: итак, пора носильщикам нашего города попытаться изменить преобладающее к ним в обществе отношение. Знаете, сэр, в Люцерне я увидел нечто совсем иное - и почувствовал, что происходящее здесь, у нас, просто никуда не годится. Я много над этим думал и остановился на некоторых мерах, которые должен лично предпринять. Конечно, даже тогда я, вероятно, подозревал, с какими трудностями столкнусь. Это было давно, но я понимал, что мое поколение, видимо, уже опоздало. Дело зашло слишком далеко. Однако я подумал: если я сыграю свою роль и положение хоть немного изменится, по крайней мере станет легче тем, кто придет после меня. И вот я принял свои меры, сэр, и неукоснительно их придерживаюсь - с того самого дня, когда услышал слова муниципального советника. С гордостью могу сказать, что иные из носильщиков нашего города последовали моему примеру. Это не значит, что они точно подражают мне во всем. Но их шаги, скажем так, вполне уместны.

Понимаю. И один из ваших приемов - не опускать чемоданы на пол, но продолжать держать их на весу.

Кадзуо Исигуро

Остаток дня

Памяти миссис Леноры Маршалл

Пролог: июль 1956 года

Дарлингтон-холл

Все вероятней и вероятней, что я и в самом деле предприму поездку, которая занимает мои мысли вот уже несколько дней. Поездку, нужно заметить, я предприму один, в удобнейшем «форде» мистера Фаррадея; направлюсь же в западные графства, что, как я ожидаю, позволит по дороге обозреть много красивейших мест сельской Англии. В Дарлингтон-холле, таким образом, меня не будет дней пять, а то и шесть. Идея путешествия, должен я подчеркнуть, принадлежит мистеру Фаррадею, который пару недель тому назад самолично сделал мне это в высшей степени любезное предложение, когда я протирал портреты в библиотеке. Если не ошибаюсь, я как раз стоял на стремянке и вытирал пыль с портрета виконта Уэзебери, когда вошел хозяин со стопкой книг, каковые он, вероятно, собирался поставить на полку. Увидев мою персону, он воспользовался случаем и сообщил, что сию секунду принял окончательное решение отбыть в Соединенные Штаты на пять недель в августе – сентябре. Объявив об этом, хозяин положил книги на стол, уселся в chaise-longue и вытянул ноги. Глядя на меня снизу вверх, он сказал:

– Послушайте, Стивенс, мне вовсе не нужно, чтобы все время, пока меня не будет, вы сидели взаперти в этом доме. Почему бы вам не взять машину да не съездить куда-нибудь на несколько дней? Поглядеть на вас, так отдых очень даже пойдет вам на пользу. Предложение это обрушилось на меня так неожиданно, что я, право, не знал, что и сказать. Помнится, я поблагодарил его за заботу, но, видимо, не ответил ничего определенного, потому что хозяин продолжал:

– Я серьезно, Стивенс. Мне и в самом деле кажется, что вам следует отдохнуть. Бензин я вам оплачу. А то вы, ребята, всю жизнь торчите в этих старых особняках, всегда при деле, так где же вам выкроить время поездить по своей прекрасной стране?

Хозяин не впервые заговаривал на эту тему; больше того, это, кажется, по-настоящему его беспокоит. На сей раз, однако, мне прямо на стремянке пришло в голову, как можно было бы ответить – ответить в том смысле, что лица нашей профессии, хотя и нечасто видят страну, если понимать под этим поездки по графствам и осмотр достопримечательностей, на самом деле «видят» больше Англии, чем многие прочие, благо находятся в услужении там, где собираются самые важные дамы и господа государства. Разумеется, все это я мог изложить мистеру Фаррадею, лишь пустившись в объяснения, которые, не дай бог, показались бы самонадеянными. Посему я ограничился тем, что просто сказал:

– Я имел честь видеть лучшее, что есть в Англии, на протяжении многих лет, сэр, в стенах этого дома.

Вероятно, мистер Фаррадей меня не понял, потому что продолжал:

– Нет, в самом деле, Стивенс. Чтоб на собственную страну да не посмотреть – это никуда не годится. Послушайте моего совета, выберитесь из дому на несколько дней.

Как и следовало ожидать, в тот раз я отнесся к предложению мистера Фаррадея недостаточно серьезно, посчитав это очередным проявлением незнакомства американского джентльмена с тем, что принято и что не принято в Англии. Потом я, правда, изменил отношение к этому предложению, больше того, идея автомобильной поездки на Западное побережье овладевает мной все сильнее. В основном это, конечно, объясняется – и с какой стати мне это скрывать? – письмом от мисс Кентон, первым чуть ли не за семь лет, если не считать поздравительных открыток на Рождество. Сразу же поясню, что именно я имею в виду; я имею в виду, что письмо мисс Кентон вызвало у меня некоторые соображения касательно моих профессиональных занятий в Дарлингтон-холле. Хотелось бы подчеркнуть, что озабоченность по поводу указанных профессиональных занятий и заставила меня пересмотреть отношение к великодушному предложению хозяина. Тут, однако, требуется более подробное объяснение.

Дело в том, что за последние несколько месяцев я допустил ряд погрешностей при исполнении своих прямых обязанностей. Нужно сказать, что все эти погрешности сами по себе не заслуживают серьезного внимания. Тем не менее вам, полагаю, понятно, что у лица, не привыкшего допускать такие погрешности, подобное развитие событий вызвало известное беспокойство; пытаясь установить причину ошибок, я и вправду начал придумывать разного рода панические объяснения, но, как часто бывает в таких случаях, проглядел очевидное. И только поразмыслив над письмом мисс Кентон, я прозрел и понял простую истину – все погрешности последних месяцев проистекают всего лишь из-за неверного распределения обязанностей между слугами.

Кадзуо Исигуро — 62-летний лауреат Нобелевской премии по литературе. Realist расскажет, какие книги писателя стоит прочесть не только для того, чтобы быть в «нобелевской теме», но и найти чтиво с особенной атмосферой.

В декабре английский писатель японского происхождения отправится в Стокгольм, чтобы получить там Нобелевскую премию по литературе. Будучи лауреатом 2017 года, он заслужил одобрение мировой литературной элиты, которая нередко сетует на всех, кого удостаивают этой премии. Однако на сей раз обошлось без гневной критики и обвинений в излишней толерантности. Даже мировая пресса признала, что Кадзуо Исигуро действительно достоин такой награды.

« Если смешать Джейн Остин с Францем Кафкой, то мы получим прозу Кадзуо Исигуро, только в смесь надо добавить немного Пруста», — говорит о писателе секретарь Шведской академии Сара Даниус.

Краткая биография, или жизнь японца в Англии

Кадзуо Исигуро родился в семье океанолога в японском городе Нагасаки. В Японии он прожил всего 6 лет, сохранив в памяти немало фрагментов и ассоциаций с родным домом. Потом маленький Кадзуо с родителями переехал в британский город Гилфорд(административный центр графства Суррей) — туда его отца пригласили заниматься исследованиями в Национальном институте океанографии.

Кадзуо Исигуро разговаривал с родителями на японском, а образование получал на английском. Он чувствовал, что принадлежит сразу к нескольким культурам, хоть и не ощущал себя на 100% японцем или англичанином.

Стать космополитом и проще относиться к государственным границам ему помогло путешествие по США и Канаде, в которое Кадзуо на год отправился после окончания школы.

После этого Кадзуо Исигуро отучился в Кентском университете, где в 1978 году получил степень бакалавра английского языка и философии. Двумя годами позже у Исигуро уже была степень магистра искусств, полученная в университете Восточной Англии.

Помимо высшего образования, понять истинный дух Англии Кадзуо помог опыт социального работника в Лондоне. Удивительно, но именно Кадзуо Исигуро в своих писательских работах смог удачно передать тонкости британского восприятия, чем« потеснил» в этом коренных английских писателей.

В интервью Кадзуо Исигуро однажды подчеркнул, что для него важен не пейзаж определенной страны, а тот пейзаж, который находится внутри головы человека.

Кадзуо Исигуро как писатель уникален не только благодаря своим сюжетам и манере рассказывать истории от первого лица. Он также создает совершенно разные книги, непохожие друг на друга, что очень отличает его от большинства современных авторов.

«Там, где в дымке холмы»

Первый роман Исигуро, который вышел в 1982 году. В нем Кадзуо рассказывает историю японки Эцуко, проживающей в Англии. Героиня размышляет о своей жизни в Нагасаки и о том, как она покинула Японию, взяв с собой старшую дочь Кейко. Девочке было сложно приспособиться в новом обществе, поэтому она погрузилась в одиночество.

Книга Кадзуо Исигуро выдержана в стиле японских писателей, для которых характерна неспешная манера вести повествование и вместе с читателем, будто со стороны, созерцать за главным героем.

«Остаток дня»

« Остаток дня» — роман Кадзуо Исигуро, удостоенный престижной Букеровской премии.

Герой романа — дворецкий Стивенс, ведущий записи с рассказами одновременно о прошлом и настоящем. Он, прослуживший почти всю свою жизнь в доме лорда Дарлингтона, теперь выполняет ту же самую работу, в том же самом доме. Но теперь его хозяин — богатый человек из Америки.

Критики называют« Остаток дня» одним из самых английских романов ХХ столетия. В нем сюжет, язык и традиции соблюдены в лучших британских традициях.

В 1993 году вышла экранизация« На исходе дня», снятая по книге Кадзуо Исигуро. Главные роли в фильме сыграли Энтони Хопкинс, Эмма Томпсон и Хью Грант. Кинолента, во многом благодаря игре Хопкинса, была хорошо воспринята зрителями в Великобритании и США.

«Не отпускай меня»

« Не отпускай меня» — роман с элементами научной фантастики. Он стал мировым бестселлером и вошел в список 100 лучших англоязычных романов c 1923-го по 2005 год, по версии журнала Time.

Действие романа происходит в антиутопической Великобритании, в которой люди клонируются для создания живых доноров органов — они однажды понадобятся для пересадки. Главная героиня Кэти рассказывает об интернате, где она жила с другими донорами, которые не могут управлять своей судьбой.

В книге Кадзуо Исигуро раскрыл тему свободы воли, социального неравенства и чувства долга.