Н бехтерева магия мозга читать. «Зазеркалье

30.06.2020

Наталья Петровна Бехтерева

Вперемежку с научными статьями и книгами я писала изредка и нечто более популярное. В 1990 г. это была сравнительно оптимистичная «Per aspera…». Годы, когда писался этот первый текст, были временем надежд – больших и малых – в самых разных областях. В том числе и в науке. На этом радужном фоне в упрощенном (но не вульгаризированном) виде были представлены наши основные новости в области изучения здорового и больного мозга. В этой же книге как о прошлом, которое не должно повториться, рассказывалось о сложностях и трагедиях, пережитых нашим обществом и нашей наукой в годы советской власти, и о людях, работающих в науке сейчас.

Однако жизнь развернулась достаточно неожиданно, и мы в короткий срок оказались в нестабильном обществе, где науке, особенно фундаментальной, приходится все сложнее. Поэтому в книге 1994 г. («О мозге человека») я рассматривала вновь и научные проблемы, и прогресс в них, и некоторые общественные проблемы, естественно – с позиций физиолога, изучающего законы деятельности мозга. В природе не так уж много общих законов, и многое, открытое в микромире, применимо к макромиру, а знание особенностей деятельности мозга позволяет рассматривать особенности развития общества, в частности, его переходные фазы.

Кроме того, весь период изучения живого мозга человека я стремилась, что называется, «не прикасаться» к так называемым странным явлениям, более или менее редким или практически уникальным, боясь осложнить и так нелегкую нашу работу. К 1994 г. по основным позициям физиология человека не только у нас, но и за рубежом более или менее прочно встала на ноги. Но к этому времени и моя собственная жизнь резко изменилась, и я сочла своим личным долгом рассказать о том странном и далеко не всегда объяснимом, что я видела в жизни. Дальнейшее развитие науки, ее методологии и технологии, возможно, внесет какую-то ясность в понимание этих явлений. Но вряд ли их пониманию может способствовать замалчивание в научной и научно-популярной литературе. Для себя главу о странных явлениях я рассматриваю так: вопрос поставлен. Задача следующих поколений ученых – изучать эти явления и постараться подобрать ключи к ним («Сезам, отворись!»).

Казалось мне, что эта книга будет последней в моей жизни. Но после нее, в 1997 г., была написана маленькая, но емкая книжка сугубо научного содержания, послужившая основой моей вступительной лекции на XXXIII Международном конгрессе физиологических наук, проходившем в Санкт-Петербурге. А дальше произошло следующее.

Холлы трудно осваиваемой географии здания Российской Академии наук. Перерыв в заседании. Вполне обычная суета: кто-то ведет предвыборную кампанию, кто-то решает с начальством РАН финансовые, издательские и другие вопросы – начальство, выпив президентского чая, вышло в народ (к академикам).

В данный момент мне ничего не нужно – никого не ищу, ни с кем не общаюсь. Меня находит приятный человек средних лет: «Наталья Петровна, надпишите книгу – читаю, нравится». С некоторым отчаянием думаю: как же его зовут? Фамилию помню, но ведь мы сейчас от «товарища» отстали, а к «господину» не пристали. Да и не уверена, академик он или член-корреспондент… И тут приходит спасение: книга-то не моя, зачем я буду надписывать чью-то? Серое, невзрачное издание, без фамилии на обложке. Название, правда, знакомое, но я не издавала книжек под таким названием. И все-таки, как оказалось, – почти моя. Изрезанная, противно изданная, с первоначальным условным названием рукописи книги 1994 г. «Через тернии – к звездам». Не подписываю эту свою-чужую сиротку. Смотрю, кто издал…

Говорю с редактором ледяным тоном: «Буду подавать в суд!» Дальше – еще тривиальнее: «Вы не имели права!» Ответ отрезвляет: «Не имел. Подавайте. Конечно, выиграете, но денег у нас все равно нет…»

Судиться – как-то еще не вошло это в нашу научную практику – не стала, а надо бы. Потом серая брошюрка появилась и в Санкт-Петербурге… Забыть, заснуть, ничего не видеть, не слышать и больше не писать! Но пожалел меня директор издательства «Нотабене» Лев Иванович Захаров: «Давайте переиздавать книгу. Может быть, добавите что-нибудь – ведь прошло четыре года… Вы по-прежнему верите, что у России – звездное будущее, ведь так?» Тираж издания 1994 г. был маленьким, нестандартную «О мозге человека» просят – и, кому удается, покупают пиратский вариант.

Веками человек изучает собственный мозг, но до сих пор, кажется, знает о нем меньше, чем о космосе. Скоро ли наука до конца разгадает все загадки серого вещества? Когда мы узнаем, как именно рождаются мысли, возникает творчество, приходит озарение? На этот вопрос и сейчас не дают ответа самые выдающиеся ученые.

Вместе с тем, как считают многие нейрофизиологи, первый (и пока единственный) реальный прорыв в изучении головного мозга уже произошел 25 лет назад, когда в Советском Союзе был впервые применен способ долгосрочного вживления электродов в мозг человека. В середине 80-х в условиях непосредственного контакта с мозгом стала работать академик Наталья Бехтерева - нейрофизиолог с мировым именем, внучка всемирно известного физиолога, психиатра и невропатолога Владимира Бехтерева.

Она занималась «мозговым штурмом» более полувека (в том числе более 16 лет - на посту научного руководителя Института мозга человека РАН в Санкт-Петербурге) и знала о лабиринтах мысли больше, чем любой другой ученый мира. Считала, что мозг - это живое существо. А в главе «Зазеркалье» своей книги «Магия мозга и лабиринты жизни» писала, что считает своим долгом изучить все необъяснимое, связанное с мышлением. Казалось, что в последние годы жизни она была уже в двух шагах от разгадки. Что же ей удалось узнать и понять?

Существо в существе

«Вопрос вопросов: что такое мозг? Нобелевский лауреат физиолог Экклс утверждал, что мозг - лишь рецептор, с помощью которого душа воспринимает мир. Впервые я услышала речи Экклса на заседании ЮНЕСКО в 1984 году и подумала: какая чушь! Все это казалось дико, понятие „душа“ для меня тогда было за гранью науки. Но чем больше я изучала мозг, тем чаще вспоминала Экклса.

Мне хочется верить, что мозг - не только рецептор. Я часто думаю о мозге так, будто он отдельный организм, как бы существо в существе. Иногда он меня поражает. Если он не рецептор, то что? Похоже, мы сможем приблизиться к разгадке, когда изучим мозговой код мыслительной деятельности, то есть подсмотрим, что происходит в участках мозга, имеющих отношение к мышлению и творчеству. Я размышляю так: мозг впитывает информацию, обрабатывает ее и принимает решения - это понятно. Но иногда человек получает готовую формулировку как бы из ниоткуда. Как правило, это происходит на ровном эмоциональном фоне: не слишком большая радость или печаль, но и не полное спокойствие. Какой-то оптимальный уровень активного бодрствования. Что это? Это и есть озарение. Но каков его механизм?»

Озарение - дар свыше?

«О феномене озарения знают все, кто занят творчеством. И не только творчеством: эта еще мало изученная способность часто играет решающую роль в любом деле. А чем именно она обусловлена? Оказывается, у мозга есть «детектор ошибок» - блок самосохранения и защиты, вроде предохранителя. Мозг охраняет сам себя от того, чтобы шквал негативных эмоций не захватил его целиком. Когда я поняла это, то испытала такое чувство, будто нашла жемчужину. Откуда такая аналогия? Я люблю повесть Стейнбека «Жемчужина». Ее герои, ныряльщики, говорят: чтобы найти стоящую жемчужину, нужно хотеть этого, но не слишком. Это особое состояние сознания, и бывает, в нем и приходит озарение.

Может ли это быть результатом работы мозга? Да, может. Только я не очень хорошо представляю себе, как. Потому что уж больно красивы и совершенны формулировки, которые мы получаем как бы извне. Я всерьез занялась изучением творчества, вдохновения, озарения, прорыва - когда идея возникает как бы из ничего. На этот счет есть две гипотезы: в момент озарения мозг работает, как идеальный приемник. Но тогда нужно признать, что информация поступила извне - из космоса или из другого измерения. Это пока недоказуемо. А можно сказать, что мозг сам себе создал идеальные условия и «озарился». Но как бы там ни было, озарение - это тоже жемчужина сознания, бесценный дар. Помните Архимеда с его «Эврикой!»? Я испытала это на себе: дважды в жизни формулы теорий приходили ко мне именно так.

Я задумалась: этот детектор - добро или зло для творчества? Он способствует полету творческой мысли или тормозит его? Вначале мне казалось, что он, конечно, должен только мешать. Творчество - всегда создание чего-то нового, а детектор вроде бы сличает это что-то с матрицей и, если есть нестыковки, принимает меры, то есть, когда вы готовы воспарить, как бы одергивает: не лезь туда, остановись, неприятностей не оберешься! Но сейчас я думаю, что он может и помогать, чтобы мы не тратили силы на изобретение велосипеда.

Что же это все-таки за состояние, в которое нужно впасть, чтобы тебя озарило? Мозговой штурм? Отрешенность? Своего рода транс, когда можно воспринимать внутренний голос или глас свыше? Я могла бы ответить как в таблице умножения: «Для озарения необходима активация определенных областей мозга, в том числе, вероятно, 39-го и 40-го полей по Бродману». Но если не лезть в такие дебри, то вы просто не должны быть слишком взволнованны или, напротив, равнодушны. Нужно чуть-чуть отстраненности и вместе с тем долгой сосредоточенности на проблеме. И тогда, быть может, мозг включит скрытые резервы.

Мастера культуры описывают момент творчества так: «Начал творить, а очнулся спустя два часа». Что происходит в это время? Все дело в эмоциональном накале. Такое случается и в момент беды. Бывает, человек увидит что-то ужасное - например, признаки неизлечимой болезни у близкого человека. Из-за сильного шока он может забыть об этом, и останется смутное чувство: что-то произошло. Так же и с творчеством. Помните, как воскликнул Пушкин, когда писал «Евгения Онегина»: «Что со мной выкинула эта Татьяна?! Она вышла замуж!..» Кроме того, меня поражают защитные механизмы в мозге актеров, которые позволяют им выжить под натиском бури эмоций.

И еще: без озарений не бывает гения. Ученые не раз пытались объяснить феномен гениальности. Хотели даже создать в Москве НИИ для исследования мозга одаренных людей при их жизни. Но ни тогда, ни сейчас никаких отличий гения от обычного человека не нашли. Я лично думаю, что это особая биохимия мозга. Это „аномалия“, скорее всего, ненаследуемая».

Сознание и душа - не одно и то же

«Есть ли душа? Если да, то что это? Что-то пронизывающее весь организм, чему не мешают ни стены, ни двери, ни потолки. Душой, за неимением лучших формулировок, называют, например, и то, что будто бы выходит из тела, когда человек умирает.

Где место души - в головном мозге, спинном, в сердце, в желудке? Это все будет гадание на кофейной гуще, кто бы вам ни ответил. Можно сказать: „во всем организме“ или „вне организма, где-то рядом“. Я думаю, этой субстанции не нужно места, если она есть, то во всем теле.

„Сознание“ и „душа“ для меня не синонимы. Есть много определений сознания, одно другого хуже. Годится и такое: „осознание себя в окружающем мире“. Когда человек приходит в чувство после обморока, первое, что он начинает понимать, - рядом есть что то, кроме него самого. Хотя в бессознательном состоянии мозг тоже воспринимает информацию. Иногда больные, очнувшись, рассказывают о том, чего не могли видеть. А душа: Что такое душа, я не знаю. Пытались даже взвешивать душу - какие-то очень небольшие граммы получаются. Я не очень верю в это. Когда человек умирает, в его теле происходит тысяча процессов. Может быть, оно просто худеет? Доказать, что это именно душа отлетела, нельзя.

А можно ли точно сказать, где находится наше сознание? В мозге? Или нет? Сознание - феномен мозга, хотя и очень зависимый от состояния тела. Вы можете лишить человека сознания, пережав ему двумя пальцами шейную артерию, изменить кровоток, но это очень опасно. Это результат деятельности, я бы даже сказала - жизни мозга, так точнее. Когда вы просыпаетесь, в ту же секунду приходите в сознание. Оживает сразу весь организм, как будто одновременно включаются все лампочки».

«Страшна не смерть, а умирание»

«Есть ли жизнь после смерти? Я знаю одно: клиническая смерть - это не провал, не временное небытие, человек в эти минуты жив. А что именно происходит с мозгом и сознанием? Мне кажется, мозг умирает не тогда, когда в сосуды в течение шести минут не поступает кислород, а в момент, когда он наконец начинает поступать. Все продукты не очень совершенного обмена веществ наваливаются на мозг и добивают его. Я какое-то время работала в реанимации Военно-медицинской академии и наблюдала, как это происходит. Самый страшный период - когда врачи выводят человека из критического состояния и возвращают к жизни.

Некоторые случаи видений и возвращений после клинической смерти кажутся мне убедительными. Они бывают такие красивые! Об одном мне рассказал врач Андрей Гнездилов, он потом работал в хосписе. Однажды во время операции он наблюдал за больной, которая пережила клиническую смерть, а потом, очнувшись, рассказала необычный сон. Этот сон Гнездилову удалось подтвердить. Действительно, описанная женщиной ситуация происходила на большом расстоянии от операционной, и все детали совпали.

Но так бывает не всегда. Когда начался первый бум изучения феномена жизни после смерти, на одном из заседаний президент Академии медицинских наук Блохин спросил академика Арутюнова, который дважды переживал клиническую смерть, что же он все-таки видел. Арутюнов ответил: „Всего-навсего черную яму“. Что же это такое? Он все видел, но забыл? Или на самом деле ничего не было? Что это - феномен умирающего мозга? Это ведь подходит только для клинической смерти. А что касается биологической - вот оттуда уж действительно никто не возвращался. Хотя у некоторых священнослужителей, в частности у Серафима Роуза, есть свидетельства и о таких возвращениях.

Да, возможно, что видения переживших клиническую смерть - всего лишь результат деятельности умирающего мозга. Но почему же мы иногда видим окружающее как бы со стороны? Не исключено, что в экстремальные моменты в мозге включаются не только обычные механизмы видения, но и механизмы голографической природы. Например, при родах: по нашим исследованиям, у нескольких процентов рожениц тоже бывает состояние, как если бы душа выходит наружу. Рожающие женщины ощущают себя вне тела, наблюдая за происходящим со стороны. И в это время не чувствуют боли. Я не знаю, что это такое - краткая клиническая смерть или феномен, связанный с мозгом. Больше похоже на последнее.

Все люди испытывают страх перед смертью. Говорят, страх ожидания смерти куда страшнее ее самой. У Джека Лондона есть рассказ про человека, который хотел украсть собачью упряжку. Собаки покусали его, человек истек кровью и умер. Перед этим произнес: „Люди оболгали смерть“. Страшна не смерть, а умирание».

Телепатия опасна?

«К сожалению, во время своих исследований мне не удалось, что называется, поймать мысль. Самая совершенная аппаратура в Институте мозга не в состоянии тут ничего ни подтвердить, ни опровергнуть. Нужны другие методы и аппараты, они еще не разработаны. Сегодня мы можем судить о состоянии активных точек мозга. В мозгу при проведении специальных тестов активизируются определенные участки. Можно сказать, что в этих участках происходит активная работа - например, творческая. А вот чтобы увидеть мысль, нужно хотя бы вытянуть из мозга сведения о динамике импульсной активности нейронов и расшифровать их. Пока что это неосуществимо. Да, определенные участки мозга имеют отношение к творчеству. Но что именно там происходит? Это загадка.

Вечный вопрос: существует ли телепатия? Могу сказать одно: читать чужие мысли опасно! Обществу чтение мыслей невыгодно. Это инстинкт самосохранения. Если все люди научатся читать чужие мысли, жизнь в социуме прекратится. Если б этот феномен и существовал, со временем он должен был бы угаснуть. Кто только ни пытался заниматься телепатией! К нам в институт приходило множество таких „сумасшедших“. Ничего не подтвердилось. Хотя известны поразительные совпадения - например, когда матери чувствовали на большом расстоянии, что с их детьми происходит что-то трагическое. Я думаю, что эта связь формируется еще в утробе.

Сон - место мечты?

Еще одна тайна нашего мозга - сны. Наибольшей загадкой мне кажется сам факт того, что мы спим. Думаю, что когда то, когда наша планета обживалась, выгодно было спать в темное время суток. Так мы и делаем - по привычке. В мозгу огромное количество взаимозаменяемых элементов. Мог бы мозг устроиться так, чтобы не спать? Думаю, да. Например, у дельфинов спят по очереди левое и правое полушария. Говорят, что есть люди, которые вообще не спят.

Чем можно объяснить сны с продолжением и тому подобные странности? Думаю, не стоит притягивать сюда веру в реинкарнацию - переселение душ, что мы все это видели в каких-то других жизнях. Этот феномен не доказан наукой. Допустим, вам не в первый раз снится какое-то очень хорошее, но незнакомое место, например город. Скорее всего, сказочные города снов формируются в мозге под влиянием книг, кинофильмов, становятся как бы постоянным местом мечты. Нас тянет к чему-то еще не испытанному в жизни, но очень хорошему.

Или вещие сны: редко, но бывает. Поневоле задумаешься: сон в руку - это получение информации извне, предвидение будущего или просто случайные совпадения? Подсчитаем, сколько за жизнь человек видит снов? Бесконечное множество. Иногда тысячи в год. А из них вещих получается ну один, два. Теория вероятности. Хотя жил и монах Авель, который предсказывал будущее царских семей, и Мишель Нострадамус, и другие пророки. Как к этому относиться? С точностью - не знаю. Я сама за две недели до события со всеми подробностями увидела во сне смерть моей матери.

Меня спрашивают: роковая любовь, судьба, предопределенность, склонность к самоубийству, озарение как пик творчества, интуиция, ясновидение, вещие сны - что это? Только ли продукт деятельности мозга? Отвечу так: не только мозга. А дальше думайте сами».

Наше досье

Н. П. Бехтерева родилась в Ленинграде в 1924 году. Родители были репрессированы: отец, инженер и изобретатель Петр Бехтерев, расстрелян в 1938 году как враг народа; мать, врач Зинаида Бехтерева, отправлена в лагерь. Сама Наталья Бехтерева оказалась в детдоме. В войну жила в блокадном Ленинграде.

Окончила 1-й медицинский институт им. Павлова. В 1981-м избрана академиком АН СССР. С 1990-го - научный руководитель Института мозга человека РАН (сын, Святослав Медведев, профессор, член-корреспондент РАН, возглавляет этот институт и поныне). В 90-е была избрана академиком РАН и РАМН, являлась почетным членом десятков международных научных обществ. Автор и соавтор свыше 400 научных работ. Удостоена Госпремии СССР в области науки. Награждена орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, «За заслуги перед Отечеством» III степени и другими.

Скончалась в 2008 году в Гамбурге в возрасте 83 лет. Похоронена на кладбище в Комарово.

Судьба Натальи Петровны Бехтеревой была полна страстей - обычных человеческих, неимоверной силы творческих, а также тех, которые называют «библейскими». Теперь, когда смерть уже завершила контур ее жизни, отчетливо проступают масштаб и значение этой незаурядной личности.

История обессмертит Бехтереву как великого русского нейрофизиолога XX-XI веков, сумевшего ближе всех на земле подойти к тайне человеческого мозга и тем самым завоевать всемирную известность. Она заставила 1400 граммов серого вещества, служащего людям инструментом познания окружающего мира, раскрыть большую часть своих тайн. Изучать же необъяснимое в человеческом мозге ученый старалась всеми возможными способами, «не шарахаясь от паранормальных явлений, связанных с мышлением», как призналась она в книге «Магия мозга и лабиринты жизни».

Бехтереву называли «ясновидящей», посвященной в тайны «Зазеркалья». Но она протестовала против такой оценки и все переводила в плоскость научного знания. Возможно, именно «женское начало», особое чутье и воображение, свойственные женской душе, помогли ей достичь идеального баланса с той безупречной «мужской» логикой, которую она применяла в искусстве исследователя.

Однажды академика спросили, а есть ли вообще различие в работе женского и мужского мозга? Она ответила, что есть, и подкрепила свои слова статистикой: мало женщин великих композиторов, великих художников, великих философов, да и великих ученых среди женщин не так уж много. Но ее собственный мозг явно отличался той «особой биохимией», которая, по ее теории, свойственна талантливым и гениальным людям.

Наталья Бехтерева считала, что эта «особая биохимия» мозга - ненаследуемая. Однако сама она, внучка знаменитого академика Н.П. Бехтерева, ученого, заложившего основы фундаментальных исследований в физиологии мозга, все же унаследовала дедовскую страсть к нейрофизиологии. Правда, в девичестве она мечтала об оперной сцене - ее меццо-сопрано обнадеживало специалистов. Однако судьба рано и грубо сломалась: в годы репрессий расстреляли отца, мать - сослали в лагеря. Дети Бехтеревых оказались в детдоме. Такая жестокая данность все же дала один положительный эффект: в личности Натальи навсегда сформировался независимый, свободный дух, способный бороться, отстаивать свою позицию, собственное мнение. В союзе с волей, дарованной природой, эти качества характера не раз помогали Бехтеревой отстоять интересы своего дела.

В блокадном Ленинграде детдомовская воспитанница работала в госпиталях, где и прикипела к медицине. Дальше - диплом мединститута, начало карьеры, стремительный научный «полет» с первых шагов.

Для постижения мозга Наталья Бехтерева использовала всю полифонию возможностей человеческого проникновения в Истину - знания, опыт, воображение, интуицию и даже такой «ненаучный» инструмент, как «душа». Ей очень хотелось верить, что мозг - не просто и не только «рецептор», реагирующий на внешний мир, обрабатывающий информацию и принимающий решения. Она изучала мозг здорового и больного человека, мозговые коды психической деятельности человека, гипноз, амнезию, воздействие на мозг наркотиков и психотропных веществ. Наталье Бехтеревой принадлежат открытия в области механизмов мышления, памяти, эмоций и организации головного мозга человека. Одна первой в мире применила способ долгосрочного вживления электродов в мозг.

Были вещи, которые интриговали ее личность особенно: что есть гений, безумство, интуиция, сновидения, зависит ли от мозга любовь?

Притягивала также тайна «феномена озарения» - получение готовой формулировки «как бы ниоткуда». И неспроста: ей и самой случалось быть озаренной благодатной искрой «идеи ниоткуда», которая реализовывалась в живую научную мысль.

Бехтерева много пережила, перехоронила любимых, и они постоянно являлись ей то во сне, то наяву. В книге, оставленной нам, она пишет, что после смерти мужа видела, как из его глаз на портрете лились слезы. Конечно, такую картину могли вызвать расстроенные нервы, пережитое горе. Но ее строчкам, безусловно, веришь. Да и зачем ей, Бехтеревой, лгать…

Книга рассказывает о жизни далекой середины XX века, о формировании увлекательной науки о мозге человека, о тех, кто в мимолетных встречах на научных форумах или в теснейших контактах повседневной работы обогатил своими мыслями и трудом изучение сложнейшего создания на нашей планете – мозга человека.

В книге – о расшифровке законов активности здорового и больного мозга и о приложимости этих законов не только в медицине, но и к событиям социального порядка, государственного масштаба.

В книге об удачах и сложностях – и о том, что с давних пор волнует человечество, но что до настоящего времени расшифровать не удалось. И здесь же и наши сегодняшние шаги в изучении самых высших возможностей человека – творчества.

Книга написана для всех.

И вот перед вами новое издание книги. Не судите строго: что-то, я надеюсь, стало лучше, глубже, что-то я добавила, но, наверное, что-то и испортила. А привлекшую наибольшее внимание в издании 1994 г. главу изъять не могла. Так, как там написано, было… Так было ? Это, конечно, еще не наука. Но и не лженаука. Так – бывает…

– Наташенька, я тебе уже рассказала самое хорошее из моего детства. Нас было сначала двое – я и брат, затем появилась маленькая сестричка. Мы жили в красивой квартире, в прихожей нас встречали три чуда – голова зубра, статуя Фрины во весь рост и огромная лягушка. Лягушку ты знаешь, она со мной и сейчас. Была немка-бонна, которая все время добивалась от нас с Андреем аристократического или как минимум приятного поведения («…Aber zierlich manierlich, Kinder»), отчего мы или действительно чинно садились за книжки, или через черный ход неслись по подвалам – три стоящих рядом дома имели общий подвал – и…

– Бабуль, бабуль, я знаю, вы там ловили котят, отмывали их в ванной, и некоторые серые превращались в рыжих или белых. Это я все знаю. Вы ездили на юг – на Кавказ, в Крым, там все было очень красиво, я ведь была в Крыму. Я не о том. Что было дальше? Ты начинаешь и вдруг говоришь, что не сто́ит. Сто́ит, бабуль, сто́ит, уж я-то знаю!

– Хуже – что? Хуже чего?

– Ну, если совсем коротко…

– Ой, не надо коротко, расскажи длинно-длинно, как было.

– Знаешь, Натуль, я очень не люблю, когда что-то – даже не очень важное – происходит с электричеством. Для меня это всегда бо́льшая неприятность, чем то, что реально произошло. А когда-нибудь я расскажу тебе еще, как случилось, что мне всегда так трудно собраться в лес за грибами. Хотя, когда я уже в лесу, все неприятное уходит – конечно, если не встречу змей. Я их недолюбливаю, мне всегда кажется, что есть что-то общее между змеями и характером некоторых людей.

…А сейчас – об электричестве. Был 37-й год, сентябрь. Мы жили в старом доме, хотя внешне он смотрелся вполне респектабельно. Он и теперь такой же: хочешь – сходи посмотри, это в нашем городе, дом 12 по Греческому проспекту. Так вот. Вдруг у нас начали гореть провода. Проводка была наружная, и в темноте все провода начинали светиться красноватым светом. Не очень ярко – ну, как самая слабая лампочка в фонарике. Надо менять провода. Но сразу этого не сделаешь: нужно их найти, купить, посмотреть, что еще не в порядке. Словом, это продолжалось, наверное, с неделю. На ночь папа отключал электричество совсем, боясь, что ночью может случиться пожар.

Приснился мне в эти дни сон. Первый из четырех за всю жизнь, очень ярких и как будто «не снов». Стоит папа в конце коридора, почему-то очень плохо одетый, в чем-то старом летнем, как будто в парусиновых туфлях. А папа даже дома одевался хорошо, хотя и иначе, чем на работу. И вдруг пол начинает подниматься, именно с того конца, где стоял папа. По полу вниз покатились статуэтки – папа любил их, их много было дома, но, конечно, не в коридоре. А под полом – огонь, причем языки пламени – по бокам коридора. Папе трудно устоять на ногах, он падает, я с криком просыпаюсь… А на следующую ночь проснулась оттого, что в квартире горел свет, ходили какие-то люди, и папа говорил им: «Вот еще мои дневники, здесь за много лет» – и отдавал им маленькие книжечки. Рядом стояли важные дворники. Те самые, дети которых недели за две показывали нам руками знак решетки – растопыренные пальцы обеих рук, наложенные друг на друга перед лицом. Знали… А мы не верили им…

Папа подошел к нам, успокоил, сказал, чтобы мы не волновались, что он скоро вернется, что все это – какая-то ошибка.

Я не могу сказать, что́ я чувствовала в этот последний миг, даже не могу сказать, что это был испуг, – папа был так спокоен… А утром спросила маму, почему она дома. И, увидев на столе папины ключи, – где папа. Я решительно ничего не помнила…

– Как, бабуль, совсем ничего? Ведь твоего любимого папу арестовали?!

– Мама попыталась сказать, что папа в командировке, потом заплакала: «Его арестовали…»

И тут я вспомнила все – сначала как сон, затем как явь… И с этой секунды стала ждать возвращения папы. Я ждала его и тогда, когда попала в детский дом – а это было через полгода, – и каждую, каждую ночь засыпала с мыслью: это произойдет завтра, придут за мной и братом Андреем веселые папа с мамой и все, все будет снова хорошо. Лучше, чем было. Папа раньше часто получал премии, это праздновалось дома. В эти дни мне тоже ужасно хотелось праздника, мне хотелось, чтобы все было так же, и даже лучше. А папа в это время уже больше месяца как был расстрелян… Маму в общем вагоне увезли в лагерь; потом она рассказывала, что больше года все время плакала, плакала: дома остались мы – трое детей. Мама была уверена, что всех взяли наши родственники, и очень волновалась за маленькую мою сестричку Эвридику (Эвочку), – в семье, где, как она предполагала, живет Эвочка, был туберкулез, причем двое там уже умерли – туберкулез тогда еще лечили очень плохо… Натуль моя молчит, думает.

– Ну вот, какую грустную историю я тебе рассказала. Лучше бы и не надо? И уж конечно, на сегодня хватит.

– Не когда-нибудь, я знаю: «когда-нибудь» – это почти никогда. Давай завтра, а?

– Посмотрим, Натуль. Если удастся и захочется, то завтра.

Прошло много-много дней и недель. И это я виновата, что так. Она ждала, а я думала, что интерес пропал. Приходила ко мне. С мамой. И садилась у телевизора. Только поехав с ней вместе в Америку, я поняла, какое глубокое, думающее и чувствующее создание со мной рядом.

– Я все думала, думала.

– Обо всем и о себе. Я хочу остаться здесь учиться, я хочу знать язык, посмотреть, как живут люди иначе.

– Натуль, но ведь надо сдать вступительные экзамены в школе (а ты у меня далеко не отличница), пройти тестирование в Линкольн-центре. А?

Молчание. Затем тихонечко:

– Попробую.

И длинные-длинные переговоры с папой и мамой по телефону. К ее чести, она передала мне телефонную трубку тогда, когда родители были уже доведены до кондиции: «Пусть попробует». Против всех ожиданий, она поступила в школу, наши друзья американцы взяли ее жить в свою семью (!), а наш с ней разговор продолжился, когда я через полгода вновь приехала в Нью-Йорк.

– Я поняла, что привыкаю к детскому дому, когда стали постепенно меняться мои мысли при засыпании. Нет, я, конечно, ждала папу и маму, они должны были вернуться, но, может быть, не так скоро, как я верила вначале.

Эти три с небольшим года до 22 июня 1941 г. все больше наполнялись разговорами о войне с фашистами; мы занимались ПВО (противовоздушной обороной) и, как оказалось, были абсолютно не готовы к войне. Всему приходилось учиться заново, и это нередко очень дорого нам обходилось. Поездив с детским домом вокруг Ленинграда, попадая под обстрелы и бомбежки, мы вернулись в город, где и просуществовали первый год блокады…

– Ты спишь, Натуль? Ну ладно, остальное – потом. Давай так: я напишу о самом главном в моей жизни, а ты меня «доспросишь» о том, что я пропустила, идет?!

Вся эта книжка посвящается тебе, как человеку нашего будущего. Ведь ты меня спросила: «Как ты жила?» А ты же знаешь: моя жизнь – это наука, к которой я сначала привыкала, а потом занималась со страстью, и семья, и события повседневной жизни. И конечно, я не могла не думать о том, что происходит в обществе. На самом деле принципиально важных законов не так-то много, и они, скорее всего, едины для мироздания и деятельности мозга. Вот я и пришла к сопоставлению явлений, событий общественного и организменного порядка. Для этого надо было все время углубляться в изучение механизмов работы мозга человека, знать и стараться понять на этой основе, что именно в обществе происходит по той же схеме. Этой книге предшествовал не только большой научный, но и богатый жизненный опыт. А толчком к ее написанию стало наше время перемен, переоценки ценностей, уговоры моей внучки Натули и просьбы друзей написать о себе. Я попыталась, и оказалось, что эти два опыта стали, по существу, одним, они слились. Это в первую очередь объясняется тем, что происходящее в живом мозге человека, естественно, теснейшим образом связано с жизнью – и личной, и общества.

В процессе многолетних исследований, длительного «разговора» с живым человеческим мозгом удалось сформулировать целый ряд принципов и выяснить многие механизмы его деятельности. Мозг человека обладает удивительными механизмами самосохранения (1) и самозащиты (2). Надежность мозга (3) имеет многоплановый материальный базис, по крайней мере часть которого нами раскрыта дополнительно к уже известному. Оказалось возможным обозначить принципы, лежащие в основе этой надежности.

Любая деятельность мозга реализуется системным механизмом, который, однако, принципиально различен в обеспечении стереотипной («автоматизированной») и нестереотипной, особенно творческой, деятельности (4). Условием адаптации организма к среде при повреждениях мозга и организма является формирование устойчивого патологического состояния, поддерживаемого соответствующей матрицей долгосрочной памяти (5). Выход из устойчивого патологического состояния может идти не плавно, а через фазы дестабилизации, причем последние должны находиться под строгим лечебным контролем.

Раскрывать и формулировать эти принципы и механизмы мне, конечно, помогали факты о работе мозга, полученные в уникальных условиях прямого с ним контакта, затем – непрямого, с помощью совершенной современной технологии. Оказалось, однако, возможным рассмотреть по крайней мере некоторые концепции и на основе так называемых житейских ситуаций, а также социальные ситуации на основе концепций.

Многое из того, что мы уже знаем о механизмах и принципах работы мозга, может и, по-видимому, должно учитываться при обсуждении общественных, социальных ситуаций. Так, больное общество может «выздороветь», не всегда двигаясь по гладкому пути, возможны и фазы дестабилизации. Однако именно эти фазы нуждаются в наибольшем контроле для того, чтобы общественная динамика развивалась в желаемом направлении. Нестабильное состояние равно трудно и больному человеку, и человеку в больном обществе.

Теоретическая наука о фундаментальных законах работы мозга оказалась на редкость практичной. На ее основе были осуществлены подлинные прорывы в лечении болезней нервной системы. Об этом тоже говорится в книге. Рассказывается о научной атмосфере как среде, в которой происходит цепная реакция научных и научно-практических решений, об оптимальной стратегии и тактике развития науки о мозге человека. И о некоторых людях, без которых все, о чем написано в этой и других моих (и наших) книгах, могло бы и не состояться.

«ТОЛЬКО прошу вас, — сказала она в начале разговора, — не делайте из меня ведьму или ясновидящую!» Собственно, я пришел не за этим. Мало кто из ныне живущих изучил человеческий мозг так досконально, как Наталья БЕХТЕРЕВА — нейрофизиолог с мировым именем, академик, почетный член десятков научных обществ. В течение 12 лет она является научным руководителем Института мозга человека в Санкт-Петербурге. В главе «Зазеркалье» книги «Магия мозга и лабиринты жизни», изданной к ее 75-летию, Бехтерева пишет, что считает своим долгом изучить необъяснимое. И изучает: по собственному утверждению, «не шарахается» от паранормальных явлений, связанных с мышлением.
Озарение — это жемчужина сознания — НАТАЛЬЯ Петровна, нобелевский лауреат физиолог Эклс утверждал, что мозг — это только рецептор, с помощью которого душа воспринимает мир. Вы согласны?
— Впервые я услышала речи Эклса на заседании ЮНЕСКО в 1984 году. И подумала: «Какая чушь!» Все это казалось дико. Понятие «душа» для меня тогда было за гранью науки. Но чем больше я изучала мозг, тем больше думала об этом. Мне хочется верить, что мозг — не только рецептор.
— Если не «рецептор» — то где что?
— Я думаю, мы сможем приблизиться к разгадке, когда изучим мозговой код мыслительной деятельности — то есть подсмотрим, что происходит в участках мозга, имеющих отношение к мышлению и творчеству. Тут пока для меня не все ясно. Мозг впитывает информацию, обрабатывает ее и принимает решения — это так. Но иногда человек получает готовую формулировку как бы из ниоткуда. Как правило, это происходит на ровном эмоциональном фоне: не слишком большая радость или печаль, но и не полное спокойствие. Какой-то оптимальный «уровень активного бодрствования». Дважды в жизни формулы теорий, которые затем оказывались очень жизнеспособны, приходили ко мне именно таким образом.
— Феномен озарения?

— О нем знают все, кто занят творчеством. И не только творчеством: эта еще мало изученная способность мозга часто играет решающую роль в любом деле. В новелле Стейнбека «Жемчужина» ловцы жемчуга говорят: для того чтобы найти крупный и чистый жемчуг, требуется особое состояние духа, сравнимое с творческим. На этот счет есть две гипотезы. Первая: в момент озарения мозг работает, как идеальный приемник. Но тогда нужно признать, что информация поступила извне — из космоса или из четвертого измерения. Это пока недоказуемо. А можно сказать, что мозг сам себе создал идеальные условия и «озарился».

Безумие в генах
— А ЧЕМ можно объяснить гениальность?
— Была идея создать в Москве НИИ для исследования мозга одаренных людей при их жизни. Но ни тогда, ни сейчас никаких отличий гения от обычного человека не нашли. Я лично думаю, что это особая биохимия мозга. Как для Пушкина, к примеру, было естественно «думать» рифмой. Это «аномалия», скорее всего, ненаследуемая. Говорят, что гений и безумство схожи. Безумство — тоже результат особой биохимии мозга. Прорыв в изучении этого феномена произойдет, скорее всего, в области генетики.
— Вы сами как думаете: озарение — это связь с космосом или процессы, которые происходят в мозге?
— Сейчас неподходящее время, чтобы ученые могли высказывать очень смелые мысли. Потому что в Академии наук есть комиссия по лженауке. И наш институт — как бы их «клиент». Они к нам очень внимательно присматриваются. Что касается озарения… Может ли это быть результатом работы мозга? Да, может. Только я не очень хорошо представляю себе как. Потому что уж больно красивы и совершенны формулировки, которые мы получаем как бы извне.
Моя сегодняшняя работа — изучение творчества, вдохновения, озарения, «прорыва» — когда идея возникает как бы из ниоткуда.
— Вы как-то сказали: «Вера, а не атеизм помогает науке…» Верующий ученый способен на большее, чем атеист?
— Я думаю, что да. В атеистах слишком много отрицания. А значит, и негативного отношения к жизни. К тому же религия — это в большой мере наша история. Один крупный ученый (не верующий и не атеист, а где-то между) подсчитал, что самым популярным человеком в истории человечества был Иисус Христос. Хотя бы по индексу цитирования. Библия — сама по себе превосходный материал для научного исследования. В ней, как и во многих других книгах, говорится о существующих, но еще не изученных явлениях.
Зрение без глаз
— В ИНСТИТУТЕ мозга человека занимаются изучением таких паранормальных явлений?
— Впрямую — нет. А если по пути наших работ сталкиваемся с действительно «странными» явлениями, мы их изучаем. Например, феномен альтернативного зрения. Это зрение без прямого использования глаз. Этот феномен нами серьезно проверен.
— Вы как-то сказали, что в мелочах мы свободны… А по большому счету?
— Это сказала не я, а болгарская предсказательница Ванга , когда я была у нее в гостях. Большинство религий дает нам свободу выбора. Как и атеизм, кстати. Можно пойти налево или направо… Во что я верю? Живет человек, и жизнь как бы случайно, не заботясь о нем, чаще или реже ставит на его пути какие-то выигрышные для будущего вещи. Умный их видит, использует, реализует. А другой не реализует. И вот судьба у одного — одна, а у другого — другая. А по существу они находятся в одинаковом положении. Обоим жизнь что-то подкидывает. Важно вовремя «узреть».
— Это тоже феномен озарения?
— Может быть, но с натяжкой. Я часто чувствовала, когда мне что-то предлагала судьба, и потом использовала эти новые возможности. Но, к сожалению, иногда прозевывала. Нужно уметь видеть.
Вспомнить всё
ПОСЛЕ серии экспериментов над человеческим мозгом японские исследователи под руководством профессора Токийского университета Ясудзи Мияситы открыли механизм работы памяти. Оказалось, что человек ничего не забывает . Все, что мы когда-либо видели, слышали, ощущали, хранится, как в банке данных, в височных долях серого вещества и, теоретически, может быть вызвано снова. Скорость воспроизведения информации в ответственных за память участках коры мозга в несколько раз медленнее ее запоминания, и информационный поток как бы оседает в голове. То же самое задолго до японцев утверждала Наталья Бехтерева.
Показательны в этом смысле случаи, когда люди оказываются на грани жизни и смерти. Многие говорят, что в такие мгновения, а от начала «процесса» до его завершения проходят считаные секунды, в памяти как бы раскручивается кинолента — но только в обратную сторону. Человек видит свою жизнь до самого детства, часто вспоминая подробности, о которых давно забыл. По мнению российского нейрофизиолога, таким образом мозг в экстремальной ситуации ищет в жизненном опыте схожие моменты, чтобы найти единственно верное решение для спасения организма. Похоже даже, что при необходимости мозг ускоряет свое внутреннее «биологическое» время в поисках ответа. По мнению Бехтеревой, мозг не просто функционирует, как другие органы тела, а живет собственной жизнью.
Тем не менее человек не может по собственной прихоти вызывать из памяти абсолютно все, что с ним происходило. Чем мы старше, тем труднее это сделать. С годами память становится избирательной: старики хорошо помнят детство, но часто не могут сказать, что делали накануне. Когда тайны памяти будут раскрыты до конца, убеждены японцы, с такими болезнями, как склероз, будет покончено.
Наталья Бехтерева. Лабиринты мозга (часть 2): Читать чужие мысли опасно!
«НЕ БОЙТЕСЬ быть инакомыслящим, — сказала мне знаменитый российский нейрофизиолог Наталья Бехтерева. — Однажды я рассказала о своих воззрениях на возможности человеческого мозга коллегам по институту и ожидала, что скажут: «Вам нужно лечиться у психиатра». Но этого не произошло: они начали исследования в том же направлении».
Кому невыгодна телепатия — НАТАЛЬЯ Петровна, вам удалось «поймать» мысль с помощью аппаратуры? Много надежд возлагалось на имеющийся в распоряжении Института мозга человека позитронно-эмиссионный томограф…
— Мысль — увы, нет. Томограф не в состоянии тут ничего ни подтвердить, ни опровергнуть. Нужны другие методы и аппараты, они еще не разработаны. Сегодня мы можем судить о состоянии активных точек мозга. В мозгу при проведении специальных тестов активизируются определенные участки…
— Значит, мысль все-таки материальна?
— При чем здесь мысль? Можно сказать, что в этих участках происходит активная работа — например, творческая. А вот чтобы «увидеть» мысль, нужно хотя бы вытянуть из мозга сведения о динамике импульсной активности нейронов и расшифровать их. Пока что это неосуществимо. Да, определенные участки мозга имеют отношение к творчеству. Но что именно там происходит? Это загадка.
— Предположим, вы изучите все мыслительные процессы. А дальше?
— Ну, скажем… чтение мыслей.
— Вы считаете, телепатия существует? Почему мы не можем читать мысли друг друга?
— Обществу чтение мыслей невыгодно. Оно как бы «закрыто» от телепатии. Это инстинкт самосохранения. Если все люди научатся читать чужие мысли, жизнь в социуме прекратится. Если б этот феномен и существовал, со временем он должен был бы угаснуть.
Кто только не пытался заниматься телепатией! К нам в институт приходило множество таких «сумасшедших». Ничего не подтвердилось. Хотя известны поразительные совпадения — например, когда матери чувствовали на большом расстоянии, что с их детьми происходит что-то трагическое.
Я думаю, что эта связь формируется еще в утробе.

«Злой огонь»
— ВЫ знакомы с Кашпировским. Вы пишете, что в нем есть некий «злой огонь».
— Да, в нем есть что-то злое. Его метод — словесное воздействие и «внушение без слов». К сожалению, это происходило в том числе и во время унизительных для человеческого достоинства экспериментов на стадионах. Он высмеивает людей, с видимым наслаждением заставляет их прилюдно рыдать и заламывать руки. Он упивается безграничной властью. Так может поступать не врач-психотерапевт, а садист. У него невероятное стремление к продуцированию чудес. Его операции с обезболиванием на расстоянии — это же страшно…
— Вы упомянули о снах. Для вас они — не загадка?
— Наибольшей загадкой мне кажется сам факт того, что мы спим. Я думаю, что когда-то, когда наша планета обживалась, выгодно было спать в темное время суток. Так мы и делаем — по привычке. В мозгу огромное количество взаимозаменяемых элементов. Мог бы мозг устроиться так, чтобы не спать? Думаю, да. Например, у дельфинов спят по очереди левое и правое полушария. Говорят, что есть люди, которые вообще не спят.
— Чем можно объяснить «сны с продолжением»? Актриса Светлана Крючкова рассказывала, что ей из года в год снится один и тот же среднеазиатский город, в котором она никогда не была. Улочки, залитые солнцем, глиняные заборы, арыки…
— Ей там хорошо? Ну и слава богу. Вижу, что вам хочется притянуть сюда веру в реинкарнацию (переселение душ. — Авт.) — что она это видела в каких-то других жизнях. Но этот феномен не доказан наукой. Скорее всего, город снов сформировался под влиянием книг, кинофильмов, стал как бы постоянным местом мечты. Я думаю, что Светлану Крючкову тянет к чему-то еще не испытанному в жизни, но очень хорошему. Тут все более-менее ясно… А вот отчего мне квартиры снятся — совершенно не понимаю!
— Вещие сны, «сны в руку» — это получение информации извне, предвидение будущего, случайные совпадения?
— Сколько за жизнь человек видит снов? Бесконечное множество. Иногда — тысячи в год. А из них вещих получается ну один, два. Теория вероятности. Хотя жил и монах Авель, который предсказывал будущее царских семей, и Мишель Нострадамус, и другие пророки. Как к этому относиться? Я сама за две недели со всеми подробностями увидела во сне смерть моей матери.

Скальпелем по душе
Американский нейрофизиолог, доктор Брюс Миллер из Калифорнийского университета убежден, что душа — понятие философское, а ментальность и привычки человека можно как угодно менять при помощи хирургических инструментов. Недавно он исследовал мозг больных недугом, схожим с болезнью Альцгеймера. Оказалось, что, если болезнь поражала одну из височных долей — правую, поведение человека изменялось до неузнаваемости. «Многие верят, что жизненные принципы, выбор той или иной религии, способность любить — суть нашей бессмертной души. Однако это иллюзия, — говорит Миллер. — Все дело в анатомии: превратить примерного семьянина и прихожанина церкви в атеиста, грабителя и сексуального маньяка можно движением скальпеля».
По мнению Натальи Бехтеревой, подобные эксперименты над личностью человека, по меньшей мере, аморальны. Другое дело — научиться управлять творческими способностями. Когда ученые решат эту проблему, гениальность уже не будет столь редким феноменом, а человечество сделает качественный скачок в своем развитии.

Где находятся сознание и душа? Что происходит с человеком в момент клинической смерти? Почему женщины во время родов иногда видят происходящее с ними со стороны?
Наталья Бехтерева. Лабиринты мозга (часть 3). «Клиническая смерть — это не черная яма…»
ЧЕРНЫЙ тоннель, в конце которого виден свет, ощущение, что летишь по этой «трубе», а впереди ожидает что-то хорошее и очень важное, — так описывают свои видения во время клинической смерти многие из тех, кто ее пережил. Что происходит в это время с человеческим мозгом? Правда ли, что душа умирающего выходит из тела? Знаменитый нейрофизиолог Наталья БЕХТЕРЕВА изучает мозг уже полвека и наблюдала десятки возвращений «оттуда», работая в реанимации.

Взвесить душу
— НАТАЛЬЯ Петровна, где место души — в головном мозге, спинном, в сердце, в желудке?
— Это все будет гадание на кофейной гуще, кто бы вам ни ответил. Можно сказать — «во всем организме» или «вне организма, где-то рядом». Я думаю, этой субстанции не нужно места. Если она есть, то во всем теле. Что-то, пронизывающее весь организм, чему не мешают ни стены, ни двери, ни потолки. Душой, за неимением лучших формулировок, называют, например, и то, что будто бы выходит из тела, когда человек умирает.
— Сознание и душа — синонимы?
— Для меня — нет. Насчет сознания есть много формулировок, одна другой хуже. Годится и такая: «Осознание себя в окружающем мире». Когда человек приходит в чувство после обморока, первое, что он начинает понимать, — рядом есть что-то, кроме него самого. Хотя в бессознательном состоянии мозг тоже воспринимает информацию. Иногда больные, очнувшись, рассказывают о том, чего не могли видеть. А душа… что такое душа, я не знаю. Говорю вам, как есть. Пытались даже взвешивать душу. Какие-то очень небольшие граммы получаются. Я не очень верю в это. При умирании в теле человека происходит тысяча процессов. Может быть, оно просто худеет? Доказать, что это именно «душа отлетела», нельзя.
— Вы можете точно сказать, где находится наше сознание? В мозге?
— Сознание — феномен мозга, хотя и очень зависимый от состояния тела. Вы можете лишить человека сознания, пережав ему двумя пальцами шейную артерию, изменить кровоток, но это очень опасно. Это результат деятельности, я бы даже сказала — жизни мозга. Так точнее. Когда вы просыпаетесь, в ту же секунду приходите в сознание. «Оживает» сразу весь организм. Как будто одновременно включаются все лампочки.

Сон после смерти
— ЧТО в минуты клинической смерти происходит с мозгом и сознанием? Можете описать картину?
— Мне кажется, мозг умирает не тогда, когда в сосуды в течение шести минут не поступает кислород, а в момент, когда он наконец начинает поступать. Все продукты не очень совершенного обмена веществ «наваливаются» на мозг и добивают его. Я какое-то время работала в реанимации Военно-медицинской академии и наблюдала, как это происходит. Самый страшный период — когда врачи выводят человека из критического состояния и возвращают к жизни.
Некоторые случаи видений и «возвращений» после клинической смерти кажутся мне убедительными. Они бывают такие красивые! Об одном мне рассказал врач Андрей Гнездилов — он потом работал в хосписе. Однажды во время операции он наблюдал за больной, которая пережила клиническую смерть, а потом, очнувшись, рассказала необычный сон. Этот сон Гнездилову удалось подтвердить. Действительно, описанная женщиной ситуация происходила на большом расстоянии от операционной, и все детали совпали.
Но так бывает не всегда. Когда начался первый бум изучения феномена «жизни после смерти», на одном из заседаний президент Академии медицинских наук Блохин спросил академика Арутюнова, который дважды переживал клиническую смерть, что же он все-таки видел. Арутюнов ответил: «Всего-навсего — черную яму». Что же это такое? Он все видел, но забыл? Или на самом деле ничего не было? Что это — феномен умирающего мозга? Это ведь подходит только для клинической смерти. А что касается биологической — вот оттуда уж действительно никто не возвращался. Хотя у некоторых священнослужителей, в частности у Серафима Роуза, есть свидетельства и о таких возвращениях.
— Если вы не атеист и верите в существование души, значит, сами не испытываете страха перед смертью…
— Говорят, что страх ожидания смерти во много раз страшнее ее самой. У Джека Лондона есть рассказ про человека, который хотел украсть собачью упряжку. Собаки покусали его. Человек истек кровью и умер. А перед этим произнес: «Люди оболгали смерть». Страшна не смерть, а умирание.
— Певец Сергей Захаров рассказывал, что в момент собственной клинической смерти видел и слышал все, что происходило вокруг, как бы со стороны: действия и переговоры реанимационной бригады, как принесли дефибриллятор и даже батарейки от пульта управления телевизором в пыли за шкафом, которые он потерял накануне. После этого Захаров перестал бояться умереть.
— Мне трудно сказать, что именно он пережил. Может быть, это тоже результат деятельности умирающего мозга. Почему мы иногда видим окружающее как бы со стороны? Не исключено, что в экстремальные моменты в мозге включаются не только обычные механизмы видения, но и механизмы голографической природы. Например, при родах: по нашим исследованиям, у нескольких процентов рожениц тоже бывает состояние, как если бы «душа» выходит наружу. Рожающие женщины ощущают себя вне тела, наблюдая за происходящим со стороны. И в это время не чувствуют боли. Я не знаю, что это такое — краткая клиническая смерть или феномен, связанный с мозгом. Больше похоже на последнее.
Из тела — с помощью электрошока ШВЕЙЦАРСКИЙ профессор Олаф Бланк после наблюдений за состоянием своих пациентов в госпитале Женевского университета пришел к выводу: феномен, известный как «выход души из тела» во время клинической смерти, может быть вызван электростимуляцией мозга. В момент обработки током зоны мозга, ответственной за синтез зрительной информации, происходят нарушения восприятия, и больные испытывают чувство необыкновенной легкости, полета, душа как бы парит под потолком. В этот момент человек видит со стороны не только себя, но и то, что находится рядом.
В западных научных кругах появилось и такое предположение: сознание человека не связано с мозгом, а лишь использует серое вещество как приемник и передатчик мысленных сигналов, которые преобразуются в поступки и эмоции. Пока неясно, откуда в мозг поступают эти сигналы. Может, извне?
Владимир КОЖЕМЯКИН Фотоцентр "АиФ", рис. Игоря КИЙКО

Основания публикации -

Наталья Петровна Бехтерева родилась в Ленинграде 7 июля 1924 года в интеллигентной семье. Она внучкой великого ученого академика Владимира бехтерева была. Ей было всего 3 года, когда он умер. Детство Натальи было тяжелым. После того, как отца - инженера расстреляли, как врага народа, а мать отправили в сталинские лагеря, девочка оказалась в детском доме. Медициной она всерьез заинтересовалась во время войны, когда в блокадном Ленинграде дежурила в госпиталях, ухаживая за ранеными.

Доктор медицинских наук, профессор. Внучка в. М. Бехтерева.

Её книга "Магия Мозга и Лабиринты Жизни" рассказывает о жизни далекой середины XX века, о формировании увлекательной науки о мозге человека, о тех, кто в мимолетных встречах на научных форумах или в теснейших контактах повседневной работы обогатил своими мыслями и трудом изучение сложнейшего создания на нашей планете - мозга человека.

В книге - о расшифровке законов активности здорового и больного мозга и о приложимости этих законов не, внимание, только в медицине, но и к событиям социального порядка государственного масштаба.

В книге об удачах и сложностях - и о том, что с давних пор волнует человечество, но что до настоящего времени расшифровать не удалось. И здесь же и наши сегодняшние шаги в изучении самых высших возможностей человека - творчества.

Книга для всех написана.

В 1947 году Наталья окончила ленинградский медицинский институт имени академика Павлова, в 1950 году - аспирантуру.

С 1950 по 1990 год она работала в институте экспериментальной медицины АМН Ссср.

Научно-исследовательский институт экспериментальной медицины АМН ссср возглавляла.

Затем стала во главе института мозга человека ран и почти два десятилетия была его научным руководителем.

Бехтерева изучала, как работает мозг здорового и больного человека и сделала немало открытий на этом пути. Наталья Петровна - автор около 400 научных работ, ей принадлежат открытия в области механизмов мышления, памяти, эмоций и организации головного мозга человека.

Бехтерева была первой в Ссср, кто применил способ вживления электродов в мозг человека в диагностических и лечебных целях. Под её руководством была создана новая ветвь неврологии и нейрохирургии - стереотаксическая неврология. Наталья Петровна была не просто очень умным, но и очень интересным человеком, изучала мозг вождей, встречалась с Вангой, а в последние годы стала верующим человеком и заинтересовалась феноменом опыта после смерти.

Среди ее увлечений можно отметить живопись и музыку. Также она написала для массового читателя книгу "Магия Мозга и Лабиринты Жизни", где понятным языком рассказала о мозге человека и его загадках.

Наталья Петровна Бехтерева скончалась после продолжительной болезни 22 июня 2008 года в Гамбурге (Германия.

Ее работы оказали значительное влияние на развитие нейрофизиологии не только в нашей стране, но и далеко за ее пределами.