Иудейство после вавилонского пленения. Историко-культурный контекст ветхого завета Правление Кира Великого

Этому периоду в истории иудеев и израильтян посвящено немало трудов. Основным источником информации является Библия, но в ней отсутствуют детали и причины так называемого пленения. В ней имеется еще один случай описания рабства в Египте, когда проданный в рабство своими братьями получил свободу и возвысился до должности второго лица в государстве, приняв в эту страну тысячи своих соплеменников и обеспечив им безбедное существование. Идеологами иудаизма и христианства продолжается муссирование темы о египетском рабстве и продолжается развитие темы «бедного еврея». В этом ряду значительное место занимает миф о Вавилонском пленении.

С целью установления исторической правды решил развенчать этот миф, ведь он жив до сих пор и приносит некоторым лицам изрядные доходы, выжимая слезы умиления и сочувствия у наших соотечественников, находящихся в оккупации и не замечающих этого факта. Им гораздо ближе «страдания народа божьего», чем собственные проблемы и проблемы своей Родины Руси-Руссии.

В главах «Соломон» и «Иерусалим» мной рассматривался вопрос разделения Древнего Израиля на два государства и причины, которые привели к этому разделению, поэтому в предварительный обзор решено не включать этот период.

Со смертью Соломона в истории двух царств наступил новый этап, который характеризовался сложной политической жизнью: войны, восстания, смена династий и смена религиозных верований, бегство основного населения в сопредельные государства, чтобы спастись от истребления своими «братьями». Эти коллизии не могли усилить государственную власть в обоих царствах, а только привели к ее ослаблению. Территория этих государств неоднократно попадала в зависимость от более сильных в военном отношении соседей, неоднократно переходила из рук в руки, то Египта, то Персии, то Вавилона. Внешние войны никак не повлияли на примирение племен когда-то единого народа.

В тот исторический период на территории современной Малой и Передней Азии неоднократно возникали союзы государств, которые активно влияли на политику всего региона. Историки иногда обращают внимание на чисто внешнюю сторону политических событий, но редко кто обратил внимание, что частая смена названий государств не является фактом смены на политической арене самих государств и тем более исчезновения их с лица земли.

В те времена, да и в более поздние, название государства не закреплялось де-юре международными пактами, как это делается сейчас. Этому периоду характерны названия государственных образований, производных от столицы и имен знаменитых вождей. С подобным фактом мы встречаемся и через два тысячелетия в землях Европы и русских княжествах: Римская империя, Киевская Русь, Владимирская Русь, Новгородская Русь и т.д…

Названия государств того периода пестрят именами царей и племенного названия династий: государство династии Ахеменидов, Селевкидов, Латина, Птолемеев и т. д… Межгосударственные союзы зачастую избирали себе единого правителя, сохраняя свою государственную самостоятельность. Как правило, такие «выборы» проводились ежегодно. Избранный вождь вел международные дела от имени всего союза и руководил союзными войсками в случае необходимости. Успешно управляя делами, такой вождь мог быть избран на второй и последующие сроки, особенно если он вел победные войны, которые приносили немалую добычу участникам военных походов.

С подобной ситуацией мы встречаемся в первом тысячелетии до новой эры. Здесь мы встречаем название государств Мидия, Персия, Ассирия (позже Сирия), Вавилон, Урарту, Киммерия. В ход политических событий часто вмешиваются скифы, столица Скифополь которых находится на берегу одного из притоков Иордана между Самарией и Галилеей (Само название реки Иордан уже напоминает знакомое нам Дон-Дан, что у скифских народов означает «река» или «вода» Прим. авт ).

В церковно-историческом словаре имеется интересная статья на эту тему: «Бефсан или Скифополь между Иорданом и горою Гелвуйскою. На стенах его Филистимляне повесили трупы Саула и сыновей его. Скифополем назван или от ближайшего города Сокхофа (мнение Филарета Москов.) или от Скифов, поселившихся здесь в нач. 7 в.». И еще одна статья отсюда о временах Саула: «Саул, первый царь Израильский, сын Киса, из колена Вениаминова, отвергнут Богом; гнал Давида, окончил жизнь самоубийством в 1058 году до Р.Х.». Эта дата подтверждает существование города как минимум с конца второго тысячелетия до новой эры.

В эти места пришли евреи и принесли с собой войны, смуту и разруху. Расселившись в ряде смежных государств, затеяли войны между собой, в сферу этих событий были втянуты все соседние народы. В результате Ассирия, захватив ряд соседних государств в 767 году до Р.Х. идет войной на Израиль. Царь Израиля Менахем дал царю Ассирии большой выкуп, чтобы не допустить сражение и признал власть Ассирии, за что был убит и власть перешла к полководцу Пекаху (Факею).

Пеках и арамейский (еще один родственный народ с корнями с Аравийского полуострова) царь Рецип заключили союз против Ассирии. Они предложили и иудейскому царю присоединиться к этому союзу против общего врага; но сменивший своего отца Иотама, Ахаз, боясь выступить против сильного врага, отказался присоединиться к союзу. Тогда Пеках и Рецип объявили войну Ахазу. Отряды союзников вторглись в Иудею и, произведя там опустошение на захваченных землях, уже приближались к Иерусалиму. Находясь в отчаянном положении, Ахаз отправил к ассирийскому царю Тиглат-Пилесеру посольство со словами: «Я – раб твой и сын твой. Приходи и спаси меня от рук царя арамейского и царя израильского, ополчившихся на меня!». Ассирийский царь был очень доволен этим изъявлением покорности со стороны Ахаза, который вместо того, чтобы примкнуть к врагам Ассирии, униженно искал ее покровительства. Он немедленно двинул свое войско в земли союзников – царей израильского и арамейского.

Как только Пеках и Рецип узнали о вторжении ассирийцев в их земли, они покинули Иудею и поспешно вернулись каждый в свое государство. Но было уже поздно. Тиглат-Пилесер завоевал Дамаск, столицу Арама и загнал его жителей в далекий край; царя Реципа он взял в плен и казнил. Арамейское царство было присоединено к Ассирии и позже получило название Сирия (после вытеснения и уничтожения коренного населения асов смуглыми аравийцами). Затем была захвачена значительная часть израильского царства (735). Многие жители царства были недовольны Пекахом, который восстанием навлек беду на страну. Против него был организован заговор, в результате которого Гошеа Бен-Эла, убив Пекаха, стал царем с согласия ассирийцев.

Десять лет Гошеа оставался данником Ассирии. За это время страна залечила раны, восстановила разрушенные города. После смерти Тиглат-Пелесера (Пела-царя) в стране на некоторое время наступили смутные времена. В вассальных государствах начались волнения. Многие из них обратились за помощью к ближайшему могущественному соседу Египту. Израильский царь тоже вступил в тайные переговоры с египетским царем Со (Собакон). Полагаясь на его помощь, Гошеа перестал высылать ежегодную дань преемнику Тиглат-Пелесера, «великому царю» Шалманасару (Салманасару или Сало ману царю, что в переводе с еврейского – белых людей царю. Прим. авт.). Когда возмущенный Салманасар вторгся в израильские владения с огромным войском, египтяне даже не пытались идти к израильтянам на помощь. Ассирийцы брали израильские города один за другим, вскоре подошли к Самарии и осадили ее. Еще до осады столицы Гошеа был захвачен в плен и казнен как изменник (724). Осажденные жители Самарии долго оказывали неприятелю отчаянное сопротивление. Три года осаждали ассирийцы хорошо укрепленную израильскую столицу. Город был взят уже после смерти Салманасара, при его преемнике Саргоне (721).

Взяв Самарию, ассирийский завоеватель решил навсегда уничтожить Израильское царство и его союзника Арам. Для этого он прибег к обычному для тех времен способу: он переселил в различные области Ассирии большую часть населения: районы Передней Азии и Закавказья. Расселенные в различные страны, израильтяне и арамяне постепенно смешались с местными народами и впоследствии почти затерялись среди них. В опустевшие израильские города ассирийский царь перевел на жительство многие народы коренного населения со всей Ассирии. Прибывшие поселенцы были язычниками, но с течением времени они усвоили многие израильские традиции и верования. Они смешались с остатками туземцев-израильтян и образовали впоследствии особую полуязыческую-полуеврейскую народность, известную под именем самаритян (от столицы Самарии).

Современные историки и антропологи до сих пор пытаются разобраться, почему евреи не имеют ярко выраженных антропологических черт, хотя определенные признаки имеются. Среди них немало людей, имеющих славянскую внешность, а с цветом волос вообще полная неразбериха. Особенно удивляют рыжие евреи. В то же время некоторые народы Закавказья, зная, что ранее в этих землях проживали рыжие и белокурые народы с голубыми глазами, не перестают удивляться своему антропологическому типу, давшему повод называть их «лицами кавказской национальности». Лингвисты до сих пор ищут причины распространения арамейского письма, особенно в 7 в. до н.э. в ряде стран Азии и родство его с сирийским, еврейским квадратным, арабским, пехлевийским, уйгурским и монгольским письмом, но отсутствие родства с современным армянским. На этот вопрос дают однозначный ответ слова и буквы на монетах Тиграна Великого в 1 в. до н.э., написанные современными русскими буквами и сказания армян по поводу создания им письменности Месропом Маштоцем в 5 в. на основе иерусалимского алфавита. (Прим. авт.)

«Хитрые» иудеи продержались еще более сотни лет, переходя в вассальной зависимости от Египта к Ассирии. В 612 году до новой эры скифы разгромили Ассирию. Еще через два года в этих землях возвысился своим могуществом Вавилон. Первым царем был Наболпалацар (Наболпалассар). В 604 году до н.э. его сын Невухаднецар (Навуходоносор) у города Харкемиша наголову разгромил египетские войска. К Вавилону отошли Сирия и Иудея.

В 597 году иудейский царь Иоаким, признавший вассальную зависимость от Вавилона, отказался платить дань, но был убит осторожными иерусалимцами. На престол ими был возведен его восемнадцатилетний сын Иоахин (Иехония). Иерусалим немедленно осадило вавилонское войско Невухаднецаря. Царь Иоахин и его мать Нехушта добровольно сдались в плен и были отправлены в Вавилон со многими знатными иерусалимцами. Царем назначили младшего сына первосвященника Иошии (Осии) Цидкию (Седекию).

Когда Цидкия понял, что государство его окрепло, то отказался платить дань Вавилону. За этим последовала осада и взятие Иерусалима в 586 году. Цидкия попал в плен, был ослеплен и отправлен в цепях в Вавилон. По приказу Невуходнецаря был сожжен храм и дворец Иерусалима. Правителем (наместником) был назначен Гедалия, сын Ахикама. Столичным городом стал Мицпе.

В 581 году происходит очередная «революция» в иудейских землях. Заговорщики во главе с Исмаилом Бен-Нетания, потомком царского рода, убили в Мицне наместника Гедалию. Страх перед наказанием привел к бегству евреев в Египет и другие места, где проживали их соплеменники.

Правитель Вавилона Невухаднецар умер в 562 году. Власть переходит к его сыну от еврейки Эвиль-Мородаху, который освободил из темницы иудейского царя Иоахина и приблизил его к себе. Это стоило ему трона и головы, он был низложен и казнен. За последующие пять лет сменилось три царя.

Смута была прекращена Киром Вторым, который стал в Персии первым царем династии Ахеменидов. Он вновь стал собирать распавшиеся земли. В 550 году происходит объединение Мидии и Персии. В 538 году Кир (Кореш) берет приступом Вавилон и присоединяет его к Мидо-Персидскому царству. На следующий год скончался Дарий Мидянин (или Циаксар Второй, сын и приемник Астиага, тесть Кира), царь Вавилона между Валтасаром и Киром.

После смерти своего тестя (в некоторых источниках говорится, что он был убит зятем) Кир освободил из плена (некоторые источники называют этот процесс изгнанием евреев из Вавилона) евреев в 537 году и дал им пособие на обзаведение хозяйства в своей земле. В Вавилоне при его участии евреи избрали великого кнеса (князя) Зерубавеля, первосвященника Иешуа (Иисуса) и кнесов-кнезов всех земель в соответствие с количеством колен Израилевых. Из числа кнесов был сформирован первый коллективный совещательный орган – Кнессет (аналог находим в Политбюро у коммунистов).

Так завершилось «Вавилонское пленение» для иудеев, а точнее – для израильтян. Далее начинается новый этап развития государства Иудея. Многие евреи не вернулись в свои земли, они рассеялись по белу свету и смешались с коренными народами. Наибольшее число их так и осели в Месопотамии (эта территория получила свое название «смешанное потомство» в старинном произношении Месопотомия). Значительная часть их осталась в землях, где в течение нескольких поколений они жили и слились с местными народами (такой процесс был назван «ассимиляция», производное от «ас+симит»).

В 522 году правителем этих земель становится полукровка Дарий 1 Гистасп из рода Ахеменидов. Это государство историки назвали Государством Ахеменидов, словно и не существовало коренных народов, по имени которых принято называть само государство. Только иногда звучит его название Персия или Парсия. Думаю, что здесь нет случайностей: Дарий 1 Гистасп начал с увеличения налогового бремени в своем государстве и восстановления, а точнее, со строительства второго Иерусалимского храма.

Жизнь продолжалась…

Казалось, что после разрушения Иерусалима Иудею постигнет такая же судьба, как и десять колен Израиля после разрушения Самарии, но та самая причина, которая вычеркнула Израиль из страниц истории, подняла Иудею из безвестности на степень одного из могущественнейших факторов всемирной истории. Благодаря большей отдаленности от Ассирии, неприступности Иерусалима и вторжению северных номадов в Ассирию падение Иерусалима совершилось через 135 лет после разрушения Самарии.

Вот почему иудеи подвергались четырьмя поколениями дольше, чем десять израильских племен, всем тем влияниям, которые, как мы указали выше, доводят до высокой степени напряжения национальный фанатизм. И уже в силу одной этой причины иудеи отправились в изгнание, проникнутые несравненно более сильным национальным чувством, чем их северные братья. В том же направлении должно было действовать и то обстоятельство, что иудейство рекрутировалось главным образом из населения одного большого города с примыкавшей к нему территорией, тогда как Северное царство представляло конгломерат десяти племен, слабо связанных между собою. Иудея поэтому представляла более компактную и сплоченную массу, чем Израиль.

Несмотря на это, и иудеи, вероятно, утратили бы свою национальность, если бы они оставались в изгнании так же долго, как десять колен Израиля. Высланный в чужую страну может тосковать по своей родине и с трудом пускает корни в новом месте. Изгнание может даже усилить в нем национальное чувство. Но уже у детей таких изгнанников, родившихся в изгнании, выросших в новых условиях, знающих родину отцов своих только по рассказам, национальное чувство может стать интенсивным только в том случае, когда оно питается бесправием или плохим обращением на чужбине. Если окружающая среда не отталкивает их, если она не изолирует их насильственным путем, как презираемую нацию, от остального населения, если последнее не угнетает и не преследует их, то уже третье поколение едва помнит свое национальное происхождение.

Иудеи, переселенные в Ассирию и Вавилонию, находились в сравнительно благоприятных условиях, и они, по всей вероятности, утратили бы свою национальность и слились бы с вавилонянами, если бы они оставались в плену больше трех поколений. Но уже очень скоро после разрушения Иерусалима империя победителей сама зашаталась, и изгнанники начали питать надежду на скорое возвращение в страну своих отцов. Не прошло и двух поколений, как надежда эта исполнилась и иудеи могли вернуться из Вавилона в Иерусалим. Дело в том, что народы, напиравшие с севера на Месопотамию и положившие конец Ассирийской монархии, успокоились только долго спустя. Самыми сильными среди них оказались персидские номады. Персы быстро покончили с обоими наследниками ассирийского владычества, с мидянами и вавилонянами, и восстановили Ассирийско-вавилонскую монархию, но в несравненно больших размерах, так как они присоединили к ней Египет и Малую Азию. Кроме того, персы создали армию и администрацию, которая впервые могла образовать солидный базис для мировой монархии, сдерживать ее прочными связями и установить в ее пределах постоянный мир.

Победители Вавилона не имели никакого основания еще дольше удерживать в его пределах побежденных и переселенных туда иудеев и не пускать их на родину. В 538 г. Вавилон был взят персами, не встретившими сопротивления, - лучший признак его слабости, и уже через год царь персидский Кир позволил иудеям вернуться на родину. Их пленение длилось меньше 50 лет. И, несмотря на это, они успели до такой степени сжиться с новыми условиями, что только часть их воспользовалась разрешением, а немалое число их осталось в Вавилоне, где они чувствовали себя лучше. Поэтому едва ли можно сомневаться, что иудейство совершенно исчезло бы, если бы Иерусалим был взят одновременно с Самарией, если бы от его разрушения до завоевания Вавилона персами прошло 180, а не 50 лет.

Но, несмотря на сравнительную непродолжительность вавилонского пленения иудеев, оно вызвало глубочайшие изменения в иудействе, оно развернуло и укрепило ряд способностей и зачатков, зародившихся еще в условиях Иудеи, и придало им своеобразные формы в соответствии с своеобразным положением, в которое было теперь поставлено иудейство.

Оно продолжало существовать в изгнании как нация, но как нация без крестьян, как нация, состоящая исключительно из горожан. Это составляет и доныне одно из самых важных отличий иудейства, и именно этим объясняется, как я уже указал в 1890 г., его существенные «расовые особенности», которые представляют в сущности не что иное, как особенности горожан, доведенные до самой высокой степени вследствие продолжительной жизни в городах и отсутствия свежего притока из среды крестьянства. Возвращение из плена на родину, как мы еще увидим, произвело в этом отношении очень немногие и непрочные изменения.

Но иудейство стало теперь не только нацией горожан, но и нацией торговцев. Промышленность в Иудее была мало развита, она служила только для удовлетворения простых потребностей домашнего хозяйства. В Вавилоне, где промышленность была высоко развита, иудейские ремесленники не могли преуспеть. Военная карьера и государственная служба были для иудеев закрыты вследствие потери политической самостоятельности. Каким же другим промыслом могли заняться горожане, если не торговлей?

Если она и вообще играла большую роль в Палестине, то в изгнании она должна была стать главным промыслом иудеев.

Но вместе с торговлей должны были также развиваться умственные способности иудеев, навык к математическим комбинациям, способность к спекулятивному и абстрактному мышлению. В то же время национальное горе доставляло развивавшемуся уму более благородные объекты для размышления, чем личная выгода. На чужбине члены одной и той же нации сближались гораздо теснее, чем на родине: чувство взаимной связи по отношению к чужим нациям становится тем сильнее, чем слабее чувствует себя каждый в отдельности, чем больше грозит ему опасность. Социальное чувство, этический пафос становились интенсивнее, и они стимулировали иудейский ум к глубочайшим размышлениям о причинах несчастий, преследовавших нацию, и о средствах, при помощи которых ее можно было бы возродить.

В то же время иудейское мышление должно было получить сильный толчок и под влиянием совершенно новых условий его не могли не поразить величие миллионного города, мировые сношения Вавилона, его старая культура, его наука и философия. Точно так же как пребывание в Вавилоне на Сене в первой половине XIX столетия оказывало благотворное влияние на немецких мыслителей и вызвало к жизни их лучшие и высшие творения, так и пребывание в Вавилоне на Евфрате в шестом столетии до Р. X. должно было не менее благотворно подействовать на иудеев из Иерусалима и в необычайной степени расширить их умственный кругозор.

Правда, в силу указанных нами причин, как и во всех восточных торговых центрах, лежавших не на берегу Средиземного моря, а в глубине материка, в Вавилоне наука была тесно сплетена с религией. Поэтому и в иудействе все новые могучие впечатления проявляли свою силу в религиозной оболочке. И действительно, в иудействе религия тем более должна была выступить на первый план, что после потери политической самостоятельности общий национальный культ оставался единственной связью, сдерживавшей и соединявшей нацию, а служители этого культа - единственной центральной властью, которая сохранила авторитет для всей нации. В изгнании, где отпала политическая организация, родовой строй, по-видимому, получил новую силу. Но родовой партикуляризм не составлял момента, который мог бы связать нацию. Сохранение и спасение нации иудейство искало теперь в религии, и священникам выпала отныне роль вождей нации.

Иудейские священники переняли у вавилонских жрецов не только их притязания, но и многие религиозные воззрения. Целый ряд библейских легенд имеет вавилонское происхождение: о сотворении мира, о рае, о грехопадении, о Вавилонской башне, о потопе. Строгое празднование субботы тоже ведет свое начало из Вавилонии. Только в плену ему начали придавать особенное значение.

«Значение, которое придает Иезекииль святости субботы, представляет совершенно новое явление. Ни один пророк до него не настаивает в такой степени на необходимости строго праздновать субботу. Стихи 19 и др. в семнадцатой главе Книги Иеремии представляют позднейшую вставку», - как заметил Штаде.

Даже после возвращения из изгнания, в пятом столетии, соблюдение субботнего отдыха наталкивалось на величайшие затруднения, «так как он слишком сильно противоречил старым обычаям».

Следует также признать, хотя это нельзя доказать непосредственно, что иудейское духовенство заимствовало у высшего вавилонского жречества не только популярные легенды и обряды, но и более возвышенное, духовное понимание божества.

Иудейское понятие о боге долго оставалось очень примитивным. Несмотря на все усилия, затраченные позднейшими собирателями и редакторами старых рассказов с целью уничтожить в них все остатки язычества, все же в дошедшей до нас редакции сохранились многочисленные следы старых языческих воззрений.

Следует только вспомнить рассказ о Иакове. Его бог не только помогает ему в различных сомнительных делах, но и затевает с ним единоборство, в котором человек побеждает бога:

«И боролся Некто с ним до появления зари; и, увидев, что не одолевает его, коснулся состава бедра его и повредил состав бедра у Иакова, когда он боролся с Ним. И сказал: отпусти Меня, ибо взошла заря. Иаков сказал: не отпущу Тебя, пока не благословишь меня. И сказал: как имя твое? Он сказал: Иаков. И сказал: отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль, ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь. Спросил и Иаков, говоря: скажи имя Твое. И Он сказал: на что ты спрашиваешь о имени Моем? И благословил его там. И нарек Иаков имя месту тому: Пенуэл; ибо, говорил он, я видел Бога лицем к лицу, и сохранилась душа моя» (Быт. 32:24-31).

Следовательно, великий некто, с кем победоносно боролся Иаков и у кого он вырвал благословение, был бог, побежденный человеком. Совершенно так же в Илиаде боги борются с людьми. Но если Диомеду удается ранить Ареса, то только при помощи Афины Паллады. А Иаков справляется с своим богом без помощи всякого другого бога.

Если у израильтян мы встречаем очень наивные представления о божестве, то у окружавших их культурных народов некоторые жрецы, по крайней мере в своих тайных учениях, дошли до монотеизма.

Особенно яркое выражение нашел он у египтян.

Мы теперь еще не в состоянии проследить в отдельности и расположить в хронологической последовательности все многочисленные фазы, которые проходило развитие мысли у египтян. Мы пока можем сделать только вывод, что, согласно их тайному учению, Гор и Ра, сын и отец, совершенно тождественны, что бог сам себя рождает от своей матери, богини неба, что последняя сама есть порождение, создание единого вечного бога. Ясно и определенно со всеми его последствиями учение это высказывается только в начале новой империи (после изгнания гиксосов в пятнадцатом столетии), но зачатки его можно проследить до глубокой старины со времени конца шестой династии (около 2500 г.), а основные посылки его приняли законченную форму уже в средней империи (около 2000 г.).

«Исходным пунктом нового учения является Ану, город Солнца (Гелиополь)» (Мейер).

Правда, что учение оставалось тайным учением, но однажды оно получило практическое применение. Это случилось еще до вторжения евреев в Ханаан, при Аменхотепе IV, в четырнадцатом столетии до Р. X. По-видимому, этот фараон вступил в конфликт со жречеством, богатство и влияние которого казались ему опасными. Чтобы бороться с ними, он применил на практике их тайное учение, ввел культ единого бога и ожесточенно преследовал всех других богов, что в действительности сводилось к конфискации колоссальных богатств отдельных жреческих коллегий.

Подробности этой борьбы между монархией и жречеством нам почти неизвестны. Она тянулась очень долго, но спустя сто лет после Аменхотепа IV, жречество одержало полную победу и снова восстановило старый культ богов.

Эти факты показывают, до какой степени были уже развиты монотеистические воззрения в жреческих тайных учениях культурных центров Древнего Востока. Мы не имеем никакого основания думать, что вавилонские жрецы отставали от египетских, с которыми они успешно соперничали во всех искусствах и науках. Профессор Иеремиас тоже говорит о «скрытом монотеизме» в Вавилоне. Мардук, творец неба и земли, был также повелителем всех богов, которых он «пас, как овец», или различные божества были только особенными формами проявления единого бога. Вот что говорится в одном вавилонском тексте о различных богах: «Ниниб: Мардук силы. Нергал: Мардук войны. Бэл: Мардук правления. Набу: Мардук торговли. Син Мардук: Светило ночи. Самас: Мардук правосудия. Адду: Мардук дождя».

Как раз в то время, когда иудеи жили в Вавилоне, по мнению Винклера, «возникает своеобразный монотеизм, который имеет большое сходство с фараоновым культом солнца, Аменофиса IV (Аменхотепа). По крайней мере, в подписи, относящейся ко времени до падения Вавилона, - в полном соответствии со значением культа луны в Вавилоне - бог луны выступает в такой роли, как бог солнца в культе Аменофиса IV».

Но если египетские и вавилонские жреческие коллегии были живо заинтересованы в том, чтобы скрывать эти монотеистические взгляды от народа, так как все их влияние и богатство основывались на традиционном политеистическом культе, то в совершенно ином положении находилось жречество Иерусалимского союзного фетиша, ковчега завета.

Со времени разрушения Самарии и северного израильского царства значение Иерусалима еще до разрушения его Навуходоносором возросло в очень сильной степени. Иерусалим стал единственным крупным городом израильской национальности, зависимый от него сельский округ в сравнении с ним был очень незначителен. Значение союзного фетиша, которое уже с давних пор - быть может, еще до Давида - в Израиле и в особенности в Иудее было очень велико, должно было теперь еще больше возрасти, и он теперь затмил остальные святилища народа так же, как Иерусалим затмил теперь все другие местности Иудеи. Параллельно с этим должно было также возрастать значение священников этого фетиша в сравнении с остальными священниками. Оно не преминуло стать господствующим. Разгорелась борьба между сельскими и столичными священниками, которая кончилась тем, что иерусалимский фетиш - быть может, еще до изгнания - приобрел монопольное положение. Об этом свидетельствует история с Второзаконием, Книгой закона, которую один священник якобы нашел в храме в 621 г. В ней содержалось божественное повеление уничтожить все жертвенники вне Иерусалима, и царь Иосия в точности исполнил этот приказ:

«И оставил жрецов, которых поставили цари Иудейские, чтобы совершать курения на высотах в городах Иудейских и в окрестностях Иерусалима, - и которые кадили Ваалу, солнцу, и луне, и созвездиям, и всему воинству небесному... И вывел всех жрецов из городов Иудейских, и осквернил высоты, на которых совершали курения жрецы, от Гевы до Вирсавии... Также и жертвенник, который в Вефиле, высоту, устроенную Иеровоамом, сыном Наватовым, который ввел Израиля в грех, - также и жертвенник тот и высоту он разрушил, и сжег сию высоту, стер в прах» (4 Цар. 23:5, 8, 15).

Не только жертвенники чужеземных богов, но даже жертвенники самого Яхве, его древнейшие алтари, были таким образом осквернены и уничтожены.

Возможно также, что весь этот рассказ, как и другие библейские рассказы, является только подделкой послепленной эпохи, попыткой оправдать события, имевшие место уже после возвращения из плена, изображая их как повторение старых, создавая для них исторические прецеденты или даже раздувая их. Во всяком случае, мы можем принять, что еще до изгнания между иерусалимскими и провинциальными священниками существовало соперничество, которое иногда приводило к закрытию неудобных конкурентов - святилищ. Под влиянием вавилонской философии, с одной стороны, национального горя - с другой, а затем, быть может, и персидской религии, которая начала почти одновременно с иудейской развиваться в одном направлении с ней, оказывая влияние на нее и сама подвергаясь ее воздействию, - под влиянием всех этих факторов возникшее уже в Иерусалиме стремление священства закрепить монополию их фетиша направилось в сторону этического монотеизма, для которого Яхве не есть уже только исключительный бог одного Израиля, а единый бог Вселенной, олицетворение добра, источник всей духовной и нравственной жизни.

Когда иудеи вновь вернулись из плена на родину, в Иерусалим, религия их настолько развилась и одухотворилась, что грубые представления и обычаи культа отсталых иудейских крестьян должны были производить на них отталкивающее впечатление, как языческая скверна. И если им прежде это не удавалось, то теперь священники и начальники Иерусалима могли положить конец конкурирующим провинциальным культам и прочно установить монополию иерусалимского духовенства.

Так возник иудейский монотеизм. Как и монотеизм платоновской философии, он носил этический характер. Но, в противоположность грекам, у иудеев новое понятие о боге возникло не вне религии, его носителем не являлся класс, стоящий вне священства. И единый бог явился не как бог, стоящий вне и над миром старых богов, а, напротив, вся старая компания богов сводилась к одному всемогущему и для жителей Иерусалима ближайшему богу, к старому воинственному, совершенно не этическому, национальному и местному богу Яхве.

Это обстоятельство внесло в иудейскую религию ряд резких противоречий. Как этический бог, Яхве есть бог всего человечества, так как добро и зло представляют абсолютные понятия, имеющие одинаковое значение для всех людей. И как этический бог, как олицетворение нравственной идеи, бог вездесущ, как вездесуща сама нравственность. Но для вавилонского иудейства религия, культ Яхве, была также самой тесной национальной связью, а всякая возможность восстановления национальной самостоятельности была неразрывно связана с восстановлением Иерусалима. Лозунгом всей иудейской нации стало построение храма в Иерусалиме, а затем его поддержание. А священники этого храма стали в то же время высшей национальной властью иудеев, и они же больше всего были заинтересованы в сохранив монополии культа этого храма. Таким путем, с возвышенной философской абстракцией единого вездесущего бога, которому нужны были не жертвы, а чистое сердце и безгрешная жизнь, самым причудливым образом сочетался примитивный фетишизм, локализировавший этого бога в определенном пункте, в единственном месте, где можно было, при помощи различных приношений успешнее всего повлиять на него. Иерусалимский храм остался исключительной резиденцией Яхве. Туда стремился всякий набожный иудей, туда были направлены все его стремления.

Не менее странным было и другое противоречие, что бог, который, как источник нравственных требований, общих для всех людей, стал богом всех людей, все же оставался иудейским национальным богом.

Это противоречие старались устранить следующим путем: правда, бог есть бог всех людей, и все люди одинаково должны любить и почитать его, но иудеи - единственный народ, который он избрал, чтобы возвестить ему эту любовь и почитание, которому он явил все свое величие, тогда как язычников он оставил во мраке неведения. Именно в плену, в эпоху глубочайшего унижения и отчаяния, зарождается это гордое самопревознесение над остальным человечеством. Прежде Израиль был таким же народом, как все остальные, а Яхве таким же богом, как и другие, быть может, сильнее, чем другие боги, - как вообще своей нации отдавалось преимущество перед другими, - но не единственным настоящим богом, как и Израиль не был народом, который один только обладал истиной. Вельхаузен пишет:

«Бог Израиля был не всемогущий, не самый могущественный среди остальных богов. Он стоял рядом с ними и должен был бороться с ними; и Хамос, и Дагон, и Гадад были такие же боги, как он, правда, менее могущественные, но не менее действительные, чем он сам. “Вот тем, что Хамос, бог твой, даст тебе в наследие, ты владей, - говорит Иеф- фай соседям, захватившим границы, - а всем тем, что завоевал для нас бог наш, Яхве, будем владеть мы”».

«Я Господь, это - Мое имя, и не дам славы Моей иному и хвалы Моей истуканам». «Пойте Господу новую песнь, хвалу Ему от концов земли, вы, плавающие по морю, и все, наполняющее его, острова и живущие на них. Да возвысит голос пустыня и города ее, селения, где обитает Кидар; да торжествуют живущие на скалах, да возглашают с вершин гор. Да воздадут Господу славу, и хвалу Его да возвестят на островах» (Ис. 42:8, 10-12).

Тут нет и речи о каком-либо ограничении Палестиной или даже Иерусалимом. Но тот же автор вкладывает в уста Яхве и следующие слова:

«А ты, Израиль, раб Мой, Иаков, которого Я избрал, семя Авраама, друга Моего, - ты, которого Я взял от концов земли и призвал от краев ее, и сказал тебе: “ты Мой раб, Я избрал тебя и не отвергну тебя”: не бойся, ибо Я с тобою; не смущайся, ибо Я Бог твой»... «Будешь искать их, и не найдешь их, враждующих против тебя; борющиеся с тобою будут как ничто, совершенно ничто; ибо Я Господь, Бог твой; держу тебя за правую руку твою, говорю тебе: “не бойся, Я помогаю тебе”»... «Я первый сказал Сиону: “вот оно!” и дал Иерусалиму благовестника» (Ис. 41:8-10, 12, 13, 27).

Это, конечно, странные противоречия, но они были порождены самой жизнью, они вытекали из противоречивого положения иудеев в Вавилоне: они брошены были там в водоворот новой культуры, могущественное влияние которой революционизировало все их мышление, тогда как все условия их жизни заставляли их держаться за старые традиции как за единственное средство сохранить свое национальное существование, которым они так дорожили. Ведь вековые несчастья, на которые осуждала их история, в особенности сильно и остро развивали в них национальное чувство.

Согласить новую этику со старым фетишизмом, примирить жизненную мудрость и философию всеобъемлющего, охватывавшего многие народы, культурного мира, центр которого находился в Вавилоне, с ограниченностью относившегося враждебно ко всем чужеземцам горного народца - вот что отныне становится главной задачей мыслителей иудейства. И это примирение должно было совершиться на почве религии, стало быть, унаследованной веры. Необходимо было поэтому доказать, что новое не ново, а старо, что новая истина чужеземцев, от которой нельзя было запереться, не есть ни новая, ни чужая, но представляет старое иудейское достояние, что, признавая ее, иудейство не топит своей национальности в вавилонском смешении народов, а, напротив, сохраняет и отгораживает ее.

Эта задача была вполне пригодна, чтобы закалить проницательность ума, развить искусство толкования и казуистики, все способности, которые именно в иудействе достигли величайшего совершенства. Но она же наложила особенную печать на всю историческую литературу иудеев.

В данном случае совершался процесс, повторявшийся часто и при других условиях. Он прекрасно разъяснен Марксом при исследовании воззрений восемнадцатого столетия на естественное состояние. Маркс говорит:

«Единичный и обособленный охотник и рыболов, с которых начинают Смит и Рикардо, принадлежат к лишенным фантазии выдумкам XVIII века. Это - робинзонады, которые отнюдь не являются - как воображают историки культуры - лишь реакцией против чрезмерной утонченности и возвращением к ложно понятой природной, натуральной жизни. Ни в малейшей степени не покоится на таком натурализме и contrat social Руссо, который устанавливает путем договора взаимоотношение и связь между субъектами, по своей природе независимыми друг от друга. Натурализм здесь - видимость, и только эстетическая видимость, создаваемая большими и малыми робинзонадами. А в действительности это, скорее, - предвосхищение того “гражданского общества”, которое подготовлялось с XVI века и в XVIII веке сделало гигантские шаги на пути к своей зрелости. В этом обществе свободной конкуренции отдельный человек выступает освобожденным от природных связей и т.д., которые в прежние исторические эпохи делали его принадлежностью определенного ограниченного человеческого конгломерата. Пророкам XVIII века, на плечах которых еще всецело стоят Смит и Рикардо, этот индивид XVIII века - продукт, с одной стороны, разложения феодальных общественных форм, а с другой - развития новых производительных сил, начавшегося с XVI века, - представляется идеалом, существование которого относится к прошлому; он представляется им не результатом истории, а ее исходным пунктом, ибо именно он признается у них индивидом, соответствующим природе, согласно их представлению о человеческой природе, признается не чем-то возникающим в ходе истории, а чем-то данным самой природой. Эта иллюзия была до сих пор свойственна каждой новой эпохе» .

Этой иллюзии также поддавались и мыслители, которые в плену и после плена развивали идею монотеизма и иерократии в иудействе. Эта идея являлась для них не исторически возникшей, а данной с самого начала, она была для них не «результат исторического процесса», а «исходный пункт истории». Последняя интерпретировалась в том же смысле и тем легче подвергалась процессу приспособления к новым нуждам, чем больше она являлась простым устным преданием, чем меньше она была засвидетельствована документально. Вера в единого бога и господство в Израиле священников Яхве отнесены были к началу истории Израиля; что же касается политеизма и фетишизма, существования которых нельзя было отрицать, то в них видели позднейшее уклонение от веры отцов, а не первоначальную религию, которой они были фактически.

Эта концепция имела еще то преимущество, что ей, как и самопри- знанию иудеев избранным народом бога, присущ был в высшей степени утешительный характер. Если Яхве был национальным богом Израиля, то поражения народа были поражениями его бога, следовательно, он оказывался в борьбе с другими богами несравненно слабейшим, и тогда являлись все основания сомневаться в Яхве и в его священниках. Совершенно другое дело, если, кроме Яхве, не было других богов, если Яхве избрал израильтян из среды всех народов, и они отплатили ему неблагодарностью и отречением. Тогда все злоключения Израиля и Иудеи превращались в справедливые наказания за их грехи, за неуважение к священникам Яхве, следовательно, в доказательства не слабости, а гнева бога, который не дает безнаказанно смеяться над собой. На этом же основывалось убеждение, что бог сжалится над своим народом, сохранит и спасет его, если он только опять выкажет полное доверие к Яхве, его священникам и пророкам. Чтобы национальная жизнь не умерла, такая вера являлась тем более необходимой, чем безнадежнее было положение маленького народа, этого «червя Иакова, малолюдного Израиля» (Ис. 41:14), среди враждебных могущественных противников.

Только сверхъестественная, сверхчеловеческая, божественная сила, посланный богом спаситель, мессия, мог еще избавить и спасти Иудею и сделать ее в заключение господином над всеми народами, которые теперь ее подвергали мукам. Вера в мессию зарождается вместе с монотеизмом и тесно связана с ним. Но именно поэтому мессия мыслился не как бог, а как богом посланный человек. Ведь он должен был основать земное царство, не божье царство - иудейское мышление не было еще настолько абстрактным, - а иудейское царство. В самом деле, уже Кир, отпустивший иудеев из Вавилонии и отославший их в Иерусалим, называется помазанником Яхве, мессией (Ис. 45:1).

Не сразу, конечно, и не мирным путем совершался в иудейском мышлении этот процесс изменения, которому самый могучий толчок дан был в изгнании, но который, наверное, не закончился там. Мы должны думать, что он выражался в страстной полемике, как у пророков, в глубоких сомнениях и размышлениях, как в Книге Иова, и, наконец, в исторических повествованиях, таких, как различные составные части Пятикнижия Моисея, которое было составлено в эту эпоху.

Лишь долго спустя после возвращения из плена закончился этот революционный период. Определенные догматические, религиозные, юридические и исторические воззрения победоносно пробивали себе дорогу: правильность их была признана духовенством, достигшим господства над народом, и самой народной массой. Определенный цикл сочинений, соответствовавших этим воззрениям, получил характер священного предания и был в этом виде передан потомству. При этом пришлось употребить немало усилий, чтобы, путем основательной редакции, купюр и вставок, внести единство, в различные составные части все еще полной противоречий литературы, которая в пестром многообразии соединяла старое и новое, верно понятое и плохо понятое, истину и выдумку. К счастью, несмотря на всю эту «редакционную работу», в Ветхом завете сохранилось так много первоначального, что, хотя и с трудом, можно все-таки под густыми пластами различных изменений и подделок различить главные черты старого, допленного еврейства, того еврейства, по отношению к которому новое иудейство является не продолжением, а его полной противоположностью.

• Речь идет о так называемом Второисаии, неизвестном авторе (Великий Аноним),глав 40-66 Книги пророка Исаии.
• Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. I. С. 17-18.

После покорения Ассирии в 612 году до н. э. вавилоняне завладели обширной территорией своего бывшего соперника, в том числе и Иудеей с ее величественной столицей Иерусалимом, жители которого не хотели подчиняться новым властям. В 605 году до н. э. юный наследник вавилонского престола Навуходоносор успешно сражается с египетским фараоном и одерживает победу — Сирия и Палестина становятся частью вавилонского государства, а Иудея фактически обретает статус государства, находящегося в зоне влияния победителя. Спустя четыре года стремление вернуть утерянную свободу возникает у тогдашнего царя Иудеи Иоакима (Иегоякима), в тот самый момент, когда ему приходит известие о том, что Египет отразил атаку вавилонской армии у своей границы. Заручившись поддержкой прежних колонизаторов, он надеется тем самым освободиться от вавилонян. В 600 году до н. э. Иоаким поднимает мятеж против Вавилона и отказывается выплачивать дань. Однако из-за весьма скоропостижной смерти он так и не смог насладиться плодами своих решений.

Вавилоняне вывели десятую часть населения страны

Тем временем его сын оказался в довольно неоднозначной ситуации. Спустя три года Навуходоносор II получает все бразды правления в свои руки, возглавляя очень сильную армию, и, не долго думая, он приступает к осаде Иерусалима. Юный правитель Иудеи Иехония (Йегояхин), поняв, что поддержку египтяне, на которых так надеялся его покойный отец, не оказывают, к тому же прекрасно представляя все драматичные последствия длительной осады своей столицы для жителей, принимает решение сдаться в плен. Шаг Иехонии можно оценить по достоинству, ведь это позволило избежать разрушения Иерусалима, когда Навуходоносор согласился сохранить город в целости. Однако разграблению подвергся священный храм Соломона, а сам иудейский правитель и представители знатных фамилий должны были быть депортированы в Вавилон. Царем Иудейского царства становится дядя Иоакима — Седекия.

Вавилонский царь Навуходоносор II

Тем временем Египет, не желая отказываться от своих территориальных претензий, продолжает вести переговоры с побежденной Иудеей (впрочем, как и с другими государствами региона) по поводу возможности свержения вавилонского владычества. Иудейский правитель Седекия заявляет о готовности вступить в борьбу с Вавилоном, но его доблестное решение не поддерживается соотечественниками, сохранившими в своей памяти последствия ответных контрмер Навуходоносора. Несмотря на все возможные препятствия и сомнения, война оказывается неизбежной. Жители Иерусалима поднимают восстание против колонизаторов в конце 589 года до н. э. или в начале года следующего. Навуходоносор со своими войсками возвращается в Сирию и Палестину, приняв окончательное решение навсегда покончить с постоянными мятежами.

В Вавилоне евреи поддерживали связи с родиной

Свой лагерь вавилонский полководец расположил около знаменитого сирийского Хомса — оттуда он руководил осадой Иерусалима. Несмотря на тщетные попытки египтян оказать помощь осажденному городу, жители катастрофически терпят нехватку продовольствия. Понимая, что настает решающий момент, Навуходоносор распоряжается создать насыпи, с помощью которых его войска смогли бы достигнуть верхней части крепостных стен, однако, в конце концов, вавилоняне врываются в город через пробитую брешь в стене. Долгие и мучительные восемнадцать месяцев ожесточенного сопротивления оканчиваются довольно печально: все иудейские воины, да и сам царь, вынуждены спешно отступить к долине реки Иордан, в надежде избежать страшных пыток, которые вавилоняне обычно применяли к побежденным врагам. Иудейский правитель Седекия оказывается в плену — побежденный царь предстает перед Навуходоносором. Мятежников постигло страшное наказание: сыновей Седекии убивают в присутствии отца, а ему самому затем выкалывают глаза и, закованного цепями, приводят в вавилонскую тюрьму. Этот момент стал началом Вавилонского пленения евреев, продолжавшегося почти 70 лет.

Вавилонское царство, в котором оказались плененные иудеи, представляло собой обширную территорию, расположенную в низменной равнине, в междуречье Евфрата и Тигра. Родной пейзаж живописных гор сменили для иудеев необозримые, раздробленные искусственными каналами поля, перемежавшиеся огромными городами, в центре которых величественно возвышались исполинские строения — зиккураты. В описываемое время Вавилон был в числе величайших и богатейших городов мира. Его украшали многочисленные храмы и дворцы, вызывавшие восхищение не только у новых пленников, но и у всех гостей города.

В плену евреи соблюдали свои обычаи и праздновали субботу

Вавилон к тому моменту насчитывал около миллиона жителей (немалая цифра по тем временам), его окружала двойная защитная линия крепостных стен такой толщины, что по ним мог спокойно проехать экипаж, запряженный четырьмя лошадьми. Свыше шестисот башен и бесчисленное множество лучников круглосуточно охраняли покой обитателей столицы. Величественная архитектура города придавала ему дополнительный блеск, например, знаменитые резные ворота богини Иштар, к которым вела улица, украшенная барельефами львов. В центре Вавилона располагалось одно из семи чудес света — висячие сады Семирамиды, расположенные на террасах, поддерживаемых специальными арками из кирпича. Другим местом притяжения и религиозного культа был храм почитаемого вавилонянами бога Мардука. Рядом с ним взмывал высоко в небо зиккурат — семиярусная башня, построенная в III тысячелетии до н. э. На ее верхушке торжественно хранились голубые плитки небольшого святилища, в котором, по мнению вавилонян, жил когда-то сам Марчук.

Молельные дома евреев в Вавилоне — прообразы современных синагог

Естественно, что величественный, огромный город произвел на иудейских пленников сильнейшее впечатление — их насильно переселили из небольшого по тем временам и достаточно провинциального Иерусалима в центр мировой жизни, практически в гущу событий. Изначально пленники содержались в особых лагерях и вынуждены были работать в самом городе: или на строительстве царских дворцов, или помогая в возведении оросительных каналов. Надо отметить, что уже после смерти Навуходоносора многим иудеям стали возвращать личную свободу. Уходя из большого и суетного города, они расселялись на окраинах столицы, занимаясь преимущественно сельским хозяйством: садоводством или овощеводством. Некоторые недавние пленники становились финансовыми магнатами, благодаря своим знаниям и трудолюбию умудрялись даже занимать крупные должности на государственной службе и при царском дворе.

Оказавшись невольно вовлеченными в жизнь вавилонян, часть иудеев в целях собственного выживания должна была ассимилироваться и на время забыть о своей родине. Но для подавляющего большинства народа тем не менее память об Иерусалиме оставалась сакральной. Иудеи собирались вместе на одном из многочисленных каналов — «реках вавилонских» — и, делясь со всеми своей тоской по родине, пели грустные и полные ностальгии песни. Один из иудейских религиозных поэтов, автор 136-го псалма, так попытался отобразить их чувства: «При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали мы о Сионе… Если я забуду тебя, Иерусалим, — забудь меня десница моя; прилипни язык мой к гортани моей, если не буду помнить тебя, если не поставлю Иерусалима во главе веселия моего».

А. Пучинелли «Вавилонское пленение» (1821)

В то время, как другие жители Израиля, переселенные ассирийцами в 721 году, рассеялись по миру и в результате бесследно исчезли с карты народов Азии, иудеи в годы Вавилонского плена старались селиться сообща в городах и поселках, призывали своих соотечественников неукоснительно соблюдать древние обычаи предков, праздновать субботу и иные традиционные религиозные праздники, а поскольку у них не было единого храма, они вынуждены были собираться на совместные моления в домах священников. Эти частные камерные молельные дома стали предтечей будущих синагог. Процесс сплачивания национального самосознания у иудеев привел к появлению ученых, книжников, собиравших и систематизировавших духовное наследие иудеев. Недавним пленникам удалось спасти из горящего Иерусалимского храма некоторые свитки Священного Писания, хотя много исторических материалов пришлось фиксировать заново, опираясь на имеющуюся устную традицию и источники. Так восстанавливался и переживался всем народом текст Священного Писания, окончательно подвергшегося обработке и редактированию уже после возвращения на родину.

Ф. Хайес «Разрушение храма в Иерусалиме» (1867)

После смерти Навуходоносора, как зачастую бывает с уходом выдающегося полководца, начался упадок Вавилонского царства. Новый царь Набонид не обладал качествами ни смелого воина, ни талантливого и деятельного государственника. Со временем Набонид вообще стал избегать управления своей империей, покинул Вавилон и поселился в своем личном дворце в Северной Аравии, оставив сына Валтасара заниматься государственными делами.

После покорения Иудейского царства Навуходоносором II . Ещё в 722 до Р. Х. из родных мест были уведены ассирийцами жители Израильского царства, а через сто с небольшим лет та же участь постигла Иудею. Навуходоносор, победив иудейского царя Иоакима (598 или 597 до Р. Х.) и разрушив в 586 г. Иерусалим , устроил несколько переселений оттуда непокорных евреев. Он увел в Вавилон всех жителей Иудеи, занимавших более или менее значительное общественное положение, оставив только часть низших классов народа для обработки земли.

Первое переселение было устроено в 597 г. Считается, что Вавилонское пленение продолжалось с этой даты до разрешения изгнанникам вернуться, которое дал в 537 г. до Р. Х победивший вавилонян царь персидский Кир . Обращение с изгнанными в Вавилоне не было суровым, некоторые из них достигли там не только богатства, но и высокого общественного положения. Тем не менее, падение Иудейского царства, разрушение Храма , невозможность совершать богослужения Иегове в традиционных формах, тяжелое положение отдельных изгнанников, насмешки и высокомерие победителей, – все это тем сильнее чувствовалось изгнанниками, что еще были живы воспоминания о блеске прежнего Иерусалима и все прежние надежды. Это народное горе нашло себе выражение во многих псалмах, плаче Иеремии , некоторых пророчествах Иезекииля .

Вавилонский плен. Видеофильм

С другой стороны, однако, Вавилонское пленение было периодом национального и религиозного возрождения еврейского народа. Столкновение с победоносным, но выродившимся язычеством усилило национальное и религиозное чувство, народ с воодушевлением прислушивался к предсказаниям и утешениям пророков, влияние которых возросло; их религиозные воззрения сделались достоянием всего народа. Вместо племенного бога в Иегове стали видеть Бога всей земли, защиты которого искал лишенный отечества народ. Надежды на освобождение особенно усилились с тех пор, как Кир персидский начал свою победоносную борьбу с погрязшими в пороках вавилонскими царями. Пророки (младший Исайя) открыто называли Кира помазанником Божиим, призванным положить конец господству Вавилона.

Победив вавилонян, Кир не только призвал евреев к возвращению на родину (537 г.) и возобновлению Храма, но поручил чиновнику Митридату вернуть им все похищенные из храма драгоценные вещи. Под предводительством Зоровавеля, из колена Давидова, на родину из Вавилона двинулось 42,360 свободных евреев с 7337 рабами и многочисленными стадами. Они первоначально заняли небольшую часть Иудеи (см. Книгу Ездры 2, 64 и сл.). В 515 г. уже был освящен новый Храм. Неемии удалось затем окончить восстановление иерусалимских стен и упрочить политическое существование вновь организованного народа.

Вавилонским пленением (пап) называют также вынужденное пребывание пап в Авиньоне, вместо Рима, в 1309 – 1377.

Вавилонский плен, в который иудеи были уведены царем Месопотамии Навуходоносором в 605 году до рождества Христова, длился семьдесят лет. Столько времени понадобилось, чтобы они раскаялись в своих грехах, в измене истинному Богу и вернулись к вере своих предков.

Страна, в которой иудеям предстояло теперь жить, отличалась от их родины. Вместо живописных гор пленники увидели необозримые поля, пересеченные искусственными каналами. Среди них высились исполинские башни необъятных городов. Вавилон, столица царства, был в то время величайшим и богатейшим городом на земле. Он блистал роскошью и величием многочисленных храмов и дворцов.

Главный дворец вавилонских царей был особенно знаменит своими висячими садами. Главный храм, посвященный богу солнца, представлял собой громадную семиэтажную башню, вершина которой словно доходила до небес. Она напоминала иудеям о древней вавилонской башне, которую в гневе разрушил Сам Бог.

Но великолепие Вавилона не радовало иудеев. Они были здесь на положении рабов. Им был отведен особый квартал для поселения, вдали от роскоши и богатства дворцов. Большая часть была расселена в других городах.

Иудеи должны были выполнять тяжелые работы. Они исполняли всю черную работу при возведении тех многочисленных построек, которыми цари украшали свою столицу.

Но тяжелый труд и физические лишения не были самым страшным испытанием. Более горьким было сознание того, что они утратили землю обетованную. Эту землю обещал Господь их праотцу Аврааму. Ради нее почтенный патриарх, уже в преклонных летах, покинул Месопотамию и отправился на запад, куда повелел Господь. Предки ветхозаветных евреев происходили оттуда, где сейчас высились прекрасные дворцы Вавилона. И вот опять они здесь, но уже рабы. Словно замкнулся невидимый круг истории, словно Господь опять привел их к исходной точке, давая шанс заново начать свой путь.

Но условием нового исхода в землю обетованную должно было стать глубокое и искреннее покаяние. Народ оказался недостоин тех великих щедрот, которые излил на него Господь. Он разменял великое откровение истинной веры на поклонение ложным богам. Он изменил Богу и впал в язычество. Он не желал слушать пророков, которых Господь посылал для его вразумления.

И вот он здесь, на реках вавилонских оплакивает свою судьбу. Его взоры вновь обращаются на запад, где осталась лежать разграбленная земля обетованная, где остались развалины Иерусалима и великой святыни иудеев – иерусалимского храма.

Теперь ветхозаветные евреи понимают: чтобы спастись, не раствориться среди многочисленных народов вавилонского царства, они должны сплотиться. Символом их сплочения, как и прежде, должна стать истинная вера в единого Бога.

И эта вера начинает крепнуть. Живя в Вавилоне, утратив истинное и единственное место поклонения богу – иерусалимский храм, иудеи собираются в домах друг друга, чтобы сотворить общую молитву.

Они поют священные песнопения, псалмы. Они лучше, чем когда-либо понимают и разделяют покаянное настроение царя Давида. Того, кто в великом покаянном псалме воззвал к Богу, прося о помиловании за совершенные грехи. В это время усиливается личная, домашняя молитва.

Но изгнание ветхозаветных евреев не было свидетельством того, что Бог оставил их. Напротив, именно в вавилонском плену иудеи сподобились самых удивительных пророчеств о грядущих временах. Как и прежде, Господь воздвигал в иудейском народе пророков, которые открывали ему волю Божью, учили и наставляли в вере.

В прежние времена, еще находясь в земле обетованной, богоизбранные пророки обличали народ в богоотступничестве. Они пророчествовали о тяжелых временах, которые наступят вслед за изменой Богу.

Теперь же они поддерживали иудеев на пути истинной веры, вселяя надежду на грядущее освобождение. Они укрепляли людей пророчеством о новом Иерусалиме, о новом храме, о возвращении в родную землю.

Но эти земные блага – избавление от рабства и возвращение на родину – были лишь тенью истинного спасения, которым Господь желал одарить человека. Великое проявление Божьей милости к людям. Воплощение и Рождение Сына Божьего – Господа Иисуса Христа.

Об этом событии пророчествовал пленным иудеям пророк Даниил. Господь открыл ему точное время Рождества Спасителя. Весь об этом поддерживала изгнанников, вселяя уверенность в Божьей помощи и Божьем благоволении к ним.