Экономическо-социальное возрождение умирающих деревень. Вся страна должна жить! Возрождение родного села: кровавые мозоли и топор для самообороны

До революции 17 года Россия, как пишут в учебниках, была аграрной страной. Крестьяне составляли абсолютное большинство населения и кормили всю империю. После революции началось раскулачивание, коллективизация, индустриализация и прочие прелести. В результате появились колхозы и совхозы — эдакое социалистическое крепостное право . Землю крестьяне так и не получили. А вот право работать, работать и работать за гроши осталось .

Многие сейчас ругают советские колхозы. Заслуженно. У колхозной системы была куча недостатков. Мизерная оплата труда. Отсутствие перспективы — рядовой колхозник и его дети были обречены на тяжёлый труд до могилы. Выбиться «в люди» или уехать в город было трудно, особенно в сталинское время. Колхоз убивал любую личную инициативу и приучал людей к мысли, что они ничего не решают, их дело — подчиняться приказам сверху.

Тем не менее худо-бедно, но эта система работала. Колхоз был социально-образующим фактором и создавал необходимую для выживания инфраструктуру: строил дома, дороги, школу, больницу, дороги, детский сад и т.д. Вольно или невольно колхозное руководство заботилось о нуждах местного населения. Пусть колхозник гнул спину на колхоз за копейки. Зато колхоз помогал крестьянину выжить. Если нужно было вспахать огород, колхоз давал лошадь. Колхоз давал зерно, дрова, сено. Как и во всём СССР, в деревне процветало мелкое воровство, которое считалось не преступлением, а обычной практикой. Бригадир воровал машину свёклы, рядовой колхозник — мешок картошки. Но этот мешок помогал семье пережить зиму. Колхоз развивал хозяйство во всех направлениях: были поля, коровники, птичники, пасеки, сады, мастерские. Колхоз давал работу всему селу. Благодаря колхозам и совхозам русская деревня пусть не процветала, но сохраняла жизнеспособность.

Когда совок развалился, развалилась и колхозная система, а вместе с ней и сельское хозяйство. Немного статистики. За годы аграрных реформ исчезло 27 000 колхозов и 23 000 совхозов. В 2011 году зерна было собрано всего 90 тонн. Это чуть больше половины от дореформенного количества. Животноводство пришло в упадок. Количество коров уменьшилось в 21 млн. голов до 12, свиней — с 33 до 9 (!), овец и коз — с 67 до 10 млн. голов. Российская корова даёт молока почти в три раза меньше американской и почти в 4 раза меньше израильской. Среднегодовая урожайность зерновых на российских нечернозёмах в 4 раза меньше, чем на шведских, и почти в 4 с половиной раза меньше, чем в побеждённой Германии.
Сельское хозяйство дышит на ладан. Парадоксально, но факт: до 70% продовольственных потребностей нашей страны покрывается за счёт импортных поставок . И дело даже не в том, что Россия, славящаяся плодородными чернозёмами Кубани, не в состоянии прокормить себя сама. А в том, что заниматься сельским хозяйством рационально и по-хозяйски , как это делали высланные в 20-е годы кулаки или умные председатели колхозов, невыгодно . В докризисные годы литр солярки в деревне стоил дороже литра молока. Кто в таких условиях рискнёт держать корову? Колхозы развалили, а взамен ничего не создали . Работы в деревне нет. Молодые уезжают, остающиеся медленно спиваются. Деревня деградирует. В некогда процветавших селах доживают свой век дряхлые старухи да алкоголики.

Деревни, сёла и города российской периферии стремительно пустеют. Если посмотреть на карту России, легко заметить, что больше всего людей живут в городах и вокруг городов. Население сосредоточено в треугольнике, углами которого являются Санкт-Петербург на севере, Сочи на юге и Иркустк на востоке. Чем дальше от города, тем безлюднее. Страна медленно превращается в архипелаг. Больше всего пострадал Дальний Восток и Крайний Север. За последние 10 лет население на Дальнем Востоке сократилось на 40%. На Крайнем Севере — на 60%. В Сибири исчезло 11 000 деревень и 290 городов. Если при совке эти регионы выживали благодаря госдотациям, то сейчас все, кто в состоянии двигаться, бегут оттуда поближе к Москве, Петербургу, Сочи и Краснодару.
Вошёл в моду новый вид туризма: сталкерство по заброшенным деревням. Вот ссылка на проект “Исчезнувшие деревни России”. Список, понятно, далеко не полный, но очень поучительный:

http://letopisi.ru/index.php/%D0%9F%D1%80%D0%BE%D0%B5%D0%BA%D1%82_%D0%98%D1%81%D1%87%D0%B5%D0%B7%D0%BD%D1%83%D0%B2%D1%88%D0%B8%D0%B5_%D0%B4%D0%B5%D1%80%D0%B5%D0%B2%D0%BD%D0%B8_%D0%A0%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D0%B8
Стремительно исчезает целый класс, со своим образом жизни, культурой и менталитетом. Теперь главная задача родителей в деревнях это не воспитать работника, а любой ценой пристроить дитя в городе. Самое главное, деревенские часто сами уже не хотят работать . Сельский труд — это адски тяжело. Зачем с утра до вечера гнуть спину в коровнике или на поле, когда можно устроиться охранником в город и получать те же деньги (а то и больше), спокойно сидя на стуле? Получается замкнутый круг. С одной стороны, у людей в деревне нет работы. С другой стороны, работать дояркой или трактористом уже никто не хочет. Вместе с деревней вымирает тот тип рачительного и трезвого крестьянина, который кормил Россию до революции и после неё. Люди забыли, чем можно заняться в деревне. Теперь у них есть телевизор и водка — лучшие средства отвлечься от проблем.

После кризиса 1998 года ситуация изменилась. На деревню обратил внимание большой бизнес. Не потому, что в олигархах вдруг взыграли патриотические чувства. Гигантские сырьевые и финансовые структуры поняли, что самое надёжное вложение денег — это не золото и даже не недвижимость. Это земля . И начали создаваться аграрные империи. Одно время “Газпром” владел землями размером с Тульскую область. Дерипаска скупал плодородные чернозёмы Кубани. Председателям колхозов и совхозов платили солидные отступные, а за это получали землю, имущество и власть в бывшем колхозе. Олигархи по дешёвке скупали лес для охоты, землю — под гигантские дачи. В России начал складываться новый класс так называемых латифундистов.

Создаётся громадная структура — агрохолдинг, владелец которого и становится реальной властью на селе. Агрохолдингу невыгодно заниматься развитием инфраструктуры и вообще поддерживать жизнь на селе. Это бизнес, а не благотворительность. Агрохолдингу проще нанять дешёвых таджиков, чем возиться с местным вечно нетрезвым населением. Причём не все агрохолдинги — отечественного происхождения. Из 700 российских крупных агрохолдингов около 70 принадлежат зарубежным хозяевам. Российское законодательство запрещает им покупать землю. Но закон легко обойти. Зарубежная фирма создаёт дочернюю компанию, та, в свою очередь, рождает «внучку», а «внучка» уже с полным правом скупает российскую землю. Громадную роль, конечно, играет коррупция среди чиновников, распоряжающихся землёй, и бывших председателей колхозов. Часто им всё равно, кто будет владеть участком, хоть сам чёрт рогатый, лишь бы деньги платил. Концов — кому на самом деле принадлежит земля — уже не найти.

Эксперты считают, что самые прибыльные агрохолдинги принадлежат офшорным компаниям . В основном, это Кипр. Говорить о том, что Россия уже распродана, нельзя. Но процесс идёт, особенно на Кубани, где сосредоточено главное аграрное богатство России — чернозёмы. Земли Московской области тоже активно скупаются иностранными компаниями. Статистики по этому вопросу не существует.
Русскую деревню и сельское хозяйство смогли бы спасти фермеры. Развитие мелких хозяйств наряду с крупными. Деньги из бюджета на возрождение и развитие русской деревни выделяются из государственного бюджета. Например, национальный проект “Развитие агропромышленного комплекса”. В проекте много красивых слов. Тут тебе и стимулирование развития малых форм хозяйства (фермеров) и обеспечение жильём молодых специалистов и то, и другое. Но увы! На деле чиновникам возиться с мелкими фермерскими хозяйствами невыгодно. Геморроя много, а результат будет виден не сразу. Проще дать бюджетных денег агрохолдингу, который обещает построить коровники, пригнать на поля современную технику, а главное, нехилые откаты.

Податься в фермеры в России рискуют только люди с железной выдержкой. Во-первых, вести собственное хозяйство — дело затратное. Корма дорогие, тарифы на газ и электроэнергию постоянно растут. Хороших работников (хотя бы трезвых) найти сложно. Найти хороший рынок сбыта сложно. Даже если фермеру удастся решить эти проблемы, возникает другая, практически неразрешимая. Это система. Фермер перед агрохолдингом и вообще любым начальством абсолютно беззащитен и бесправен. Чиновники этим активно пользуются. Например, без разрешения ветеринарного надзора он не имеет право вывезти свою продукцию за пределы региона для продажи. И не потому, что качество продукции низкое, а потому, что чиновник надзора хочет подзаработать. И так далее. Без бумажки фермер и плюнуть не может. А всякая бумажка стоит денег.

Сейчас Россию кормят в основном агрохолдинги. Фермеры производят около 7-9% продукции. А часть населения кормит себя сама, не дожидаясь помощи от государства. Это мелкие частники-дачники, которые на своих огородиках выращивают картошку и огурцы для засолки.

Возможно ли возрождение прежнего, трезвого и хозяйственного крестьянства в России? Мнения расходятся. Одни говорят, что возможно, если удастся возродить прежний дух крестьянского самоуправления. В интернетах много говорят об опыте Глеба Тюрина, бывшего биржевого брокера, ныне директора Института общественных и гуманитраных инициатив (Архангельск). Главное по Тюрину — вернуть людям веру в собственные силы и дать реальную власть. Тюрин побывал в 40 умирающих архангельских деревнях, беседовал с жителями и создавал ТОСы (территориальные органы самоуправления). На короткое время деревни оживали, однако потом большая часть захирела снова. По разным причинам: сменилась региональная власть и избавилась от неудобного конкурента в лице ТОСа, угас энтузиазм жителей. Многим деревенским кардинальные перемены не нужны.
Другие говорят, что возрождать крестьянство вовсе нет нужды. Развитие экономики, агрономии и техники окончательно убило ту деревню, которую мы видели в советских фильмах. Будущее — за крупными агрохолдингами, которые сами производят, сами перерабатывают и сами продают . По сути, это те же колхозы, только с капиталистическим лицом.

Вопрос в том, кому будет принадлежать российская земля через пару десятков лет? России ли?

Это конечно только лозунг. Так назывался конкурс на лучшую работу журналиста районной газеты. Но конкурсы проходят, а жизнь идёт своим чередом. Возрождается ли село сегодня? И как оно должно возрождаться?

До войны в нашем районе проживало 22000 (согласно статистике), на сегодняшний день зарегистрировано 8000, при этом 4500 человек проживают в районном центре! Основной отток населения приходится на 70-е годы. Так же обстоит дело и в других районах центральной России. Когда смотришь на таблицы статистики, становится не по себе. А что чувствуешь, когда видишь заброшенные полностью деревни, кладбища, поля? Там, где раньше жили люди, целые семьи, крапива в полный рост летом стоит. Да, бизнес в сельском хозяйстве оживает. В нашей области, например, построено несколько «крутых» роботизированных ферм. Инвесторы, они же и владельцы – известная крупная фирма Ташир.

Губернатор лично был на открытии ферм и очень счастлив по этому поводу. Ещё у нас недавно заработал проект по выращиванию экологически чистого мяса (говядина) для спец сети магазинов в Москве. Но людей в деревнях по-прежнему нет. Есть дачники, а не жители. Закрываются последние школы в сёлах. И похоже эта ситуация никого всерьёз не волнует. А чем это собственно грозит? Продукты то в магазинах есть. Ну, дорогие, ну качество под сомнением. Ничего покупаем. Да только не столько в продуктах дело. Фактически погибло крестьянство как таковое. А это целая КУЛЬТУРА, ИСТОРИЯ, ОСОБАЯ ДУХОВНОСТЬ, ОБРАЗ ЖИЗНИ, и наконец, это наши ТРАДИЦИИ, ОБРЯДЫ, ФОЛЬКЛОР.

Можно сказать, что с крестьянством умирает наша национальность. А мы ищем некую «некую национальную идею», думаем, как сплотить наш народ, чем заинтересовать подрастающее поколение. Только всё как то не срабатывает. Народ всё больше погружается в бизнес, в расчёты, без выгоды никто уж и шагу ступить не хочет. И сельское хозяйство начинает встраиваться в рынок. Куда ж деваться. Мы теперь фермеры. Как на Западе. Только опять же в деревнях население не прирастает, коровы не мычат во дворах, не везде уже и петухи кукарекают.

Горько это. И жаль, что государство наше никак не решает эту проблему. А ведь именно оно – государство много сил положило в прошлом веке, чтобы «выжить» людей в города. Почему бы сей час не заняться обратным процессом? Конечно, с бухты барахты в деревню не поедешь, да ещё с детьми малыми. Нужны средства на обустройство ЛПХ, на строительство, а ещё очень нужна моральная поддержка семей решившихся на переезд в село на ПМЖ. Хорошо налаженное индивидуальное хозяйство это стабильность жизни. Нет, супербогатства ждать не стоит, но стабильность будет. А ведь чем стабильнее ощущает себя гражданин, тем стабильнее и уровень жизни в стране в целом, да и проблема жилья в сельской местности решится быстрее и здоровее люди на земле, никакие аптеки не заменят физической активности, свежего воздуха, интереса к жизни. Всё это вроде слишком просто выглядит, однако на деле всё очень не просто. Чтобы сделать шаг из города в деревню нужно менять свои стереотипы. А это всегда трудно и часто невозможно.

Зачем я всё это пишу? Сама не знаю. Просто наболело, что называется. Что думаете об этом люди добрые?

Опыт Глеба Тюрина по возрождению деревень.
Инновационное возрождение провинции: социальные технологии, NEO-экономика и прикладная психология.

Бывший валютный дилер Глеб Тюрин решил взяться за спасение «обескровленных» северных деревень.
То, что Тюрин за 4 года сделал в архангельской глубинке, не имеет прецедентов. Экспертное сообщество не может понять, как ему это удается: социальная модель Тюрина применима в абсолютно маргинальной среде и при этом незатратна. В западных странах аналогичные проекты стоили бы на порядки дороже. Изумленные иностранцы наперебой приглашают архангелогородца делиться опытом на всевозможных форyмах — в Германии, Люксембурге, Финляндии, Австрии, США. Тюрин выступал в Лионе на Всемирном саммите местных сообществ, его опытом активно интересуется Всемирный банк. Как это все случилось?

После вуза Глеб поехал учительствовать в сельскую школу в самом отдаленном районе Архангельской области. Отдал педагогике семь лет жизни. В начале 90-х вернулся в город, восстановил свой приличный английский, освоенный еще в элитной английской школе, работал менеджером и переводчиком в разных СП и западных фирмах, в американской бизнес-школе, стажировался на Западе, изучал банковское дело в Германии и стал старшим валютным дилером в Архангельскпромстройбанке.

«Это было по-своему очень интересно. Но чувствовал себя таким тикающим механизмом: весь день сидел перед кучей мониторов и щелкал деньги. Иногда по 100 миллионов рублей в день», — вспоминает Глеб. Что испытывает бывший учитель, который продает миллионы долларов при колебаниях курса? Дикий стресс.

А когда он выходил из банка, то видел, как нищие учителя устраивают демонстрации, перед мэрией кричат бабушки, которым не платят пенсию. «Через наш банк проходило по полтора миллиарда долларов в год. Стране не нужны были никакие западные инвестиции, мы могли бы сами полностью модернизировать свою экономику. А вокруг все сыпалось», — с горечью говорит Глеб.

Ельцинское десятилетие разорило Русский Север похлеще гражданской войны. В Архангельской области без труда можно упрятать Францию. Край богатый, но сегодня это преимущественно глушь, бездорожье, безработица. При советах чуть ли не все население было занято в лесной отрасли и сельском хозяйстве. В 90-м году плановую экономику отменили, рубильник выключили. Молоко, мясо по деревням закупать перестали. За 10 лет жители поморских сел, предоставленные сами себе, что называется, дошли до ручки: живут почти одними огородами и грибами. Кто может — уезжает, большинство — пьет горькую.

Во время поездки по Скандинавии Глеб как-то оказался в маленьком рабочем поселке и увидел там «кружок будущего». Сидят трезвые работяги и думают, что они будут делать, когда через несколько лет закроется их завод. Сначала он подумал, что они от своего развитого капитализма совсем обалдели. А потом понял, что это тот самый социализм, который мы строили и не построили. И решил то же самое попробовать делать в России. Он придумал и создал Институт гражданских и социальных инициатив — бесприбыльную негосударственную организацию, которая взялась за возрождение архангельской провинции. «Местная власть там живет на дотации сверху, делят их между райцентрами. А на периферию денег уже не хватает. Закрывают школу, потом — фельдшерско-акушерский пункт — все, деревня обречена. Из 4 тысяч деревень через 20 лет хорошо, если останется тысяча», — прогнозирует Тюрин.

А ведь до революции жители Поморья хозяйствовали крепко, жили трезво и зажиточно. На русском Севере были развиты многие промыслы и ремесла, возделывались разнообразные сельхозкультуры, шла бойкая торговля с другими регионами. Крестьяне сами содержали дороги и деревни. Почти в Приполярье получали рожь — 40 центнеров с гектара, держали стада быков, строили просторные деревянные дома-крепости, которым износу нет, — и все это при отсутствии техники, удобрений, гербицидов. Это была веками отлаженная система крестьянского самоуправления. Именно демократические традиции русского Севера сделали край процветающим. А Русский Север в 16-м веке — это половина страны.
Глеб Тюрин воспроизвел традиции российского земства в современных условиях.

С единомышленниками он стал ездить по деревням и собирать народ на встречи, организовывать клубы, семинары, деловые игры. Старались расшевелить людей, которые сникли, считая, что о них все забыли, что они никому не нужны, и ничего у них не может получиться. Существуют наработанные технологии, которые позволяют порой довольно быстро воодушевить людей, помочь им по-иному посмотреть на себя, на свою ситуацию.

Поморцы начинают думать, и оказывается, что у них много чего есть: лес, земля, недвижимость, другие ресурсы. Многие из которых бесхозны и гибнут. Например, закрытую школу или детсад немедленно разворовывают. Кто? Да само же местное население. Потому что каждый сам за себя и норовит хоть что-то лично для себя урвать. Но они разрушают ценный актив, который можно сохранить и сделать основой выживания данной территории. Мы пытались объяснить на крестьянских сходах: сохранять территорию можно только сообща.

Тюрин находил внутри этой разуверившейся сельской общины группу людей, заряженных на позитив. Создавал из них некое креатив-бюро, учил их работать с идеями и проектами. Это можно назвать системой социального консалтинга: обучали людей технологиям развития. В результате за 4 года население местных деревень воплотили 54 проекта стоимостью 1 миллион 750 тысяч рублей, которые дали экономический эффект почти в 30 миллионов рублей. Это уровень капитализации, которого нет ни у японцев, ни у американцев при их передовых технологиях.

Принцип эффективности
«Из чего складывается многократное увеличение активов? За счет синергетики, за счет превращения разрозненных и беспомощных одиночек в самоорганизующуюся систему.
Общество представляет набор векторов. Если часть их удалось сложить в один, то этот вектор сильнее и больше чем арифметическая сумма тех векторов, из которых он сложен.»

Селяне получают небольшую инвестицию, сами пишут проект и становятся субъектом действия. Раньше человек из райцентра тыкал пальцем на карту: вот здесь будем строить коровник. Теперь же они сами обсуждают, где и что они будут делать, причем ищут самое дешевое решение, потому что денег у них очень мало. Рядом с ними тренер. Его задача — привести их к ясному пониманию, что они делают и почему, как создать тот проект, который в свою очередь потянет за собой следующий. И чтобы каждый новый проект делал их экономически все более самодостаточными.

В большинстве случаев это не бизнес-проекты в конкурентой среде, а этап обретения навыков управления ресурсами. Для начала очень скромными. Но те, кто через этот этап прошли, уже могут идти дальше.
Вообще, это некая форма изменения сознания. Население, которое начинает себя осознавать, создает внутри себя некий дееспособный орган и вручает ему мандат доверия. То, что называется органом территориального общественного самоуправления (ТОС). По существу, это тоже самое земство, хотя несколько иное, чем было в 19-м веке. Но смысл — тот же: самоорганизующаяся система, которая привязана к территории и отвечает за ее развитие.

Люди начинают понимать, что они не просто решают проблему водо- или теплоснабжения, дорог или освещения: они создают будущее своей деревни. Главные продукты их деятельности — новое сообщество и новые отношения, перспектива развития. ТОС в своей деревне создает и старается расширить зону благополучия. Некоторое количество успешных проектов в одном населенном пункте наращивает критическую массу позитивного, которая меняет всю картину в районе в целом. Так ручейки сливаются одну большую полноводную реку.

Вот реальные примеры того, что удалось сделать Глебу и его команде:
В Коношском районе со времен советской мелиорации летом нет воды. Стали искать выход. Вспомнили: есть артезианская скважина, но надо построить водонапорную башню. Если идти обычным административным путем, сооружение потянет на миллион рублей, у муниципалитета таких денег нет. Но людям нечем поить скот и поливать огороды. Что делать? Придумали: собрать водонапорную башню из трех старых. Разработали проект. Район помог с инженерным обеспечением. Работали деревенские бесплатно. Закупили только новые трубы, разводные ключи — вся стройка обошлась в 50 тыс. рублей. И теперь вода здесь есть!
* * *
В соседней деревне Фоминской такая же беда с водой. ТОСовоцы решили привести в порядок родники под деревней. При этом сделали из них еще и местную достопримечательность. Вычистили помойку вокруг источников, поставили бетонные кольца для водозабора, срубы, беседку в традиционном русском стиле, декоративную ограду. И стали заманивать туристов. Как? Очень оригинально. Источники были названы родниками любви и поцелуев. В местном ЗАГСе оставили рекламу. И новобрачные поехали. Родилась традиция. Сейчас там каждое воскресенье свадьба. Едут с райцентра. Каждая свадьба оставляет 500 рублей. Для деревни это деньги. Уже и новые русские приезжают туда отдохнуть — там начали площадку для шашлыков отделывать. А еще тамошний ТОС отстоял лес от вырубки, добился льгот своим ветеранам, взял на себя обмен паспортов и многие-многие другие дела, о которых прежде и думать не могли. Теперь уже и молодежь начала подтягиваться к ТОСу — поверили.
* * *
В поселке Хозьмино Вельского района идея была другая — благоустроить два дома для ветеранов войны. Поначалу это казалось сомнительным. Почему этим двум? И в чем тут развитие? Их аргумент: «Мы сделаем более красивым поселок». Эффект проекта был невероятным. За 250 долларов, выделенных по гранту, они обшили вагонкой два дома, покрасили и украсили резными карнизами и наличниками. Живущие рядом посмотрели и задумались: надо свои дома сделать не хуже. Так возникла целая «музейная» улица домов, украшенных с невероятной фантазией. Идея следующего проекта была более практичной: перепахать все общественные сенокосы и засадить травой, которая даст гораздо больше зеленой массы. После этого тосовцы взялись модернизировать старую изношенную систему отопления поселка, при которой нещадно мерзли зимой, и постоянно висела угроза полного разморожения системы. В 16 домах установили печи или мини-котельные, а освободившиеся мощности отопительной системы направили на школу, клуб, больницу. Эффект проекта: 80 000 рублей в год экономии бюджетных денег. По завершении проекта экономия составит 600 тыс. рублей в год. А еще хозьминцы взялись восстанавливать свою уникальную церковь XVIII века.

В деревне Леушинской рядом с Хозьмино группа женщин, создав ТОС, взялась за здание запущенной котельной. Это была страшная мертвая индустриальная коробка из кирпича, заполненная громадами ржавых котлов и труб, в которой выл ветер и напивались алкаши. Тосовки придумали сделать там шейпинг-зал. Подняли мужиков, вытащили котлы, утеплили здание, привели в порядок крыши и стены, настелили полы, все покрасили, установили печь. Теперь тут есть современный спортзал, вокруг которого начала роиться молодежь и подростки, те, что прежде болтались без дела — с ними уже устали «бороться». А район под новый спортцентр дал пол-ставки руководителя спортивных секций.
* * *
В соседней деревне Берег того же Вельского района — масса безработных женщин. Они решили выращивать капусту. Создали производственный кооператив. Им дали безвозвратный грант. Они капусту вырастили, продали, на полученные деньги благоустроили медпункт, обстановку, спортплощадку для детей. И изменили ситуацию в деревне в принципе. Сейчас провели ремонт в клубе и создают там информационный центр ремесел.
* * *
В старинном селе Ошевенск в 40 километрах от Каргополя, ТОС тоже обратился к возрождению культуры и развитию туризма. Места тут живописнейшие, много старины, но все в разрушенном состоянии, нет работы, все пьют. Тосовцы взяли заброшенный купеческий дом XIX века и за два года полностью его восстановили, воссоздав в нем интерьер позапрошлого века. Получилась замечательная маленькая гостиница- музей. Когда энтузиасты начинали, деревня не верила: «Да какой у нас туризм?!» Но когда проект успешно довели до конца, деревенские стали проситься: «Ну, если у вас еще что-нибудь будет, вы уж нас возьмите!» Сюда уже приезжали архангельский Владыко, туристы из Москвы и даже Америки.
* * *
А вот в деревне Заозерье Мезенского района, что на самом севере области, на границе с тундрой, ситуация может показаться на порядок более сложной, чем в остальных архангельских деревнях. В деревне осталось всего двое ребятишек — школу собирались закрывать. Никакого производства, все закрыли. Это почти при полной изоляции от центра областного центра! Разбитая дорога есть только зимой — 550 километров смертной муки. За что тут браться? Стали думать, спорить. И вот что надумали. В районе много одиноких стариков, которым нужна помощь. Их увозят в богадельню областной центр. А что если открыть для них дом престарелых? Нет помещения? Перевезти огромное здание закрытого детсада из соседней деревни!

Взялись и за три года сделали! В январе 2004 года открыли дом престарелых на 14 мест. У многих местных появилась работа, место сбыта с/х продукции.

Чтобы привлечь сюда медсестру (головная боль для многих даже более благополучных деревень!), тосовцы отремонтировали заброшенную квартиру в общежитии и дали объявления в газетах по всей России: «Требуется медсестра. Желательно с детьми. Благоустроенная квартира предоставляется». Оказалось, что в стране полно женщин, которые мечтают уйти от пьющего мужа, да некуда. И к ним приехала одна такая — с двумя детьми-школьниками. А это значит, что и дом престарелых обеспечен медпомощью, и еще школьников добавилось. Значит, школу не закроют.
* * *
Развитие — это не передача денег, как думают некоторые чиновники. Развитие — это передача умений, передача навыков, передача знаний, которые формируют инновационное поведение жителей, сообщества. Поэтому совершенно очевидно, что это требует появления людей, которые умеют работать с этим профессионально, — таких профессиональных «развивателей», людей, которые помогают создавать развитие. Инновацию надо принести, адаптировать, показать, научить, помочь внедрить, сопровождать до тех пор, пока она не приживётся, пока на практике кто-то из сельчан не сможет реализовать что-то инновационное. А потом нужно показать остальным, объяснить, растолковать. И тогда эта инновация обретает последователей, становится жизненной реалией.
* * *
С «подачи» Тюрина и его Института в Архангельской области было создано около 40 ТОСов — зарегистрированных групп неравнодушных к собственной жизни людей. Реальных органов власти на селе. Эти проекты, если говорить упрощенно, строятся из нескольких элементов:
1. Люди на местах объединялись, чтобы развивать свою местность. Для начала это были небольшие группы, которые становились структурой развития своей деревни, своего села - по сути, выступали в партнерстве между собой и в партнерстве с властью.

2. Эти люди сами существенно изменялись: брали на себя ответственность за свою судьбу. Уже через небольшое время они думали и взаимодействовали по-новому, получив определенные навыки и знания.

3. При некоторой поддержке жители десятков северных деревень находили умные и оригинальные решения своим проблемам, превращали эти решения в проекты, находили и получали необходимые ресурсы, начинали реализацию проектов и в подавляющем большинстве случаев доводили их до эффективного результата - успешно завершали первые проекты и начинали новые.

Подобный способ развития приводит к мощному увеличению активов территории, к реальной ее капитализации - к тому, что бедность и бесперспективность уступают новым возможностям, новой локальной экономике. И больших денег для этого не требуется. Скорее, нужны воля, желание и определенные технологии социального консалтинга. Глеб Тюрин с коллегами смогли показать, что реальные изменения могут быть запущены где угодно, практически в любых, даже в самых, казалось бы, безнадежных местах.

Разработанные механизмы и технологии начинают широко применяться в регионах России страны. О развитии территорий сегодня все чаще думают горожане - они становятся главной аудиторией, главным двигателем перемен. Это признак нашего времени. Прежде город был пылесосом, «пожиравшим» человеческие ресурсы территории. Теперь «городские» готовы возвращать долги малой родине, своим деревням и погостам, своему прошлому. И своему будущему. Именно нынешние горожане, их таланты и возможности послужат возрождению российской глубинки.

Сейчас возможно и необходимо построить совершенно новую глубинку, - наши деревни и малые города. Новую экономику, новую систему расселения - современную, микроурбанизированную среду, в которой мы сможем жить, не думая о мегаполисах как единственном источнике удобства и благоденствия, потому что «на земле» будет лучше, чем в мегаполисах.

Достойную жизнь в современной России невозможно себе представить без эффективного самоуправления в провинции. Главный фактор развития самоуправления — ответственное отношение самих жителей к своим природным, техническим и, что самое главное, человеческим ресурсам.
Чтобы узнать больше об опыте и подходе Глеба Тюрина к возрождению деревень и малых населенных пунктов смотрите в прекрепленных к посту видео, статьях и книге, ссылки ниже.
Книгу Глеба Тюрина «Опыт возрождения русских деревень» можно скачать по

Дополнительные статьи о деятельности Глеба Тюрина:
Ненастоящие люди – настоящие деньги —http://www.stringer.ru/publication.mhtml?Part=47&PubID=5051
От Лос-Ангельска до Нью-Йоркино — http://ogoniok.com/4946/22/
Статья Глеба Тюрина «Корпорации, социальный капитал и модернизации страны» —http://magazines.russ.ru/nz/2006/48/tu19.html
Россия и следующая долгая волна, или почему так важны сельские территории — http://www.regnum.ru/news/1181953.html

Дорога домой. Фильм о переселении из мегаполисов и возрождении глубинки:

Глеб Тюрин. Возрождение деревни. Архангельский опыт:

Глеб Тюрин — Инновационное развитие территорий через вовлечение населения:

Глеб Тюрин. Как изменить маленький город. Проект Новое Пикалёво:

История о том, как одна девушка сумела побудить односельчан преобразить родное село Могильница на Западной Украине. Для этого ей потребовались социальные сети, настойчивость и, конечно же, личный пример.

"Ты из Могильницы? Жесть. Как приедешь на машине в село, вернешься с порезанными колесами... ", - в прошлом году за несколько месяцев сезонных работ в Польше я выслушала с десяток страшных историй о моем родном селе в Теребовлянском районе Тернопольской области. Я знала, что моя малая родина специфична. В последние два года СМИ часто рассказывали о заброшенных и убогих селах в Донбассе и в России - каждый раз, читая или слушая об этом, я думала: "Приехали бы вы в мое село на Западную Украину, где в восемь утра мама заходит в комнату и просит закрыть входную дверь на замок, потому что сосед с белой горячкой бегает по чужим домам".

В начале 2016 года после многолетних "путешествий" по Украине и миру я вернулась жить на родину. Представила себя туристом. Шла вдоль села и фотографировала. Заходила на кладбище, в церковь, прогуливалась вдоль реки. От увиденного глаза лезли на лоб - эту территорию трудно было назвать деревней. Сплошные свалки и кустарники, ни души на улице, будто все живое вымерло.

К тому времени в село провели интернет. Оказалось, большая часть населения - активные пользователи "Одноклассников". Те, кто разъехались на заработки в Италию, Португалию, Англию, тоже "сидят" в этой соцсети. И я решила провести эксперимент по спасению села Могильница. На Крещение сделала фоторепортаж, написала "сладкий" текст и выложила в соцсеть. Реакция была мгновенной и удивительной. Ко мне подходили люди на улице и благодарили - близкие от Лондона до Запорожья увидели их. Люди читали репортаж и по телефону описывали друг другу фотографии. С еще большей охотой я продолжила реализовывать свой замысел. Несколько следующих текстов посвятила истории села - писала о церкви, в которой по легендам появилась икона Божьей Матери, о "Просвите" 30-х годов, о славных довоенных годах времен Малой Польши, о народной одежде. Моя страница становилась все популярней. В конце зимы ее читали уже по всему миру: я получала комментарии из России, Америки, Австралии, Европы, почти из всех городов Украины.

Время, отведенное на красивые легенды, подошло к концу, и я взялась за описание реального состояния Могильницы. Сначала были фоторепортажи с кладбищ, поросших многолетними акациями и сиренью.

Безжалостная критика вызвала у читателей оцепенение. Уже не было ни "лайков", ни комментариев. Я продолжала. Придумала флешмоб, к которому надеялась привлечь односельчан. Многие из них работают на сезонных работах в Польше или на своих огородах, а зимой сидят перед телевизорами - и так как в этом году зима была мягкая, я решила их вытащить на толоку. Начала с себя. Каждый день ходила с топором на кладбище, чистила несколько забытых Богом и людьми могил, фотографировала их и выставляла в соцсети под рубрикой "Было-стало".

Я натерла руки в кровь, сорвала спину, но так никто не пришел на кладбище. После этого я ходила по соседям и собирала всех на субботник - убирать улицу. В назначенный день с метлой и граблями выходила я одна: соседи с самого утра сбегали из дома, лишь бы не участвовать в уборке. И тогда мое терпение лопнуло.

Я начала фотографировать засоренную реку и грязные улицы, а снимки выкладывать в сети с фамилиями тех, кто живет рядом. Почти на каждой улице стали бояться моего телефона. Мамы начали пугать детей: "Придет Ольга Жук, сфотографирует, какой ты невежливый, и выложит в интернет". Люди перестали со мной здороваться. В личных сообщениях и комментариях появились угрозы. Мне в глаза не раз говорили, что "переломают ноги" или "распорют живот". Я чувствовала, что перегибаю палку, когда называю фамилии и пишу посты о вездесущей лени, но не собиралась отступать. Каждый вечер ложилась спать с топором в коридоре. Думала: если придут бить, дам сдачу, но не брошу эксперимент на полпути.

И однажды случилось чудо - как в американских фильмах. Мою идею о возрождении села первыми поддержали молодые женщины из неблагополучных семей и местные "аватары", которые за водку отдали бы последнюю рубашку. С ними мы за день очистили половину старого кладбища, кресты на котором на моей памяти ни разу не видели солнца. Общественная активность сельского "дна" дала мне право публично высмеять добропорядочных, больших хозяев, практикующих христиан, местных депутатов и госслужащих, которые дальше своего двора не желали ничего видеть.

С тех пор чудеса в селе происходили каждый день. Люди убирали на кладбище, чистили реку, улицы, расчищали заиленные источники, вырубали кустарники. Я не успевала фиксировать исчезновение многолетних свалок вдоль главной дороги в селе - когда-то их было с десяток. На месте огромных куч пластика, стекла, памперсов и бумаги люди сажали цветы и деревья. Из других городов нам стали передавать деньги на вывод борщевика - ядовитого многолетнего растения до трех метров высотой. Его уничтожением никто никогда не занимался, и за годы ветер разнес семена по всему селу. А теперь школьники с родителями с ранней весны воют с сорняком.

Люди увидели, что настоящее и будущее села в их руках, набрались смелости и уверенности, начали выражать недовольство сонной местной властью, требовать помощи районного совета. А главное, поверили в мечту и начали осуществлять ее.

Сегодня Могильница воскресла. Село убрано, как дом хорошей хозяйки. Буквально за месяц молодые семьи сами построили три детских площадки, сами нашли спонсоров, добились денег от чиновников. Могильница впервые за десятки лет достойно подготовилась к Пасхе и Дню Победы, смыв с себя многолетние грехи "моей хаты с краю" и победив внешнего врага во всех его проявлениях. И если кто-то захочет узнать рецепт возрождения села, могу точно сказать, что начинать надо с себя, и каждый день работать на результат, закатав рукава.
Есть и еще что-то, о чем писал Альберт Эйнштейн: "При помощи совпадений Бог сохраняет анонимность". Оглядываясь на поразительные перемены, произошедшие всего за три последних месяца, я верю, что здесь не последнюю роль сыграла эта анонимная милость.