Антропософия Рудольфа Штайнера: наука или секта? Антропософия Р.Штайнера Антропософия штайнер когда животные умирают лекции.

14.04.2024

Антропософия Штайнера имела несколько подразделов. Это социально - политическое учение, основанное на идеях Платона. Это особая система хозяйствования, при которой преодолевается бездушная механизация и устанавливается "новое земледелие" на основе постижения биоритмов растений и т. п.

Штайнер (1861 - 1925) был последователем натурфилософии Гете (редактировал и комментировал его естественнонаучные сочинения), а также находился под влиянием эволюционизма Ч. Дарвина и Э. Геккеля, наконец, философии жизни Ф. Ницше. Основные произведения Р. Штайнера - "Теософия. Введение в сверхчувственное познание мира и назначение человека", "Очерк тайноведения", "Мистерии древности и христианство". Эти произведения написаны в начале XX в., в них с антропософской точки зрения излагается космология и история человечества.

Надо принять во внимание, что Штайнер вел интенсивную лекционную деятельность и был в начале XX в. властителем дум не только в Германии, но и в России. Его лекции собирали огромные аудитории, а книги переводились на многие языки. Штайнера считали своим Учителем Андрей Белый, Максимилиан Волошин, Василий Кандинский. Штайнер читал циклы лекций по христологии, и различие в понимании значения Христа в эволюции человечества привело в 1913 г. к конфликту между руководством Теософского общества и Р. Штайнером, в результате которого он со своими сторонниками вышел из Теософского общества.

Штайнер был не только теоретиком, но и практиком. Им были сформулированы основные положения новой педагогики и создана первая Вальдорфская школа. В 1921 г. его последователями был открыт Клинико-Терапевтический институт в Арлесхайме. В основе их деятельности лежало антропософское понимание существа человека.

В настоящее время издано более 350 томов наследия Р. Штайнера. Обратимся к основным идеям Штайнера.

1. Философ называл себя "наблюдателем сверхчувственного". Без познания сверхчувственного мира невозможна полнота знания, считал он. Благодаря ему раскрывается "око духа" и появляется "высшее чувство". "Каждое духовное око может быть раскрыто", и лишь вопрос времени, когда оно откроется"

2. Штайнер выступил за расширение границ познания, которое вполне возможно для каждого человека, но ему должно предшествовать "развитие познавательных сил".

3. "Высшее знание" дается, по Штайнеру, с помощью "высшего зрения", т. е. определенной степени духовности человека. Должно быть "духовное призвание". Штайнер называл его "божественным" знанием и чувством, "божественной мудростью", т. е. теософией.

Итак, первое, что отметил Штайнер, это: человек есть "гражданин трех миров": своим телом он принадлежит к миру, воспринимаемому органами чувств; своей душой он создает себе свой собственный мир; через его дух перед ним раскрывается мир, который выше этих обоих миров.

Во-вторых, это знание, по Штайнеру, "перевоплощение духа и судьбы". Объяснялось это так. Впечатления от внешнего мира преходящи. Я вижу розу, она передо мной, я ее ощущаю. Необходимо присутствие предмета во внешнем мире, чтобы возникло восприятие.

Человеку свойственна как физическая, так и духовная наследственность. Как духовный человек, я должен был существовать до моего рождения. В моих предках я не существовал, так как они в духовном отношении совершенно другие люди. Отсюда Штайнер заключал, что "в жизни человеческой Дух является повторением самого себя, с плодами своих прежних переживаний в прошлых жизнях". Он ввел понятие "Самодух". Жизнь есть повторение других, и она приносит с собой то, что Самодух выработал для себя в прошлой жизни. "Жизнедух" переносит душу человека от одного личного бытия в другое. Жизнь души есть последствие судьбы, созданной самим же человеческим духом, которая называется в древних учениях кармой. Дух подчиняется закону перевоплощения, закону повторяющихся земных жизней.

Христианство, считал Штайнер, способствовало тому, что истина стала доступной не только отдельно избранным, а всем. Вера и познание в христианстве стоят рядом.

Популярность Штайнера обусловлена его нестандартной философией.

Такова концепция антропософии Р. Штайнера, мистико-иррационалистическая по содержанию. Как видим, Е. П. Блаватская и Р. Штайнер во многом разработали схожие концепции, хотя и отличающиеся в некоторых отношениях. Е. Блаватская синтезировала в своей "Тайной доктрине" огромный религиозно-философский материал, создала весьма любопытную теоретическую концепцию. Штайнер, продолжая эти идеи, сделал попытку их реализации в мистическом опыте человека, в самых различных сферах его деятельности.

Штайнер Рудольф

Антропософия и Xристианство

Рудольф Штайнер

Антропософия и Xристианство

Печатается по изданию "Антропософия и человеческая душа",

Москва,"Антропософия",1999

Прежде всего прошу вас извинить меня за то, что я не имею возможности говорить с вами сегодня на языке вашей страны. Но мои друзья, члены нашего антропософского общества, среди которых в эти дни я смогу прочитать лекции по антропософии, высказали мнение, что в этом городе я могу говорить о духовной науке на немецком языке. Тему, которой посвящается сегодняшний вечер, тоже предложили наши уважаемые члены, живущие в этом городе. Я буду говорить об отношении духовной науки или, если использовать другое название духовной науки, об отношении антропософии к христианству. При этом, конечно, необходимо предварительно сказать несколько слов о сути и значении духовной науки, о точке зрения, исходя из которой, я должен буду говорить.

Духовная наука, подразумеваемая здесь не стремится к основанию какой либо новой религии, новой религиозной секты или чего-то подобного. Духовная наука хочет и надеется взять на себя то, что в духовном отношении возложено на нашу современную культуру.

Три, четыре или пять столетий тому назад, когда на заре своего развития естественная наука вступила в культурную жизнь человечества, в ряде областей был достигнут определенный прогресс. Если же мы хотим добиться прогресса в какой-либо актуальной для нас области человеческой культуры в наше время, то мы должны сказать: То, чем стала для человечества, для жизни эта естественная наука в познании внешней природы, благодаря познанию законов внешней природы, тем же хотела бы стать духовная наука посредством познания законов нашей душевной и духовной жизни и благодаря применению этих законов в этической и социальной жизни, в самых разных областях культуры;она хотела бы быть столь же важной для нашей современности и для ближайшего будущего. И хотя многие будут отрицать эту духовную науку, - а это неизбежное и вполне понятное явление, - она, рассматривая судьбу естествознания на восходе новой жизни духа, черпает из этого рассмотрения веру в своей истинности и действенность для культуры человечества.Так же и естествознание противостояло столетним, тысячелетним предрассудкам; но истина имеет также силы, которые, используя подходящие способы, всегда позволяют ей побеждать все противостоящие силы.

Итак, после того как сказано несколько слов об этой вере духоиспытателя в истину и в эффективность своей работы, сразу же следует остановиться на сути, на способе исследования, лежащего в основе духовной науки.

Поистине духовнонаучный образ мыслей всецело соответствует по духу естественно-научному образу мыслей. Но так как эта духовная наука касается совсем другой области исследования, нежели естествознание, - т.е. не той области, которую можно воспринимать с помощью обычных органов чувств, то есть области внешней природы, - а области духа, то должно быть очевидно, что как раз естественно-научный способ мышления там, где речь идет об исследовании области духовного, должен существенно видоизмениться, должен стать иным, нежели в сфере естествознания. Метод, способ исследования духовной науки всецело соответствует духу естествознания, так что всякий естественно-научно образованный человек, воспринимающий без предубеждения сегодняшнее естествознание, может поставить себя на почву этой духовной науки; но все же необходимо сказать, что до тех пор, пока естественно-научные методы воспринимаются односторонне, как это сегодня происходит, против использования естественно-научного образа мыслей в духовной жизни может возникать одно предубеждение за другим. Ведь естественно-научное мышление, естественно-научная логика применяется здесь к тому, что человеку ближе всего, хотя эта область труднее всего поддается исследованию; этот способ мышления применяется к самому существу человека. И человек должен исследовать в духовной науке самого себя, прибегая к единственному инструменту, имеющемуся в его распоряжении для такого исследования, а именно - к себе самому. Духовная наука исходит из того, что человек, становясь инструментом для исследования духовного мира, должен пережить метаморфозу в себе самом и проделать с собой нечто, дающее ему возможность заглядывать в духовный мир, чего в повседневной жизни он, конечно, не делает.

Позвольте мне исходить из сравнения, из естественно-научного сравнения, не для того, чтобы что-либо доказать, но чтобы просто показать, как духовнонаучный образ мышления целиком стоит на почве естественно-научного. Например, в природе мы встречаем воду. Рассматривая воду как внешний объект, мы видим сначала ее свойства. Но приходит химик со своими методами разлагает воду на водород и кислород.Так что же делает этот естествоиспытатель с водой? Как известно, вода не горит. Химик извлекает из воды водород - газ, который способен гореть. Путем простого наблюдения невозможно определить, что вода состоит из водорода и кислорода, которые имеет совсем другие свойства, нежели вода.

Так же и человек, встречая в жизни другого человека, - это как раз показывает духовная наука, - не может знать, каков внутренний мир этого человека*. И как химик-естествоиспытатель способен разложить воду на водород и кислород, так же и духоиспытатель, используя внутренний процесс, происходящий в глубине души, может различить в том, что предстает ему внешне как человек, внешне-телесные и духовно-душевные свойства. Прежде всего он заитересован в исследовании, с точки зрения духовной науки, духовно-душевного отдельно от телесного. Нельзя познать истинную реальность духовно-душевного на основе внешне-телесного, как нельзя познать природу водорода, если не извлечь его из воды.

Сегодня очень часто случается, что когда говоришь о подобных вещах, немедленно поступают возражения: "Это ведь противоречит монизму, придерживаться которого безусловно необходимо". Однако монизм не может помешать химику разлагать воду на две части. Это не означает попытки опровергнуть монизм, если реально происходит, то, что может произойти, как, например, когда с помощью методов духовного исследования духовно-душевное отделяется от физически-телесного. Только это не те методы, какие применяются в лабораториях, физических кабинетах и клиниках;они представляют из себя процессы, которые должны протекать в самой душе. Это не какие-то чудеса, а только усиление тех способностей, которыми мы уже обладаем в обычной жизни. Но человек должен бесконечно усилить их, если хочет стать духовным исследователем. И так как я не хочу произносить лишь общие слова, то сразу же приступаю к предметному рассмотрению.

Каждому известно то, что называют в человеческой душевной жизни способностью вспоминать - памятью. Каждый, конечно, знает, сколь многое зависит от памяти. Представьте себе, что мы пробудились утром, не имея ни малейшего понятия о том, кто мы и откуда. Мы лишились бы тогда всей своей человеческой сущности. Наша память обладет определенной внутренней цельностью, начиная с некоторого момента нашего детства, и она есть необходимая составляющая нашей человеческой жизни. Современные философы встают в тупик перед исследованиями памяти. Некоторые из них даже отходят от материалистически-монистического воззрения на память, обнаружив с помощью тщательного исследования, что хотя восприятия органов чувств (если вообще возможно так рассматривать душевную деятельность), внешним образом привязаны к телу, но нельзя сказать, что память вообще привязана к телу. Я только обращаю на это внимание. Даже французский философ Бергсон указал на этот духовный характер памяти, а он уж точно не имеет никакого желания вникать в духовную науку.

Но как память, сила воспоминания проявляется в нашей жизни? Давно прошедшие события входят в нашу душу в виде образов. Хотя сами события принадлежат прошлому, душа таинственным образом извлекает их из глубин внутренней жизни. И то, что поднимается из душевных глубин, можно сравнить с первоначальным событием. В сравнении с образами, предлагаемыми нам восприятием органов чувств, воспоминания бледны. Но они связаны с целостностью душевной жизни. И мы не смогли бы ориентироваться в мире, если бы не имели памяти. В основе памяти лежит способность воспоминания, и благодаря этой способности душа может вызывать скрытое в глубинах памяти.Тут как раз и вступает в действие духовная наука. Не память как таковая - я прошу вас вникнуть в то, что я хочу сказать, - не память как таковая, но эта способность, поднимающая из глубин души духовное содержание, может быть увеличена, бесконечно усилена, так что в душевной жизни ее можно будет использовать не только для подъема из души пережитых событий, но и совсем иного. В основе духовно-исследовательских методов лежат не внешние методы, которые мы наблюдаем в лаборатории и то, что можно воспринимать внешними органами чувств, а интенсивные душевные процессы, которые может пережить каждый. Ценность этих интенсивных процессов в нашей жизни - в безграничном усилении внимательности или, другими словами, концентрации мысленной жизни.

Лекция первая "АНТРОПОСОФИЯ И ЕЕ ОТНОШЕНИЕ К ТЕОСОФИИ И АНТРОПОЛОГИИ ЧУВСТВА ЧЕЛОВЕКА"

В Берлине и других местах, где получило распространение наше Общество, мы слышали многое из области общей теософии, что, так сказать, было получено ясновидческим сознанием из высших сфер, так что однажды должна была возникнуть потребность в том, чтобы сделать нечто для серьезного и достойного фундаментирования нашего духовного течения. Сегодняшнее генеральное собрание, организованное нашими членами после семилетнего периода существования нашей немецкой секции, пожалуй, может послужить истинным поводом для внесения большей прочности в фундаментирование нашего дела. Я попробую сделать это в четырех лекциях об Антропософии в этот и предстоящие дни.
Лекции в Касселе о «Евангелии от Иоанна», лекции в Дюссельдорфе о Иерархиях, в Базеле — о «Евангелии от Луки», в Мюнхене — об учении восточной теософии — они дают нам основание подняться в высокие области силой духовного исследования и принести оттуда на Землю труднодоступные духовные истины. То, что нас там занимало, было теософией, было (по крайней мере отчасти) поднятием тем самым к высоким спиритуальным вершинам человеческого познания.

Это вполне справедливо — в том, что называют циклическим ходом мировых событий, попытаться увидеть нечто глубокое, если возыметь к этому чувство. Это было к моменту нашего первого генерального собрания, на котором мы основали немецкую секцию: тогда я выступил с лекциями перед публикой, которая только частично состояла из теософов, и охарактеризовал этот цикл лекций как историческую главу Антропософии. Сегодня, по истечении семилетнего цикла, кажется, уже настал момент, когда можно в некотором всеобъемлющем смысле говорить о том, что Антропософия есть. Сначала я хотел бы с помощью сравнений попытаться пояснить вам, что следует понимать под Антропософией. Если бы вы захотели рассмотреть часть какой-либо страны, со всем тем, что простирается на ее полях, лугах, лесах, деревнях, улицах, то это можно сделать, идя от деревни к деревне, через улицы и улицы, через луга и леса, — и всякий раз мы имели бы перед глазами маленькую часть общей области. Но можно и подняться на вершину горы и оттуда окинуть взором всю местность. И хотя открывающиеся обыкновенному взгляду частности будут едва различимыми, зато можно обозревать все.

Приблизительно так можно было бы охарактеризовать отношение того, что в обычной жизни называют человеческим познанием, человеческой наукой, к теософии. В то время как обычное человеческое познание в мире фактов кружит от частности к частности, теософия поднимается на некую высокую вершину; благодаря этому увеличивается кругозор и вместе с тем появляется риск не разглядеть ничего вообще, если при этом теософия не будет пользоваться совершенно особым средством. В моей книге «Как достигнуть познания высших миров» показано, каким образом человек может подняться к идеальной вершине, не теряя возможности увидеть что-либо. Однако имеется и третья возможность между этими двумя — когда не поднимаются на самую вершину, а останавливаются, так сказать, в середине, на средней высоте горы. Стоя у подножия, не имеешь никакого обозрения, видишь только отдельные вещи и смотришь снизу на высоту; находясь вверху, все имеешь под собой внизу, а над собой — только Божественное Небо. Пребывая в середине, имеешь нечто над и нечто под собой и можешь сопоставить друг с другом оба взгляда.

Конечно, каждое сравнение хромает, но я хотел только сначала провести перед вашим взором, чем прежде всего теософия отличается от Антропософии. Антропософия есть пребывание в середине, теософия — нахождение на вершине; различаются местонахождения. Для этого можно воспользоваться сравнением. Однако оно нам не поможет в характеристике следующего: если мы захотим предаться теософии, то для этого необходимо подняться НАД человеческим воззрением, возвыситься от личности к более высокой личности и быть способным созерцать органом этого высшего “Я”. Достигаемая теософией вершина проходит над человеком. То, что напротив того, представляет обычное человеческое познание, лежит ниже человека, а то, что находится как раз в середине, — это и есть сам человек: между Натурой и миром Духа.

Высшее простирается в него, он пронизан духом. Когда человек рассматривает мир чисто человеческим образом, то он исходит как раз не от вершины, ибо в противном случае он видел бы над собой Дух. Вместе с тем то, что он видит, что является просто природой под ним, это впадает в него. Теософия сталкивается с той опасностью, что если она не применяет означенного выше средства, которое позволяет ей смотреть высшим “Я”, а не обычным эго, то она будет перелетать человеческое, так что человек вообще утратит возможность удовлетворительного познания, перестанет видеть действительность у собственных ног. Эта опасность исчезает, как только теософия прибегает к указанному средству. Отсюда можно заключить: теософия есть то, что становится постижимым, если Бог в человеке говорит: «Дай говорить Богу в тебе, и то, что Он сказал о мире — это и есть теософия».

«Поставь себя в середине между Богом и Природой, предоставь говорить человеку в тебе (о том, что под тобой, а также о том, что над тобой), тогда ты будешь иметь Антропософию, то есть мудрость, которую говорит человек». И эта мудрость становится для нас важным основанием и ключом к общей области теософии. Если какое-то время занимаешься теософией, то нет ничего лучше, как действительно найти этот прочный посредующий пункт Антропософии. То, что до сих пор говорилось, можно в различных направлениях доказать исторически. Есть, например, наука, называющая себя антропологией. Так, как она себя представляет, она охватывает не просто человека, но также все то, что к человеку относится, что он может испытать в природе, в чем он нуждается для того, чтобы понимать других. — Эта наука исходит из шатания среди вещей, она бредет от частности к частности, она разглядывает человека в микроскоп, короче, наука, почитающаяся в широких кругах единственным авторитетом в данной области, эта наука имеет свой исходный пункт ниже способностей человека, она цепляется за землю, она не применяет всего того, что заложено в человеческих способностях. Потому и не может она разгадать тайны и загадки бытия.

Сопоставьте это с тем, что выступает вам навстречу как теософия. Она поднимается в высшие сферы, чтобы найти там ответ на жгучие вопросы бытия. Но люди, которые не в силах шаг за шагом следовать за нею, которые останавливаются на позиции антропологии, они ощущают теософию как некий воздушный замок, лишенный почвы. Они не могут заметить, как душа со ступени на ступень может подняться на самую вершину, с которой можно обозревать все. Они не могут подняться к ступеням имагинации, инспирации и интуиции. Они не могут подняться к вершине, составляющей конечную цель всего человеческого становления. Итак, на самой низшей ступени находится антропология, а на вершине — теософия.

Но то, что получается из теософии, когда хотят подняться на вершину, не будучи в состоянии проникнуть туда с помощью правильных средств, это мы можем наблюдать на историческом примере жившего в 1770—1819 годах немецкого теософа Зольгера. Его воззрения по понятию являются теософией. Но какими средствами пытается он взойти на вершину? Посредством философских понятий, с помощью истощенного и изможденного человеческого мышления! Это похоже на то, как если бы некто, взобравшись на горную вершину, чтобы обозревать дальние окрестности, позабыл внизу свою подзорную трубу и ничего, совсем ничего не может там распознать. Применительно к нашему случаю подзорная труба означает нечто духовное: имагинацию, инспирацию, интуицию. В череде столетий все более и более терялась способность человека подниматься на вершину. Это ясно чувствовали уже в середине века — чувствовали и признавались себе в этом. Также и сегодня чувствуют это, но только не признаются.

Некогда, в древние эпохи, существовала эта способность к восхождению, правда, на низшей ступени; она строилась на ясновидческом трансовом состоянии человека. Такая древняя теософия была. Но однажды то, что открывалось там, на вершине, должно было закрыться и стало охраняться от попыток овладения этим средствами обычного познания. Эта древняя теософия, рассматривавшая откровение как нечто закрытое, стала теологией. Так стоит теология рядом с антропологией — она хочет именно подняться на вершину, но полагается при этом на открывшееся раньше, на то, что передается традицией или преданием, что стало жестким и косным и что не может снова и снова открываться стремящейся ввысь душе. Через все средневековье проходит конфронтация теологии и антропологии, но тогда никто не признавался в этом; в новое время конфронтация приняла резкие и зримые формы. В новое время теология существует наряду с антропологией как некое наукообразное явление, но всякое посредничество между ними отсутствует. Если мы не хотим останавливаться на частностях, но восходим к середине, тогда мы можем, поднимаясь, рядом с теософией поставить Антропософию.

Также и антропософией пробовали заниматься уже в духовной жизни нового времени, но опять-таки — с ложными, неподходящими для того средствами, средствами истощенной философии. Что означает философия, это могут понять собственно только теософы, но никак не философы. Философию можно понять лишь тогда, когда рассматриваешь ее в становлении. Это можно пояснить следующим примером. В древние времена существовали так называемые мистерии, места попечения высшей духовной жизни, в которых ученики посредством особых методов подводились к духовному прозрению. Одна такая мистерия, была, например, в Эфесе, где по мере своего развития ученики могли узнавать тайны Дианы Эфесской; там вглядывались ученики в духовные миры. Все то, что можно было публично сообщить об этих вещах, то и сообщалось и воспринималось общественностью. Не каждый из стоящих вне мистерий сознавал, что в услышанном содержатся высокие тайны. Одним из таких людей, в сознание которых проникли сообщения из Мистерий Эфеса, был, например, Гераклит. Он провозгласил затем эти сообщения, благодаря своему частичному посвящению, таким образом, чтобы они могли стать понятными для всех. Тот, кто читает учение Гераклита «Темного», тот может заметить, что оно просветлено непосредственным переживанием, опытом высоких миров.

Пришедшие затем последователи не ведали того, что это учение происходит из непосредственного переживания, они не понимали его и посему принялись его всячески улучшать, втискивая его в понятия и спекулируя своими рассудочными силами; и этот метод наследовался далее от поколения к поколению. И если мы имеем сегодня нечто от философии, то это уже не философия, а только часть наследия от старого учения, в котором выцвела и высохла жизнь и остался один скелет понятий. Философы, однако, почитают скелет за истинную жизнь, за нечто такое, что выдумано самим человеческим мышлением. Но не существует философа, который мог бы самому себе придумать нечто, — к этому относится восхождение в высшие миры! — И лишь подобный скелет остался в распоряжении философов XIX века, когда они приступили к тому, что называется антропософией. Это слово фактически уже употреблялось: некую так называемую антропософию написал Роберт Циммерман; но он сплел ее из сухих, выпотрошенных понятий — таковым было все, намеревавшееся взойти из антропологии (без правильных средств), все оставалось сухой понятийной пряжей, не касавшейся существа дела.

Также и антропософия должна была углубиться через теософию посредством доставления методов познания действительности внутри духовной жизни. Антропософия стоит на человеческой, срединной позиции, а не на подчеловеческой, подобно антропологии. — Однако такая теософия, которой занимался Зольгер, хотя и стоит на духовной стезе, но оперирует химерическими понятиями, так что если он и приходит на вершину, то ничего не видит оттуда. Ибо это не живое духовное воззрение, а прядение на веретене понятий! Но мы не можем позволить себе такое прядение. Действительность всей человеческой жизни должна выступить нам навстречу в этих рассмотрениях. Мы снова встретимся в них с объектами древних воззрений, но освещенными на этот раз с несколько иной позиции: одновременно и сверху, и снизу.

ЧЕЛОВЕК есть важнейший объект наших рассмотрений. Уже смотря на его физическое тело, легко заметить, какое это сложное образование. Чтобы получить соразмерное чувству познание того, что хочет Антропософия, обдумаем сначала следующее положение: то, что сегодня выступает перед нами как сложное физическое тело, является продуктом весьма длительного развития. Его способности в зародышевой форме были впервые заложены еще на древнем Сатурне, затем оно развивалось на древнем Солнце, древней Луне и на Земле. На Солнце к нему присоединилось эфирное тело, на Луне — тело астральное. Итак, эти члены человеческой сущности изменялись в ходе развития. И то, что выступает нам навстречу как сложное физическое тело, наделенное сердцем, почками, глазами и ушами и т.д., это является продуктом длительного развития. Все это возникло из высшей степени простого зародышевого образования, которое произошло на Сатурне. Чтобы достичь своего современного совершенного состояния, оно должно было непрерывно изменяться и преобразовываться в течение многих миллионов лет. И если мы сегодня захотим рассмотреть какой-либо орган этого физического тела — например, сердце или легкие, — то мы сможем понять его только на основе этого развития.

То, что мы имеем сегодня как сердце, — об этом не могло быть и речи на старом Сатурне. Постепенно, шаг за шагом этот орган принял свою современную форму. Что-то в нем сложилось раньше, что-то образовалось и включилось позднее. Мы можем обозначить этот орган как орган солнечный, поскольку он образовался в период солнечного развития, в отличие от лунного и других органов. Из всей Вселенной нам надлежит доставать понятия, чтобы постичь современное физическое тело, — это теософский способ рассмотрения! Как же в таком случае работает антропология? Теософия поднимается к высочайшим высям и от духовного книзу рассматривает отдельное явление. Антропология остается в самом низу и, исходя из частностей, рассматривает теперь уже отдельные клетки в их взаимодействии. Берется отдельный орган и рассматривается изолированно, причем полагают, что все формировалось механически одно за другим, не видя того, что одна вещь возникла раньше, другая позже. Изучают отдельные клетки сами по себе, тогда как вовсе не безразлично, а напротив, имеет огромное значение, развился ли тот или иной клеточный комплекс в эпоху древнего Солнца или древней Луны.

И эти сложные отношения простираются значительно дальше. Так, возьмем человеческое сердце: таким, каковым оно предстает ныне, оно, конечно, сформировалось достаточно поздно, однако в своем первом зародыше оно относится к древнейшим органам человека. Ко времени древнего Солнца сердце зависело от тех сил, которые на этот старом Солнце господствовали. Оно формировалось далее на древней Луне. И когда до тех пор связанное с Луной Солнце выделилось из нее, то оно стало действовать на сердце извне. С того момента в эволюции сердца наступило нечто особенное, так что впредь в его организации различаются вклад Солнца и вклад Луны. Затем вновь Земля, Солнце и Луна объединились и совместно формировали сердце. После некоторой Пралайи последовала эпоха земного развития, где сначала снова отделилось Солнце. После этого внешнее воздействие Солнца усилилось. Затем отделилась Луна и стала действовать на сердце извне. Поскольку оно принадлежит к древнейшим органам человека, мы находим в сердце (в полном соответствии с космической эволюцией) вклад солнечного воздействия, вклад лунной деятельности, затем вторичный вклад Солнца, вторичный вклад Луны и, наконец, после вычленения Земли, земной вклад в организации сердца. Если эти вклады (доли) согласуются между собой, как в Космосе, в своей гармонии, то сердце здорово, если же какая-нибудь часть преобладает — сердце болеет. Всякая болезнь у человека строится на том, что отдельные части внутри его органов оказались в дисгармонии, тогда как в Космосе соответствующие части пребывают в гармонии.

Всякое исцеление состоит в том, чтобы усилить отстающую часть и, напротив, несколько приостановить опережающий темп другой части, так что они возвращаются к гармонии. Но отнюдь недостаточно только говорить о гармонии, необходимо действительно подняться к мировой мудрости: для этого надо уметь различать в каждом органе различные доли участия формирующих сил. Это позволит нам иметь предчувствие того, чем являются действительно оккультные психология и анатомия, которые объясняют всего человека из целого Космоса и из Духа выводят его отдельные свойства.Они говорят о вкладах Солнца и Луны в человеческом сердце, гортани, мозгу и т.д. Но поскольку все эти вклады действуют в самом человеке, то мы имеем сегодня в нем нечто такое, где все эти вклады формирующих планетарных сил закреплены. Вглядываясь в человеческое существо и различая эти вклады (части), можно понять эфирное, астральное тела и т.д., душу ощущающую, душу рассудочную, душу сознательную, как они выступают в современном человеке. Это — Антропософия. Так же и в Антропософии мы будем исходить из самого нижайшего, чтобы постепенно подняться к наивысшему.

«Можно достигнуть чего-нибудь только тогда, если постоянно все снова и снова отдаваться одной вполне определенной мысли, если сделать ее окончательно своей. Эта мысль такова: „Я должен все сделать для развития моей души и духа; но я буду совершенно спокойно ждать, пока высшие силы найдут меня достойным определенного просветления“. Если эта мысль сделается в человеке настолько могущественной, что она станет чертой его характера, тогда он на правильном пути».

«Я считал своим долгом искать истину в философии. Я стремился изучить математические и естесственные науки и был убежден, что смогу понять их истинную суть лишь при условии, что смогу увязать результаты этих наук с прочной философской основой».

Рудольф Штайнер, австрийский ученый, философ, практик начала ХХ века, посвятил свою жизнь исследованиям самых различных областей: философии, физике, математике, химии, биологии, медицине, искусству... Р.Штайнер известен нам как основатель Духовной науки «Антропософия» (от греч. ἄνθρωπος - человек и σοφία - мудрость ).

Штайнер определил антропософию как «путь познания, стремящийся привести духовное в человеке к духовному во Вселенной." Он писал, что антропософия "возникает в человеке как потребность сердца и чувства. Антропософию может признать лишь тот, кто находит в ней искомое им из своей души. Поэтому антропософами могут стать лишь те люди, которые подобно голоду и жажде ощущают жизненную потребность в решении известных вопросов о существе человека и Вселенной».

Как главную задачу антропософии Р.Штайнер видел «восстановление союза религии и науки, внесение Бога в науку и Природы в религию, и таким образом духовное оплодотворение искусства и жизни» .

Cуть Антропософии - привнесение научной методологии в изучение явлений сверхчувственного порядка, построение моста между религией и обычной наукой.

Штайнер убежден, что «в каждом человеке дремлют способности, при помощи которых он может обрести познание высших миров». При этом именно «через прозрение в мир сверхчувственный человек научается твердо и уверенно стоять в жизни... познавать причины жизненных явлений, тогда как без такого прозрения человек - подобно слепому - нащупывает свою дорогу в лабиринте последствий».

Утвержденное Штайнером Антропософское общество стало объединением людей, которые, как и он, стремились «взращивать душевную жизнь в отдельном человеке и в человеческом обществе на основе истинного познания духовного мира». Цель общества заключалась в содействии исследованиям в духовной области, без догматизма и сектантства.

Антропософия в наши дни это:

более 350 томов наследия Р.Штайнера - лекции и литература, посвященная науке о духовности;
Всеобщее Антропософское Общество с центром в Дорнахе (Швейцария), имеющее отделения во многих странах;
вальдорфские школы и детские сады во многих странах мира;
антропософские клиники и фармацевтические фирмы;
лечебно-педагогические учреждения, школы эвритмии (искусство движения, проявляющее речь и музыку)
и многое другое, что возникло под воздействием импульса Р.Штайнера.

Штайнер Рудольф

Антропософия и Xристианство

Рудольф Штайнер

Антропософия и Xристианство

Печатается по изданию "Антропософия и человеческая душа",

Москва,"Антропософия",1999