Меркулов рэм всеволодович биография. Решение Верховного суда РФ по вопросу о реабилитации Л.Берии и его сподвижников

Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от, проверенной 27 января 2019; проверки требуют.

Все́волод Никола́евич Мерку́лов (25 октября [6 ноября ] , Закаталы , Российская империя - 23 декабря , расстрелян) - советский государственный и политический деятель, генерал армии (09.07.1945, переаттестация с комиссара ГБ 1-го ранга (04.02.1943)). Руководитель ГУГБ НКВД СССР (1938-1941), нарком (министр) государственной безопасности СССР (1941, 1943-1946), министр государственного контроля СССР (1950-1953), писатель и драматург . Входил в ближайшее окружение Л. П. Берия , работал вместе с ним с начала 1920-х годов , пользовался его личным доверием .

Родился в семье потомственного дворянина, капитана царской армии. Мать Кетована Николаевна, урожденная Цинамдзгвришвили, дворянка, из грузинского княжеского рода.

В 1913 году с золотой медалью окончил тифлисскую Третью мужскую гимназию. В гуманитарной гимназии он увлекся электротехникой настолько, что его статьи печатали в Одессе в специальном журнале . Он продолжил обучение, поступив на. Там он начал писать и публиковать рассказы о студенческой жизни: «Еще во время учёбы в университете он написал несколько романтических повестей, которые были напечатаны в литературных журналах и получили положительные отзывы», - вспоминал его сын . С сентября 1913 года по октябрь 1916 года давал частные уроки.

В июле 1918-го женился на Лидии Дмитриевне Яхонтовой и переехал жить к ней.

В отличие от версии добровольного, по собственной инициативе поступления Меркулова на службу в ЧК, существует и сведения, обозначающие его начало работы там принуждением со стороны чекистов (как офицеру) быть осведомителем по белому офицерству .

В сентябре 1938 года возвращается на работу в органы госбезопасности. Меркулов вспоминал: «Первый месяц после приезда в Москву Берия заставлял меня ежедневно с утра и до вечера сидеть у него в кабинете и наблюдать, как он, Берия , работает» . 11 сентября 1938 года ему присвоено специальное звание Комиссар государственной безопасности 3-го ранга (в тот же день Берии присвоено специальное звание Комиссар государственной безопасности 1-го ранга ).

Постановлением ЦК ВКП(б), принятым опросом 21-23 августа 1946 года, переведён из членов в кандидаты в члены ЦК ВКП(б).

У Меркулова начались проблемы со здоровьем. В 1952 году у него случился первый инфаркт, а через четыре месяца - второй. Он долго находился в больнице. 22 мая 1953 года решением Совмина СССР Меркулову предоставлен отпуск на четыре месяца по состоянию здоровья.

Меркулов отмечал, что некоторое время спустя после смерти Сталина «счел своим долгом предложить Берии свои услуги для работы в МВД… Однако Берия отклонил мое предложение, очевидно, как я теперь полагаю, считая, что я не пригожусь для тех целей, которые он намечал себе тогда, беря в свои руки МВД. В тот день я виделся с Берия в последний раз» .

В. Н. Меркулов написал 2 пьесы. Первая пьеса написана в 1927 о борьбе американских революционеров. Вторая, «Инженер Сергеев», в 1941 году под псевдонимом Всеволод Рокк, о подвиге рабочего, ушедшего на фронт. Пьеса шла во многих театрах.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 декабря 1953 года лишен воинского звания генерал армии и государственных наград.

Всеволод Николаевич Меркулов (25 октября (6 ноября) 1895, г. Закаталы, Закатальский округ (Закавказье) Российской империи, ныне Азербайджанская Республика - 23 декабря 1953 года, расстрелян) - советский государственный и политический деятель, генерал армии (09.07.1945, переаттестация с комиссара ГБ 1-го ранга (04.02.1943)). Руководитель ГУГБ НКВД СССР (1938-1941), нарком (министр) государственной безопасности СССР (1941, 1943-1946), министр государственного контроля СССР (1950-1953), писатель и драматург. Входил в ближайшее окружение Л. П. Берия, работал вместе с ним с начала 1920-х годов, пользовался его личным доверием.

Депутат Верховного Совета СССР 1 и 2-го созывов. Член ЦК ВКП(б) (1939-1946, кандидат 1946-1953).

Арестован по делу Берии Л. П. по обвинению в измене Родине в форме шпионажа и заговоре с целью захвата власти и др. 23 декабря 1953 приговорен Военной коллегией Верховного Суда СССР по ст. 58 УК РСФСР к высшей мере наказания - смертной казни и в тот же день расстрелян в 21 час 20 минут. Тело было кремировано в печи 1-го Московского крематория, прах захоронен на Донском кладбище.

Биография

Родился в семье потомственного дворянина, капитана царской армии. Мать Кетована Николаевна, урожденная Цинамдзгвришвили, дворянка, из грузинского княжеского рода.

Согласно сведениям Никиты Петрова, отец Меркулова, «дворянин, военный в чине капитана, служил начальником участка Закатальского округа»: «В 1899-м или 1900-м отец Меркулова был осужден за растрату денежных средств в размере 100 рублей, сидел 8 месяцев в тюрьме в Тифлисе, подавал прошение о помиловании, считая себя жертвой клеветы… В 1908-м отец умер».

С детства увлекался литературным творчеством.

В 1913 году с золотой медалью окончил тифлисскую Третью мужскую гимназию. В гуманитарной гимназии он увлекся электротехникой настолько, что его статьи печатали в Одессе в специальном журнале. Он продолжил обучение, поступив на физико-математический факультет Петербургского университета. Там он начал писать и публиковать рассказы о студенческой жизни: «Еще во время учёбы в университете он написал несколько романтических повестей, которые были напечатаны в литературных журналах и получили положительные отзывы», - вспоминал его сын. С сентября 1913 года по октябрь 1916 года давал частные уроки.

• В октябре 1916 года, после окончания 3-го курса, призван в армию. В 1916-1917 гг. служба в императорской армии (В боевых действиях он не участвовал.):
  • Октябрь - ноябрь 1916 года - рядовой студенческого батальона, Петроград.
  • Ноябрь 1916 года - март 1917 года - юнкер Оренбургской школы прапорщиков, окончил её.
  • Апрель 1917 года - август 1917 года - прапорщик запасного полка, Новочеркасск.
  • Сентябрь 1917 года - октябрь 1917 года - прапорщик маршевой роты, Ровно.
  • Октябрь 1917 года - январь 1918 года - прапорщик 331-го Орского полка 83 пехотной дивизии 16 армейского корпуса 4 армии Юго-Западного фронта. Полк находился на Луцком направлении, в районе реки Стоход. Меркулов в боевых действиях не участвовал.
  • В январе 1918 года по болезни эвакуировался в Тифлис к родственникам.
  • Демобилизовался в марте 1918 года.
• Проживая у сестры, издавал рукописный журнал, печатая на шапирографе копии, и продавая их по 3 рубля.

В июле 1918-го женился на Лидии Дмитриевне Яхонтовой и переехал жить к ней.

• С сентября 1918 года по сентябрь 1921 года делопроизводитель, затем учитель Тифлисского училища для слепых, где его мать была директором.
• В 1919 году вступил в общество «Сокол», где занимался гимнастикой, участвовал в вечерах, самодеятельных спектаклях.

В органах ОГПУ

В отличие от версии добровольного, по собственной инициативе поступления Меркулова на службу в ЧК, существует и сведения, обозначающие его начало работы там принуждением со стороны чекистов (как офицеру) быть осведомителем по белому офицерству.

Мы продолжаем публикацию серии биографий руководителей госбезопасности СССР*. На этот раз обозреватель "Власти" Евгений Жирнов восстановил историю жизни и службы потомственного дворянина, наркома ГБ и драматурга Всеволода Меркулова.
Человек с "закидонами"
Судьба Всеволода Меркулова могла быть типичной для русского дворянина, родившегося в конце девятнадцатого века в семье офицера: кадетский корпус, военное училище, производство в офицеры, мировая война, геройская смерть или белая армия и эмиграция. Вышло иначе. В 1903 году капитан Николай Меркулов умер, и его вдова с восьмилетним Севой переехали из азербайджанского городка Закаталы в столицу Закавказья — Тифлис.
Благодаря солидным связям (ведь она происходила из грузинского княжеского рода), блестящему образованию и недюжинным волевым качествам молодая вдова вскоре смогла получить место директора в тифлисском училище для слепых детей. Сева Меркулов был определен в Третью тифлисскую мужскую гимназию. Учился он успешно, но именно в это время у него появилась черта, которая определила всю его дальнейшую жизнь. Склонность к неожиданным, противоречивым ходам.
В гуманитарной гимназии он увлекся электротехникой настолько, что его статьи печатали в Одессе в специальном журнале. А когда в 1913 году поступил на физико-математическое отделение Санкт-Петербургского университета, начал писать и публиковать рассказы о студенческой жизни.
А вот тяги к военной службе он не испытывал. В отличие от многих сокурсников по университету в 1914 году он не поддался патриотическому порыву и не отправился добровольцем в окопы начавшейся, как тогда говорили, Второй Отечественной войны. Всеволод Меркулов спокойно продолжал учиться, зарабатывая на жизнь частными уроками. Осенью 1916 года, когда положение на русско-германском фронте стало катастрофическим, его, правда, призвали в армию. Но после месяца службы рядовым в Петербургском студенческом батальоне он попал на ускоренные офицерские курсы и после их окончания едва не угодил в составе маршевой роты на фронт. На его счастье, в октябре семнадцатого произошла революция. Прапорщик Меркулов вернулся в Тифлис.
Начавшийся в 1918 году сезон независимости в Грузии Всеволод Меркулов пережидал, работая учителем в школе для слепых, которую по-прежнему возглавляла его мать. Правительство грузинских меньшевиков приглашало для своей защиты то немецкие и турецкие, то английские войска, и дворянин Меркулов наперекор происхождению примкнул к большевикам. Вошел в группу сочувствующих. Возможно, что именно тогда он познакомился с работавшим в постпредстве РСФСР под фамилией Лакербая и выполнявшим специальные задания разведки Красной армии Лаврентием Берия. В 1921 году, вскоре после прихода в Грузию большевиков, Всеволод Меркулов становится делопроизводителем в Грузинской ЧК.
Для человека с социально чуждыми корнями карьера Меркулова в ЧК развивалась просто-таки стремительно. В 1925 году он становится начальником сначала информационно-агентурного, а затем экономического отдела Грузинского ГПУ. Его принимают в партию. Но и тут проявился дух противоречия. Всеволод Меркулов женился на дочери эмигрировавшего за океан царского генерала Яхонтова, товарища военного министра во Временном правительстве Керенского. Руководя некоторое время следствием в Аджарском ГПУ, он позволял себе время от времени либеральные выходки — прекращал дела на людей, не казавшихся лично ему врагами пролетарской власти. Так, он выпустил из тюрьмы кинорежиссера Льва Кулешова, который, по словам сына Меркулова, был благодарен за это его отцу всю оставшуюся жизнь. Хотя, возможно, сделал он это с дальним прицелом: уже в 1927 году Меркулов написал свою первую пьесу, которая шла в грузинских театрах, и, может быть, подумывал о кино.
Но несмотря на все "закидоны", чекист Меркулов продолжал получать повышения — в 1931 году он назначен начальником секретно-политического отдела ГПУ по всему Закавказью, а также стал обладателем главной ведомственной награды — знака "Почетный работник ВЧК-ГПУ". Секрет его непотопляемости был тогда широко известен в узких чекистских кругах. Меркулов стал спичрайтером для своего плоховато знающего русский язык шефа — председателя Закавказского ГПУ Лаврентия Берии.

Член "банды Берии"
С начала 30-х годов спичрайтер Меркулов следует за Берией везде и всюду. В конце 1931 года Берию избирают первым секретарем ЦК компартии Грузии, и сразу же Меркулов становится его помощником, а затем заведует поочередно несколькими отделами грузинского ЦК. Говорят, он был счастлив, что освободился от тяготившей его работы в госбезопасности. Он совершает переходы по Черному морю на яхте, снимает в качестве оператора и режиссера документальный фильм о Батуми. И ко всему прочему записывается в аэроклуб. Этому его увлечению положил конец Берия. Он узнал, что Меркулов уехал летать на самолете и устроил персональному писателю выволочку: ответственные работники не должны подвергать опасности свою жизнь.
Наверняка Меркулов вместе с другими соратниками Берии участвовал в проведении большой чистки в Грузии. Но в отличие от своих коллег, он не был замечен в крохоборстве. Братья Кобуловы в 1937 году на законных и не вполне основаниях получили немало ценного имущества арестованных и расстрелянных. Младший из них — Амаяк — выбирал во враги народа людей побогаче. Нарком внутренних дел Грузии Сергей Гоглидзе специализировался на накоплении драгоценностей. Но в отношении Меркулова никакой подобной информации в архивных документах не осталось. Судя по всему, Меркулов выполнял приказы, стараясь как можно меньше запачкаться. Быть может, он тешил себя и близких мыслью, что его нынешнее положение временное, что он вот-вот вернется к литературной работе. Но возвращаться пришлось в аппарат ГБ.
Очередной поворот линии партии застал Берию и его команду врасплох. В августе 1938 года в Кремле решали — что делать с зарвавшимся наркомом внутренних дел Ежовым. И 20 августа "железному наркому" навязали нового первого зама — Лаврентия Берию. А вслед за ним в Москву, в НКВД, перебралась и треть аппарата грузинского ЦК. Семья Меркуловых покидала Тбилиси без особой радости. Как вспоминал сын Меркулова, им не хотелось оставлять обжитое место, родственников.
В октябре 1938 года он возглавил контрразведывательный отдел Главного управления госбезопасности НКВД (ГУГБ), а в декабре, когда Ежова сместили окончательно, стал начальником ГУГБ и первым заместителем Берии. Почему же из всех членов своей команды Берия назначил первым замом именно Меркулова? Образование? Но большинство соратников Берии также учились в вузах или окончили гимназии. Меркулова вряд ли можно было назвать другом Берии. Их сыновья дружили, но Берия и Меркулов, жившие в Тбилиси в одном цековском доме, не бывали друг у друга в гостях никогда. За долгие годы работы их отношения так и не вышли за рамки подчиненный--шеф. И, видимо, эта сугубая подчиненность Меркулова шефу была главной причиной выбора Берии.
А если судить по документам, он в основном облекал принятые Берией решения в форму приказов НКВД СССР. А также занимался организацией управленческого процесса. К примеру, он принимал участие в создании системы поточного производства досье на внешних и внутренних врагов (см. "Власть" #42 за 2000 год).
Правда, взятые им на себя чисто канцелярские функции не освобождали его от участия в явных злодеяниях. Сын Меркулова вспоминал, что отец как-то не спал несколько дней. И сказал его матери, что Сталин дал ему поручение, выполнять которое не хочется, но придется. Скорее всего, речь шла о подчинении ему, как первому заму наркома, спецлаборатории, занимавшейся разработкой ядов, в которой эксперименты проводились на заключенных. И Меркулов собственноручно утвердил положение об этой лаборатории. Он же, судя по документам по Катынскому делу, в 1940 году был членом "тройки", определявшей, кого из попавших в советский плен польских офицеров следует расстрелять как потенциальных врагов.
Если верить чекистским источникам, Берия не раз ругал Меркулова — "мягкотелого интеллигента" — за то, что тот отказывается бить подследственных. Однако в литературе о репрессиях встречаются упоминания о том, что Меркулов допрашивал арестованных с применением средств устрашения. Скорее всего, правда и то, и другое. Дома он говорил, что "работа есть работа и говорить о ней нельзя". И только после смерти Сталина упомянул как-то, что относился к нему вождь очень по-разному. "То чуть ли не обнимал, то едва не расстреливал".
Видимо, этот страх не отпускал его никогда. Во время войны, в 1942 году, когда Меркулов возвращался с Дальнего Востока, он неожиданно попросил посадить самолет в Свердловске, где в это время служил его сын, а также привезти лейтенанта Меркулова на аэродром. По сути, он ничего особенного сыну не сказал. Какие-то общие слова. Но потом оказалось, что в этот день на Красной площади солдат Красной армии с Лобного места стрелял в машину Микояна. И Меркулов сделал незапланированную остановку, чтобы на всякий случай попрощаться с сыном. Но вождь решил не наказывать Меркулова. Наоборот, именно на него возложили обязанности начальника Первого отдела НКВД — правительственной охраны.
Для самоуспокоения Меркулов применял обычный прием, говоря себе и окружающим, что все это временно и что вскоре он сможет работать на ниве искусств. Он принимал у себя в доме многих известных актеров, режиссеров, музыкантов. Его гостями бывали Любовь Орлова и Григорий Александров, дирижер Большого театра Мелик-Пашаев, кинорежиссеры Калатозов и Кулешов. Во время войны на сцены страны вышла пьеса "Инженер Сергеев" Всеволода Рокка — комиссара госбезопасности первого ранга Меркулова. Как он вообще мог что-то писать при его загруженности на Лубянке — осталось загадкой. И на этот счет существуют разные версии (см. интервью Геннадия Сергеева). Но ставило пьесу множество театров. А после назначения Меркулова в 1943 году главой выделенного из НКВД наркомата госбезопасности "Инженер Сергеев" появился на сцене Малого.
Бурному успеху пьесы и постоянным аншлагам способствовала не только замечательная игра актеров. Как говорили мне ветераны госбезопасности, существовала негласная рекомендация всем чекистам посетить Малый театр. А приезжавших в Москву товарищей с периферии обеспечивали билетами в Малый на "Сергеева" в централизованном порядке. Меркулов даже начал подумывать об экранизации пьесы и начал писать сценарий вместе с Львом Кулешовым. Но киномечтам наркома не суждено было сбыться. На приеме в Кремле одна из известных актрис сказала Сталину, показывая на находившегося неподалеку Меркулова: мол, у нас наркомы замечательные пьесы пишут. На что вождь резонно заметил, что пока не пойманы все шпионы, наркому лучше заниматься своим делом. Больше Меркулов ничего, кроме отчетов, не писал.

Перед закатом
К концу войны, как вспоминали ветераны, Меркулов как-то сник. Нет, внешне он оставался прежним. Всегда исключительно вежливым и внимательным к подчиненным. Он, кстати, был единственным шефом ГБ, который платил за книги и товары, которые сотрудники покупали по его просьбе. Другой заместитель Берии — Богдан Кобулов — в подобных случаях смотрел на исполнителя, говорил: "Положи в угол",— и забывал о его существовании. Меркулов же всегда доставал кошелек и очень аккуратно, копейка в копейку, возвращал деньги.
Причиной его плохого настроения была усталость не столько от Отечественной, сколько от бесконечной аппаратной войны. Отец народов разделял спецслужбы, заставляя их решать одни и те же задачи, бесконечно и злобно конкурируя друг с другом. И если НКВД Берии и НКГБ Меркулова всегда могли договориться по простой причине — Меркулов по-прежнему беспрекословно подчинялся Берии, НКГБ и "Смерш" враждовали насмерть. И мягкотелый интеллигент Меркулов раз за разом по очкам и вчистую начал проигрывать грубому и необразованному шефу "Смерша" Виктору Абакумову.
А у Меркулова один неуспех следовал за другим. К примеру, по имевшимся в НКГБ данным, в Узбекистане действовала разветвленная националистическая организация, во главе которой стоял первый секретарь Узбекского ЦК Усман Юсупов. И для проверки Меркуловым в Ташкент был направлен генерал госбезопасности. Но ему удалось установить, что единственный порок Юсупова — невоздержанность по женской части, что в Кремле особым пороком не считалось. Как рассказывал мне этот генерал, Меркулов поморщился после его доклада, но никаких оргвыводов делать не стал.
Меркулов продолжал работать на своем посту старательно, но, что называется, без огонька. Если кто-то и проявлял изобретательность, то скорее его подчиненные. К примеру, во время очередных советских выборов в Крыму в избирательной урне был обнаружен бюллетень, на котором избиратель написал, что вся эта советская власть — чепуха и даже его сын в нее не верит. Каким-то образом удалось выяснить, что там голосовали отдыхающие, что "пасквилянт" скорее всего из Ленинграда, и в колыбели революции во всех школах ученики писали сочинения "Как я провел лето", проверяли которые сотрудники ГБ. Найти виновного из резко сузившегося круга подозреваемых оказалось несложной задачей.
Но все-таки успехи или неуспехи Меркулова сыграли в его отстранении от должности второстепенную роль. После войны Сталину нужно было уменьшить сильно выросший политический вес Берии. Сначала его самого отстранили от руководства НКВД, а затем настала очередь Меркулова. Сталин обвинил его в том, что он не может правильно сформулировать задачи госбезопасности на послевоенный период. Комиссия ЦК по проверке Министерства госбезопасности нашла в работе Меркулова массу недостатков.
Почти год, как и многие другие соратники Берии, выставленные с Лубянки, он был без работы. А в 1947 году слегка восстановивший позиции, потерянные после сталинских ударов, Берия пристроил его в приписанное к Министерству внешней торговли Главное управление советского имущества за границей (ГУСИМЗ). Меркулов жил в Будапеште, руководил работой совместных акционерных обществ в странах Восточной Европы и Австрии и занимался поставками в СССР товаров из побежденных стран по репарациям. И старался, чтобы о нем в Кремле вспоминали как можно реже.
Он возвратился в Москву в 1950 году, когда его назначили министром госконтроля. И здесь он старался вести себя как можно более незаметно. Болел, перенес два инфаркта. Словом, был политически отыгранной картой.
Так что признать Меркулова пособником Берии после ареста Лаврентия Павловича сразу даже и не смогли. Его вызывал к себе Хрущев и просил написать заявление о том, что Берия — агент иностранных разведок. Но это было равнозначно тому, чтобы подписать и себе смертный приговор. Меркулов отказался. Его передали прокуратуре. Но и здесь он согласился написать лишь то, что сожалеет, что работал с Берией. В лубянских архивах не было ничего, что бы можно было поставить ему в вину, не бросая тень на членов политбюро. Наконец кто-то вспомнил о сидевшем в тюрьме начальнике спецлаборатории Майрановском. Меркулов подписывал положение о лаборатории. Значит, участвовал в заговоре с целью отравить руководителей страны.
Меркулов чувствовал, что тучи сгущаются. И попросил сына отремонтировать его пистолет. Видимо, хотел в крайнем случае покончить с собой. Но то ли не решился, то ли не успел. С очередного допроса в прокуратуре — 18 сентября 1953 года — он не вернулся. В квартире прошел обыск, и семью Меркулова вскоре выселили из дома на улице Горького в крошечную комнату в коммуналке на Сухаревке. Время от времени там появлялась представительница прокуратуры, которая объявляла, что семье разрешено передать Меркулову двести рублей для покупок в тюремном ларьке. А в декабре 1953 года за сыном Меркулова — подполковником ВВС — вдруг установили наружное наблюдение, которое так же неожиданно было снято. Еще через некоторое время домашние генерала армии Меркулова узнали о том, что он вместе с другими членами "банды Берии" приговорен к высшей мере наказания и приговор приведен в исполнение.
--------------
*Очерк о А. Шелепине см. в #40 за 1999 год; о Л. Берии — в #22 за 2000 год; о Ф. Бобкове — в #48 за 2000 год; о И. Серове — в #49 за 2000 год; о Ю. Андропове — в #5 за 2001 год; о В. Чебрикове — в #7 за 2001 год; о В. Семичастном — в #14 за 2001 год.

В газетах врать не будут Труд 24 марта 1944 года "Инженер Сергеев". Пьеса Всеволода Рокка в филиале Малого театра Пьеса Всеволода Рокка "Инженер Сергеев" посвящена советским людям в дни Великой Отечественной войны. Центральная тема произведения — благородное, всепокоряющее чувство долга перед Родиной, которое руководит помыслами и поступками советских патриотов. События, развертывающиеся в пьесе, относятся к первым месяцам войны. Перед зрителем встают картины тех суровых дней, когда советские люди, временно покидая родные места, которым угрожал враг, вынуждены были собственными руками приводить в негодность все то, что нельзя было спасти и вывезти в глубокий тыл. Перед инженером Сергеевым и коллективом возглавляемых им людей стоит задача ни в коем случае не допустить, чтобы электростанция — их детище — попала в руки врага. В Сергееве автор воплотил лучшие чувства и мысли советских людей. Драматург создал привлекательный образ инженера-патриота, всей душой преданного народу, не щадящего своей жизни для победы над ненавистным врагом. И если инженер Сергеев оказался в центре пьесы, то в такой же степени С. Межинский, прекрасный исполнитель роли Сергеева, оказался в центре спектакля. Взоры зрителя устремлены на него с первой минуты, когда он появляется в кругу семьи. Инженер Сергеев еще не представляет, что его город может оказаться в пределах досягаемости для врага. Он благословляет своего сына-лейтенанта на ратные подвиги, уверенный, что гитлеровцы будут отогнаны. Он всецело занят мыслями о работе электростанции, питающей энергией все расположенные вокруг оборонные заводы. Но вот в его мысли, в его чувства, в его жизнь врывается новое. Слова товарища Сталина призывают в случае вынужденного отхода частей Красной Армии уничтожать все, что нельзя вывезти. С неотвратимостью встает перед Сергеевым вопрос, что и как он будет делать, если враг приблизится к его дому. У него нет колебаний. Но, как патриот, которому дороги прекрасные плоды сталинских пятилеток, он глубоко переживает гибель электростанции. Эти трагические и благородные черты героя С. Межинский сумел сделать близкими каждому зрителю. Инженер-предатель Талькин, гитлеровский агент, пытается предупредить взрыв и, воспользовавшись минутной отлучкой Сергеева, отсоединяет провод. Когда Сергеев и он остаются одни на всей электростанции, Талькин признается в своем поступке. Сергеев притворяется, что всегда был единомышленником Талькина, и, усыпив его настороженность, убивает предателя. На электростанцию врываются немцы. Находчивость снова спасает русского патриота. Он выдает себя за Талькина. Ему поручают управление станцией. Решив до конца выполнить задуманное, Сергеев взрывает станцию вместе с находящимися там немцами и, погибая, бросает врагам слова сурового обвинения, предрекает неизбежный приговор. В последних сценах игра С. Межинского достигает высокого драматического напряжения, вызывая у зрителя чувство глубокого волнения. Сосредоточив свое внимание на инженере Сергееве, автор несколько не доработал образы других героев. Это в первую очередь относится к монтеру Павлику, намеченному лишь отдельными штрихами, и в некоторой степени к старому мастеру Пыжику. Однако эти недочеты сглаживаются той волнующей напряженностью и подкупающей непосредственностью, с которой написана пьеса. Восполняются недочеты также искренней и вдохновенной игрой актерского ансамбля. Зритель тепло принимает спектакль. Он проникается суровым героизмом войны и тем оптимизмом, с которым советские патриоты совершают свои героические дела, отдавая жизнь во имя победы. Глубокую любовь завоевывает главный герой пьесы инженер Сергеев, в котором зритель видит представителя советской интеллигенции, работе которой дал такую высокую оценку товарищ Сталин. В этом ценность пьесы, в этом заслуга театра. М. Живов Действующие лица пьесы Сергеев, Николай Емельянович, 47 лет, директор ГЭС Наталья Семеновна, 40 лет, его жена Борис, 21 год, их сын, танкист Шурочка, 19 лет, их дочь Талькин, Павел Петрович, 47 лет, инженер Пыжик, Тарас Никанорович, 45 лет, монтер ГЭС Суровцев, Андрей Андреевич, 35 лет, нач. РО НКВД, ст. лейтенант государственной безопасности Волошин, Владимир Михайлович, 30 лет, секретарь парткома ГЭС Павел, 22 года, монтер станции Вера, 25 лет, секретарь директора ГЭС Рынзин, Корней Петрович, 55 лет, председатель колхоза "Красные зори" Сойкин Михаил, 30 лет, агроном, хромой Санька, 15 лет, мальчик в колхозе Партизан-колхозник дядя Антон, 45 лет Колхозница Чекист Фон Клинстенгартен, 55 лет, генерал немецкой армии Кригер, 28 лет, лейтенант немецкой армии Гюнтер, 35 лет, капитан немецкой армии Рабочие, колхозники, красноармейцы, партизаны, немецкие солдаты и офицеры Избранные места из "Инженера Сергеева" (Из картины 1: инженер Сергеев провожает сына-танкиста на фронт) Сергеев. Лейтенант танковых войск! Быть танкистом — это была его мечта с детства. Только сейчас, брат, придется ему со школьной скамьи прямо на линию фронта, в бой! Думаю, не подведет! Волошин. Он у тебя боевой! Помнишь, в позапрошлом году, во время паводка на плотине, как он Нину из водоворота вытащил? Сергеев. Как не помнить! Да мой Борис, еще когда мальчиком был, так бывало... Так на чем мы остановились? Волошин. Я говорил о партийном собрании. Вчера я его провел. Открытое. Читали еще раз речь товарища Сталина. Какая замечательная речь! А третьего, по радио, слушали все с таким напряжением, словно хотели ее сразу наизусть выучить. И когда товарищ Сталин сказал: "К вам обращаюсь я, друзья мои!" — так у меня внутри все перевернулось. Шурочка (с жаром). И у меня тоже, товарищ Волошин! Сергеев. Давайте выпьем, товарищи! (Встает с рюмкой в руке, несколько секунд молчит, собираясь с мыслями.) Наша родина, товарищи, вступила в полосу великих испытаний. Много горя еще будет впереди. Много тысяч хороших советских людей лягут костьми в этой войне, но ведь "Лучше смерть, но смерть со славой, чем бесславных дней позор". (Из картины 4: ст. лейтенант государственной безопасности Суровцев разрабатывает план подрыва ГЭС) Суровцев. Надо теперь план разработать и действовать. Кого можно у вас к этому делу привлечь? Только поменьше людей. Сергеев. Волошина? Суровцев. Обязательно! Он же секретарь парткома. Еще? Сергеев. Пыжика, он абсолютно проверенный человек. Суровцев. Подойдет! Сергеев. Инженера Талькина. Суровцев (морщится). Талькина мы мало знаем. Сергеев. Он толковый человек. Суровцев. Толковый! А помнишь, на плотине, какую он чушь нес насчет идеализма и материализма? Ну, ладно. Вызывай их сюда, поговорим... Сергеев. Как с Сойкиным дела? Выяснил? Суровцев. Я его отправил в распоряжение областного управления, в город. Наш районный прокурор все приставал ко мне: освободи Сойкина, у тебя, мол, нет достаточных оснований держать его под арестом. Вот я и отправил его в город. Мне бы время выиграть. Сам Сойкин пока ничего не говорит. Но я нутром чувствую, что у него нечистые дела. Вера (входит). Николай Емельянович, Пыжик уже здесь. Волошин сейчас приедет, а Талькина я нигде не могу разыскать. Сергеев. Талькина вы еще поищите, а когда Волошин подойдет, пусть заходит вместе с Пыжиком... "Текст примитивный, ситуации фальшивые, играть страшно..." О своем участии в спектакле "Инженер Сергеев" вспоминает ветеран Академического Малого театра народный артист России Геннадий Сергеев. — Играть я начал еще студентом. Я с 1942 года учился в Щепкинском училище. Молодые актеры Малого театра были на фронте, и мы с первого курса участвовали в спектаклях. Нас привлекали к массовым сценам. На репетициях "Инженера Сергеева" мы изображали кто немцев, кто русских. Но случилось так, что Шамин, игравший лейтенанта НКВД, заболел. После премьеры спектакля три отыграли. Я в тот день вошел в театр, мне говорят: срочно к режиссеру Константину Александровичу Зубову. Эпизодическая роль, так что ввели меня сразу. — Вы знали, кто скрывается под псевдонимом Всеволод Рокк? — Кто написал пьесу, секретом не было. Меркулов приходил на репетиции. Сидел он рядом с Зубовым. Ничем не выделялся, не шумел, замечаний не делал. Когда репетировали сцены, где студенты не были заняты, мы сидели в партере недалеко от них. Было слышно, что Меркулов все время спрашивает Зубова: а как лучше сделать то или это? Пьесу-то переделывали на ходу. Было видно, что драматург не знает, что такое сцена и сценичность, что диалоги, например, нельзя растягивать до бесконечности — зритель перестанет слушать. Вот Зубов и сокращал все это многословие. Но все исправить он не мог. Текст примитивный, ситуации нелепые, насквозь фальшивые. Словом, сырая пьеса бездарного автора. Она вышла хорошо и принималась очень здорово благодаря игре актеров. Ведь для такого драматурга был взят лучший состав театра. Иначе, вы понимаете, было нельзя. Особенно, конечно, выделялся Семен Борисович Межинский, который играл главную роль — инженера Сергеева. Он играл великолепно. Так, что всех захватывало. Предателя Сойкина грандиозно играл Чернышов. Немца потрясающе играл Коротков. Без малейшей карикатурности. Овации стояли... — Меркулов был доволен? — Еще бы. После премьеры мы поехали к Меркулову на банкет. У театра стояло машин десять. И нас повезли за город, кажется, в Ильинское. Его это была дача или нет, не знаю. Скорее, это был дворец. Поразительный. Такое убранство сейчас только у самых богатых можно увидеть. Принимал он нас хорошо, хлебосольно. Поил, кормил, произносились речи... Сначала говорились все слова, которые обычно говорятся на приемах, а потом Меркулов сказал, я хорошо запомнил: "Вы мою пьесу выручили. Выручили своей великолепной игрой". Такой широкий прием, конечно, удивил. Тут я вам должен вот что сказать. Корифеи Малого театра советскую власть не любили. Не демонстрировали этого, но не любили. Вот власть и старалась их привлекать разными благами. У нас в театре в войну кроме обычных продуктовых карточек были еще литерные, по которым отоваривались в специальных магазинах. А кроме того, обеды в столовой театра были бесплатными. Но таких деликатесов, как на том приеме, я не видел больше никогда. Странно это было. Война шла все-таки. Но все промолчали. Даже друг другу ничего не сказали. Страшно было. — А играть было не страшно? — Конечно. Все-таки шеф госбезопасности. Даже на даче у него и то время от времени холодок по спине пробегал. А вы говорите, играть... — И как долго шел "Инженер Сергеев"? — До 1946 года. Как только Меркулова сняли с министров госбезопасности, пьесу убрали из репертуара. Сразу. У нас это делалось быстро. Всегда. И никогда и ни в каком театре ее больше не возобновляли. Плохих пьес, правда, меньше не стало. Софронов был такой, "великий драматург". Вот ведь нам везло! МХАТ не ставил Софронова. А Малому не удалось отбиться. Хорошо еще пьесы Михалкова-старшего — Сергея — ставить не пришлось. С пьесами у нас было трудно, пока Александр Володин не появился. А про "Инженера Сергеева" нам напомнили году в пятьдесят шестом. Куратор нашего театра с Лубянки — подполковник, молодой и культурный парень, три языка знал — уже после двадцатого съезда зашел как-то к нашему начальнику отдела кадров. Я тоже там был. Он спрашивает меня: "Вы ведь когда-то играли в "Инженере Сергееве"?" — "Играл",— говорю. — "А кто ее написал, знаете?". Ну, понятное дело, на банкете у него был. "Да, нет,— говорит,— совсем другой человек ее писал. Для Меркулова". Кто именно, он не сказал: "Зачем ворошить прошлое, тем более что этого человека уже нет в живых".

При содействии издательства ВАГРИУС "Власть" представляет серию исторических материалов в рубрике АРХИВ
Все фотографии публикуются впервые.

ВСЕВОЛОД НИКОЛАЕВИЧ МЕРКУЛОВ

В 1941 году в городе Краснодаре в разгар войны один драматург с пышным именем Всеволод Рокк закончил пьесу с простым названием «Инженер Сергеев». Ему не пришлось долго обивать театральные пороги, как его коллегам по творческому цеху, и уговаривать завлитов и режиссеров. На современную драматургию всегда был голод, и уже в 1942-м пьесу начали ставить то в одном, то в другом театре.

«Инженера Сергеева» поставили в Тбилиси (на русском и грузинском языке), в Баку и Ереване, в Риге (после освобождения Латвии), в Улан-Удэ, Якутске, Вологде, Сызрани, Архангельске, Костроме. С каждым годом число постановок росло. В феврале 1944-го пьесу поставили и на сцене Малого театра.

Ее отметила вся советская печать.

Театральные критики, часто резко критиковавшие слабости современных драматургов, встретили пьесу на ура.

Хвалебные рецензии были и в «Правде», и в «Известиях», и в тогдашнем официозе управления пропаганды ЦК «Литература и искусство».

В «Литературе и искусстве» особенно превозносился спектакль Малого театра: «Большая задача - сыграть образ инженера-патриота, всецело отдавшего себя на службу партии и народу. Пьеса Всеволода Рокка, поставленная в филиале Малого театра, дает богатый и благодарный материал для проявления актерского мастерства… Беззаветно преданный делу своего народа, советский человек смело смотрит в глаза смерти и выполняет задание Родины, жертвуя жизнью».

Возможно, рецензентам действительно понравилась пьеса. А может быть, они просто знали, кто скрывался под псевдонимом Всеволод Рокк. Драматургом-любителем был Всеволод Николаевич Меркулов. Когда Малый театр обратился к его творчеству, Меркулов занимал пост народного комиссара государственной безопасности СССР.

«МЫ ВАС РАССТРЕЛЯЕМ»

Меркулов, который полжизни провел на чекистской работе, увлекался литературным творчеством. Он писал пьесы. «Инженер Сергеев» была самой удачной. Меркулов поведал о том, что было ему близко.

Действие пьесы происходит в июле - сентябре 1941 года. Сюжет простой: советские войска отступают, и директор электростанции Сергеев должен взорвать свое детище - станцию, которую сам и построил. Немцы пытаются ему помешать - им нужна электростанция - и подсылают к нему своих агентов: сына кулака, которого раскулачили и бросили в тюрьму, где он и умер, и инженера с дореволюционным стажем, давшего согласие работать на немцев еще в 1918-м, когда те были на Украине.

Одного агента ловит НКВД, другого инженер Сергеев ударяет два раза кувалдой по голове. Тот падает замертво, как говорится в авторской ремарке.

Немецкие офицеры в пьесе тоже говорят по-русски. Один из них родом из Риги: его отец владел имением в Тульской губернии, и генерал вспоминает, как каждое утро он ходил осматривать скотный двор, псарню и мельницу…

Автор вывел в пьесе и коллегу - начальника райотдела НКВД, старшего лейтенанта госбезопасности. Он рассказывает главному герою, что немецкая агентура распространяет слухи, а наши по глупости их подхватывают.

В результате иной вполне советский человек становится, по сути дела, невольным врагом, сеет панику, неуверенность. Ко мне в отделение довольно часто таких болтунов приводят.

Конечно, без курьезов дело не обходится.

В том смысле, что хватают тех, кого и на свободе еще можно было бы подержать.

Но главным образом попадаются настоящие враги:

Посадим, разберемся, смотришь - немецкий агент. Сволочи!

Тут Меркулов точен в деталях, он своих коллег знает: сначала сажают, потом начинают разбираться, и тут уж мало кто не признается в том, что шпион.

По ходу дела старший лейтенант госбезопасности задерживает подозрительного человека по фамилии Сойкин, но доказательств его вины нет. Чекист сам говорит:

Наш районный прокурор все приставал ко мне: освободи Сойкина, у тебя, мол, нет достаточных оснований держать его под арестом. Вот я и отправил его в распоряжение областного управления, в город. Мне бы время выиграть… Я нутром чувствую, что у него нечистые дела.

Конечно же старший лейтенант госбезопасности оказывается прав: он поймал переметнувшегося к немцам предателя. Но представления тех лет о том, как и кого можно арестовывать, переданы точно…

Герой пьесы, инженер Сергеев, несмотря на то что ему до слез жалко построенной им электростанции, взрывает ее вместе с немецкими оккупантами и при этом погибает и сам.

Газета «Литература и искусство» писала: «Сергеев готов пожертвовать, если это нужно Родине, своей жизнью, детьми. Он не сразу понял, почему необходимо во имя Родины разрушить такое великолепное сооружение, как его гидроэлектростанция, чтобы оно не досталось врагу. Но в первую, самую трудную минуту, когда мысль о возможности разрушения впервые вошла в его сознание, он говорит в раздумье: „Если нужно будет, взорвем“».

Меркулов знал не только, как работает госбезопасность. Он знал, как при отступлении взрывались электростанции, заводы и нефтяные вышки.

Николай Константинович Байбаков, который многие годы возглавлял Госплан, а в начале войны был уполномоченным Государственного комитета обороны по уничтожению нефтяных скважин и нефтеперерабатывающих предприятий в Кавказском регионе, описал, как он получил такого рода задание.

Его вызвал Сталин:

Товарищ Байбаков, Гитлер рвется на Кавказ. Нужно сделать все, чтобы ни одна капля нефти не досталась немцам.

Имейте в виду, если вы оставите немцам хоть одну тонну нефти, мы вас расстреляем.

Но если вы уничтожите промыслы преждевременно, а немец их так и не захватит и мы останемся без горючего, мы вас тоже расстреляем.

Поразительно, что и полвека спустя Байбаков вспоминает жутковатые слова Сталина с восхищением.

На помощь Байбакову пришел чекист Меркулов. Он даже привез Байбакову английских специалистов, которые поделились опытом, как они уничтожали скважины на острове Борнео, чтобы нефть не досталась японцам. Английские методы Байбаков отверг, наши специалисты придумали свои.

Немецкие агенты Байбакова не пугали. Если он чего и боялся, так это не выполнить приказ Сталина. Ведь в таком случае он поступил бы в распоряжение Меркулова, но не драматурга, а в тот момент первого заместителя Берии по наркомату внутренних дел. Поэтому нефтепромыслы и электростанции, вспоминает Байбаков, они взрывали, когда немцы уже были рядом и слышна была автоматная стрельба.

НАРКОМ-ТЕОРЕТИК

Всеволод Николаевич Меркулов был на четыре года старше Берии, но в их отношениях Лаврентий Павлович всегда был старше. И не только по должности. Меркулову не хватало решительности и безжалостности Берии, да и его организаторских талантов тоже.

Меркулов родился в 1895 году в небольшом городе Закаталы в Азербайджане. Его отец служил в царской армии, выйдя в отставку, стал учителем. Всеволод Николаевич окончил в Тифлисе мужскую гимназию и, в отличие от Берии и его окружения, продолжил образование. Он поехал в столицу и в 1913 году поступил на физико-математический факультет Петербургского университета. Так что он был самым образованным в окружении Берии, если не во всем руководстве госбезопасности.

Меркулов сильно выделялся среди малограмотных товарищей. Сменивший его на посту министра госбезопасности Виктор Семенович Абакумов окончил четыре класса. Зато Меркулов позже других вступил в партию - только в 1925 году.

Он успел послужить в царской армии - в октябре 1916 года его призвали в студенческий батальон в Петрограде и почти сразу отправили в Оренбургскую школу прапорщиков. Он служил в 331-м Орском полку, а в январе 1918 года по болезни был отпущен домой в Тифлис. Несколько месяцев он сидел без работы, потом нанялся учителем в школу для слепых.

В октябре 1921 года его взяли в Грузинскую ЧК помощником уполномоченного. В этом ведомстве он проработал десять лет. Возглавлял экономический отдел, был начальником отдела информации, агитации и политического контроля ГПУ Грузии, председателем ГПУ Аджарии, начальником секретно-политического отдела ГПУ Закавказья.

В ноябре 1931 года Берия, избранный вторым секретарем Закавказского крайкома и первым секретарем ЦК Грузии, перевел Меркулова к себе помощником, потом поставил заведовать особым сектором.

Меркулов нравился Берии не только образованностью и исполнительностью. Меркулов написал о Берии брошюру под названием «Верный сын партии Ленина - Сталина».

В 1937 году Меркулов стал заведовать промышленно-транспортным отделом ЦК компартии Грузии. На следующий год Берия забрал его с собой в Москву и доверил ему важнейший пост. Сам? Лаврентий Павлович еще в роли первого заместителя наркома возглавил и Главное управление госбезопасности НКВД. А Меркулова сделал своим заместителем. Ему сразу присвоили высокое звание комиссара госбезопасности третьего ранга: в армейской иерархии - это генерал-лейтенант.

После назначения Берии наркомом 17 декабря 1938 года Меркулов становится первым заместителем наркома и начальником Главного управления госбезопасности. Ему подчинялись и разведка, и контрразведка, и охрана политбюро.

В момент присоединения Прибалтики Меркулов тайно приехал в Ригу, чтобы руководить процессом советизации Латвии.

После раздела Польши осенью 1939 Меркулов выехал во Львов и лично руководил операцией по выявлению и изоляции враждебных элементов, иначе говоря, провел массовую чистку Западной Украины. Весной 1940-го интеллигентный комиссар третьего ранга Меркулов непосредственно занимался подготовкой расстрела пленных польских офицеров в Катыни, утверждал и подписывал все расстрельные списки и лично руководил ликвидацией.

С началом войны в лагеря хлынул новый поток заключенных. Особое совещание, например, давало десять лет за невыполнение постановления правительства о сдаче личных радиоприемников, которые надо было отнести в райисполком. Другая волна заключенных - это распространители «ложных слухов» о наступлении немцев и немецких победах, а также арестованные за «восхваление немецкой техники».

Решением Государственного комитета обороны особому совещанию предоставлялось теперь право определять любую меру наказания вплоть до расстрела.

При этом Меркулов был не худшим в своем кругу. Он был вежлив, разговаривал спокойно, без крика. И старался быть разумным, если это не шло вразрез с его служебными обязанностями.

Академик Андрей Дмитриевич Сахаров вспоминает, что, когда Берию арестовали, членам партии дали почитать закрытое письмо ПК КПСС. Сахаров, хотя и не был членом партии, ознакомился с ним. Там среди прочего говорилось, что Берия заставлял своих подчиненных собственноручно избивать арестованных. Один Меркулов отказывался наотрез. Берия издевался над ним: теоретик!

Меркулова можно было хоть в чем-то убедить. Когда арестовали будущего академика и лауреата Нобелевской премии гениального физика Льва Давидовича Ландау, академик Петр Леонидович Капица бросился его выручать. Его принял Меркулов и показал Капице следственное дело. Ландау обвинялся во всех антисоветских грехах.

Я гарантирую, что Ландау больше не будет заниматься контрреволюционной деятельностью, - сказал Капица.

А он очень крупный ученый? - спросил Меркулов.

Да, мирового масштаба, - убежденно ответил Капица. Ландау освободили.

3 февраля 1941 года, в день, когда НКВД разделили на два наркомата, Меркулов был назначен наркомом госбезопасности. Первым заместителем у него стал Иван Александрович Серов. Меркулову достались разведка и контрразведка, секретно-политическое управление, следственная часть. Берии остались милиция, пожарные, пограничники, ГУЛАГ и вся работа в промышленности.

Через полгода, 20 июля, когда началась война, НКВД и НКГБ поспешно слили в один наркомат. Меркулов вновь стал первым заместителем Берии. В феврале 1943-го он получил звание комиссара государственной безопасности первого ранга (генерал армии). А еще через два месяца, 14 апреля 1943 года, наркомат внутренних дел вновь поделили, и Меркулов опять возглавил наркомат госбезопасности.

РАБОТАЛ ЛИ ШТИРЛИЦ У МЕРКУЛОВА?

Возможно, это всего лишь легенда, миф, красивая сказка, но многие даже весьма компетентные люди верят в нее и считают правдой.

Ее рассказал мне известный германист, профессор, доктор исторических наук Всеволод Дмитриевич Ежов:

Где-то на берегу Рижского залива, в Юрмале, неподалеку от столицы Латвии еще недавно жил советский разведчик, который скрывался не только от чужих, но и от своих. В 20-х годах его внедрили в нацистскую партию. Он сделал большую карьеру, участвовал во всем, что творили СС. В конце войны его арестовали американцы и собирались судить как военного преступника, и наши с трудом его выцарапали.

История этого человека как будто бы и легла в основу знаменитого романа Юлиана Семенова «Семнадцать мгновений весны», по которому поставлен еще более знаменитый фильм.

Во всяком случае, эту красивую легенду рассказывает главный научный консультант фильма профессор Ежов. А главным консультантом фильма был некий генерал-полковник С. К. Мишин. На самом деле это псевдоним первого заместителя председателя КГБ СССР Семена Кузьмича Цвигуна, очень близкого к Брежневу человека. В присутствии Цвигуна чувствовал себя не очень уверенно и сам Юрий Андропов.

Так был ли Штирлиц?

Покойный Юлиан Семенович Семенов, которого я хорошо знал и любил, написал серию романов о советском разведчике Штирлице - Исаеве. Семенов писал настолько убедительно, что Штирлиц воспринимается многими почти как реальная фигура.

Сам Юлиан Семенов говорил, что одним из прототипов Штирлица был знаменитый разведчик Норман Бородин, сын Михаила Марковича Бородина, который в 20-х годах был главным политическим советником в Китае.

Генерал-лейтенант Сергей Александрович Кондратов, который всю жизнь проработал на немецком направлении, полагает, что прототипом был создатель нелегальной разведки Александр Михайлович Коротков.

Так был ли Штирлиц в реальности? Вернее, существовал ли у этого литературного и киногероя прототип? Работал ли в нацистской Германии на высокой должности советский разведчик, русский человек, один из подчиненных комиссара госбезопасности первого ранга Всеволода Меркулова?

Мнение специалистов однозначно: Штирлица не было и не могло быть. Русский человек или обрусевший немец мог, конечно, попытаться выдать себя за коренного жителя Германии, но на очень короткое время и до первой проверки: у немцев тоже были отделы кадров, и не менее бдительные. Герой Советского Союза Николай Иванович Кузнецов довольно успешно действовал в немецком тылу, но он был не столько разведчиком, сколько диверсантом. Он появлялся в разных местах, брал немцев, что называется, на арапа и исчезал раньше, чем им успевали заинтересоваться.

Разведчик из советских граждан не мог занять заметное место нацистской Германии, потому что его бы неминуемо разоблачили. К этому в разведке и не стремились. Задача состояла в другом: вербовать немцев, готовых работать на Советский Союз.

В конце 20-х - начале 30-х годов в Германии находилась одна из самых крупных резидентур советской разведки с большим количеством агентов. Почему же тогда Советский Союз был застигну врасплох 22 июня 1941 года?

В 1936 году началась массовая чистка советской разведки. Работавших за границей разведчиков вызывали в Москву, арестовывали и либо расстреливали, либо отправляли в лагеря. В военной разведке происходило то же самое.

В декабре 1938-го руководство Разведывательного управления армии, пишет историк Валерий Яковлевич Кочик, доложило наркому обороны: «Рабоче-Крестьянская Красная армия фактически осталась без разведки. Агентурная нелегальная сеть, что является основой разведки, почти вся ликвидирована».

Генерал-майор Виталий Никольский, который накануне войны служил в Разведывательном управлении Красной армии, рассказывал мне:

Репрессии, которые развернулись после «дела Тухачевского», нанесли армии такой удар, от которого она не успела оправиться к началу войны. К 1940 году в центральном аппарате военной разведки не осталось ни одного опытного сотрудника. Все были уничтожены. Нашими начальниками становились наскоро мобилизованные выдвиженцы, в свою очередь менявшиеся, как в калейдоскопе.

Когда в Москве арестовывали офицера центрального аппарата, то разведчики, которые на нем замыкались, - легальные и нелегальные, автоматически попадали под подозрение. Сначала их информации переставали доверять. Потом отзывали в Москву и уничтожали.

Бывало, нашего разведчика отзывали так стремительно, что он не успевал передать свою агентуру сменщику…

Таким образом, основной ущерб разведке был нанесен не вражеской контрразведкой, а собственным начальством.

Мы были лучше осведомлены о планах лидеров европейскю стран, чем о намерениях собственного правительства, - говорил генерал Никольский. - Заключение пакта с Германией, вступление советских войск на территорию Польши было неожиданностью для военной разведки. Мы не успели передислоцировать дальше на Запад всю агентуру из восточных областей Польши, и все наши ценные информаторы при стремительном продвижении Красной армии к Бугу оказались в советском плену. Это была большая потеря для агентурной разведки накануне страшной войны.

Мы начали войну с очень низким техническим оснащением, - продолжал генерал Никольский. - Радиостанции были стационарные, тяжелые, ими могли пользоваться только постоянно работающие в каком-то районе агенты. А маршрутники - агенты, которы под благовидным предлогом двигались по интересующему разведку маршруту, - были лишены оперативной радиосвязи. Впрочем это их спасало от неминуемого провала.

После начала войны от постоянных агентов требовали такое количество информации, что им приходилось часами сидеть на ключе. В результате их засекали пеленгаторы, и они становились добычей контрразведки…

В феврале 1941 году в разведуправлении в Москве было больше совещание, на котором офицеры из округов откровенно говорили: страна на грани войны, а разведслужба к ней совершенно не готова. Нет ни радиостанций, ни парашютов, ни автоматического оружия, пригодных для диверсионных и разведывательных групп. В первые месяцы войны отправляли в тыл противника группы, вооруженные только пистолетами: автоматов не было.

Летнее отступление первого года войны было губительным для разведки. Потеряны были все разведывательные пункты, кадры разведчиков, радистов. Словом, все пришлось создавать заново: искать людей, обучать радистов.

Мы сначала даже не знали, как найти обладателей этой дефицитной специальности: перед войной такого учета не существовало, - вспоминал Никольский. - Радиста готовят четыре месяца, а нам нужно было каждый день отправлять группы в немецкий тыл. Не было и учета знающих немецкий язык. Искали по всей стране радистов-любителей, выпускников филологических и педагогических факультетов, учивших немецкий.

Не было у разведки и своей авиации, приспособленной для заброски разведывательно-диверсионных групп. 105-ю эскадрилью; создали только в 1943 году. А до этого сбрасывали группы с первого попавшегося самолета. Много было неудач, трагедий. Парашютисты уничтожались прямо в воздухе.

Тем не менее как вы в целом оцениваете деятельность военной разведки в первый период войны? - спросил я у генерала Никольского.

Мы справились со своей задачей, потому что смогли воспользоваться неразберихой, суматохой у немцев. Оккупационное командование еще не успело ввести учет населения, создать местную полицию. А мы все-таки действовали на своей земле. Наш агент на оккупированной территории в девяти случаях из десяти мог рассчитывать на помощь любого человека из местных. Уж кусок хлеба всегда давали, если имели его, конечно. Работать стало трудно, когда на оккупированных территориях развернулись немецкая полевая жандармерия, гестапо, когда появилась созданная немцами полиция и начались репрессии за помощь партизанам.

Потери разведывательных групп были настолько велики, что поневоле возникают вопросы: оправданы ли эти потери? Стоила ли информация, приносимая армейской разведкой, того, чтобы ради нее людей посылали чуть ли не на верную гибель?

Стоила. В противном случае мы не смогли бы воевать. Иногда средства для достижения цели были ужасными, но выиграть бой без разведки нельзя…

В эти решающие годы Сталин постоянно менял структуру специальных служб. Наркомат внутренних дел то делился на два учреждения, одним из которых становился самостоятельный наркомат госбезопасности, то опять воссоздавался как единая организация.

Армейская контрразведка подчинялась то наркомату обороны, то НКВД, то вновь наркомату обороны. Реорганизации не обошли и военную разведку.

В октябре 1942 года Сталин подписал приказ о реорганизации военной разведки:

«1. Выделить из состава Генерального штаба Красной армии ГРУ, подчинив его Народному комиссару обороны.

2. На ГРУ Красной армии возложить ведение агентурной разведки иностранных армий как за границей, так и на временно оккупированной противником территории СССР.

3. Войсковую разведку изъять из ведения ГРУ.

4. Для руководства и организации работы войсковой разведки создать в составе Генерального штаба управление войсковой разведки, подчинив ему разведотделы фронтов и армий».

Это приказ раздробил и фактически парализовал военную разведку. Но самое страшное состояло в том, что Сталин распорядился: оперативную агентурную разведку в звене «армия - фронт» расформировать, поскольку она засорена «двойниками», провокаторами и руководят ею неграмотные командиры. Всех разведчиков - передать органам НКВД. Младших офицеров - послать для пополнения войск.

Приказ застал меня в Сталинграде, где был создан новый фронт, для которого мы только что наладили с огромными усилиями разведывательный аппарат, - вспоминал Никольский. - И тут выясняется, что вся наша работа насмарку. Командующие армиями и фронтами писали целые петиции Сталину с просьбой восстановить разведку. В конце концов вышел приказ о восстановлении войсковой разведки и создании разведывательного управления генерального штаба…

Последствия удара, который был нанесен разведке осенью 1942 года, ощущались долго. Профессионалы, отправленные в войска, уже погибли в боях. Пока новые офицеры набирались опыта, гибли агенты, армия не получала жизненно важной информации.

А ведь Сталин любил разведку и при этом руками Ежова почти полностью ее уничтожил. В 1938 году в берлинской резидентуре осталось всего три сотрудника. Один из них не говорил по-немецки.

Берлинская резидентура начала восстанавливаться только в 1939 году, когда Главное управление государственной безопасности возглавил Меркулов, но прежних успехов новое поколение разведчиков добиться уже не смогло.

Агентурную сеть сформировали обширную, но агенты были невысокого уровня. Такой агент знает лишь то, что происходит в ведомстве, в котором он служит. Но он не в состоянии проникнуть в мысли и намерения руководителей правительства, а ведь на самом деле только это и имеет значение.

Советская агентура не имела информации из первых рук, из окружения Гитлера. В Москве не знали, что же на самом деле думали и говорили руководители Германии. Строили предположения и ошибались.

К тому же руководителем резидентуры в Берлине назначили не имевшего разведывательного опыта Амаяка Захаровича Кобулова - брата Богдана Кобулова, заместителя Меркулова в наркомате госбезопасности.

По словам Валентина Бережкова, если старший Кобулов был отталкивающе-уродливым, низеньким, толстым, то Амаяк был высоким, стройным, красивым, с усиками, обходительным и обаятельным, душой общества и прекрасным тамадой. Но этим достоинства Амаяка Кобулова исчерпывались.

Ни немецкого языка, ни ситуации в Германии резидент Кобулов, который начинал свою трудовую деятельность кассиром-счетоводом в Боржоми, не знал. Он рос в чекистском ведомстве благодаря старшему брату. Перед назначением в Берлин был первым заместителем наркома внутренних дел Украины.

Немецкая контрразведка успешно подсовывала Амаяку Кобулову говоривших по-русски агентов-двойников, которые на самом деле работали на Главное управление имперской безопасности. Кобулов легко глотал наживку. В этой большой игре участвовал Гитлер. Он сам просматривал информацию, предназначенную для Кобулова.

Через него немцы подсовывали Сталину успокоительную информацию: Германия не собирается нападать на Советский Союз. А в Москве Меркулов шифровки Кобулова докладывал Сталину.

25 мая 1941 года Меркулов отправил на имя Сталина, Молотова и Берии записку, построенную на донесениях агента советской разведки в Берлине - выходца из Латвии Орестеса Берлингса, который в реальности был агентом немецкой контрразведки по кличке Петер. Но ему верил Амаяк Кобулов.

Так вот в записке Меркулова говорилось: «Война между Советским Союзом и Германией маловероятна… Германские военные силы, собранные на границе, должны показать Советскому Союзу решимость действовать, если ее к этому принудят. Гитлер рассчитывает, что Сталин станет более сговорчивым и прекратит всякие интриги против Германии, а главное - даст побольше товаров, особенно нефти».

Многие агенты советской разведки были людьми левых убеждений, антифашистами, которые считали Советский Союз союзником в борьбе с Гитлером. Другие просили за информацию деньги. Работа аккордная - чем больше принесешь, тем больше получишь. И получалось, что за дезинформацию платили больше.

Еще одна проблема состояла в том, что полученную информацию в Москве не могли правильно осмыслить. Сталин не доверял аналитическим способностям своих чекистов, предпочитал выводы делать сам и требовал от Меркулова, чтобы ему клали на стол подлинники агентурных сообщений. Поэтому Меркулову не было нужды создавать в разведке информационно-аналитическую службу. Такая служба появилась только в 1943 году.

Фильм «Семнадцать мгновений весны» рисует забавную картину: разведчики указывают политикам, что им делать. В реальном мире все иначе: решения принимают политики, а разведчики подыскивают оправдание этим решениям.

До 22 июня 1941 года Сталин и его окружение верили в возможность долговременного сотрудничества с Гитлером. Поэтому в спецсообщениях разведки, которые приносил Меркулов, Сталин видел только то, что хотел видеть.

Несколько лет назад Служба внешней разведки вдруг сообщила, что настоящий прототип Штирлица - немец по имени Вилли Леман, сотрудник гестапо, который с 1929 года под псевдонимом Брайтенбах работал на советскую разведку. Будто бы Юлиану Семенову дали дело Брайтенбаха, но посоветовали переделать немца в русского.

Это не так. В те времена дело Брайтенбаха было засекречено, его раскрыли совсем недавно. О Брайтенбахе Юлиан Семенов не подозревал.

Сотрудник гестапо Вилли Леман, оперативный псевдоним Брайтенбах, действительно был самым высокопоставленным советским агентом. Судьба его трагична. В 1938 году, когда советская резидентура в Германии была уничтожена Сталиным, связь с Вилли Леманом прекратилась.

Два года он ничем не мог помочь Советскому Союзу, потому что к нему никто не приходил. Связь была восстановлена в начале 1941-го и прервалась с нападением Германии на Советский Союз.

В 1942 году то ли от отчаяния, то ли по глупости Вилли Лемана погубили. Пароль для связи с ним дали неумелому и неподготовленному парашютисту, которого перебросили через линию фронта. Гестапо его сразу поймало. Он выдал Вилли Лемана, которого судьба обделила удачей, неизменно сопутствовавшей штандартенфюреру Штирлицу…

К началу войны Советский Союз располагал в Германии обширной разведывательной сетью, включавшей агентов в военно-воздушных силах, министерстве иностранных дел, министерстве экономики, в гестапо и на оборонных предприятиях.

Наркомат госбезопасности имел мощную нелегальную организацию в Берлине, которой руководили ставшие потом известными антифашисты Харро Шульце-Бойзен и Арвид Харнак. Обладая широкими связями, они поставляли в Москву полноценную информацию, которой Меркулов мог гордиться.

Военная разведка располагала нелегальными группами в Бельгии, Голландии и Франции.

Советские агенты давали много информации, особенно в первые месяцы войны. Но их быстро начали ловить, довольно часто из-за ошибок центра, которыми воспользовалось гестапо.

Наркомат госбезопасности, как и разведывательное управление Красной армии, требовали самой свежей информации, и немедленно. Но связь была слабым местом. Радисты сидели в эфире часами рации засекались, и разведчиков арестовывали одного за другим.

Возглавлял гестапо тот самый Генрих Мюллер, которого в фильме «Семнадцать мгновений весны» блестяще сыграл Леонид Броневой. В жизни Мюллер не был таким ярким и интересным человеком. Он был просто квалифицированным полицейским, который действовал методично и основательно.

В Берлине я прошел по той улице, где будто бы работал штандартенфюрер Штирлиц.

От здания Главного управления имперской безопасности в немецкой столице мало что осталось - только разрушенный бункер, в котором сидели эсэсовцы из охраны. Само здание снесли до основания и устроили там музей, посвященный жертвам гестапо, с подземными камерами и множеством внушающих ужас фотографий.

Сейчас даже трудно представить себе, что когда-то здесь находилась немецкая контрразведка, которая действовала очень эффективно, несмотря на то что германская государственная тайная полиция была немногочисленной - особенно в сравнении с гигантским аппаратом НКВД, НКГБ и военной контрразведки СМЕРШ.

В 1944 году в гестапо насчитывалось 32 тысячи сотрудников. Перед войной гестаповцев было еще меньше. Скажем, в 1937-м в Дюссельдорфе, городе с четырехмиллионным населением, в местном отделении гестапо служил 291 человек. В городе Эссене, в котором проживало около миллиона человек, было 43 гестаповца.

Не так уж много у гестапо было и информаторов: обычно в большом городе несколько десятков человек. Были, конечно, и добровольные помощники, которые с помощью доносов в гестапо сводили личные счеты с недругами и тешили свое самолюбие.

Сила гестапо заключалась не в количестве людей в черной форме, а в пугающем ощущении их всемогущества и вездесущности. Немцев убедили в том, что никто и ничто не может укрыться от глаз гестапо.

Как и в Советском Союзе, в нацистской Германии была военная разведка (абвер), контрразведка (гестапо) и политическая разведка, входившая в состав Главного управления имперской безопасности. Абвер возглавлял адмирал Вильгельм Канарис, политическую разведку - молодой генерал СС Вальтер Шелленберг, которого в фильме «Семнадцать мгновений весны» играет Олег Табаков. Между Шелленбергом и Табаковым есть даже внешнее сходство…

Аппараты военной и политической разведки в Германии были значительно меньше, чем в Советском Союзе. Немецкая разведка не могла похвастаться особыми успехами и в предвоенные годы, и в годы войны. У немцев почти совсем не было агентуры на территории Советского Союза. Немцы пытались компенсировать это путем заброски парашютистов, но безуспешно: их почти сразу ловили.

Контрразведка в этой воине оказалась сильнее разведки, и только к концу войны положение сравнялось. Гестапо выследило все нелегальные резидентуры советской разведки, и агентурная сеть в Германии была потеряна. Но советская разведка продолжала давать ценную информацию: люди Меркулова, который в апреле 1943 года вновь возглавил наркомат госбезопасности, выведывали ее не у врага, а у союзников.

Если на то пошло, Штирлиц был не немцем и не русским, а скорее англичанином. Причем английских Штирлицев было много. Самых умелых и удачливых было пятеро. Имя одного из них известно всем - это Ким Филби.

Долгое время считалось, что вместе с Филби на советскую разведку работали еще трое: его друзья Дональд Маклин и Гай Берджесс, которые после разоблачения в 1951-м бежали в Советский Союз, и Энтони Блант, решивший все же остаться в Англии. Вот они все вместе и заменили собой никогда не существовавшего Штирлица.

О коллективном Штирлице мне рассказывал полковник внешней разведки Юрий Иванович Модин. Сам он проработал в разведке сорок пять лет. Его взяли в разведку в войну, узнав, что он немного знает английский. Он провел в Англии в общей сложности около десяти лет: с 1947-го по 1953-й и с 1955-го по 1958-й.

Я работал с Энтони Блантом и Гаем Берджессом, - говорит Модин. - Меньше с Филби: во время моей командировки его не было в Лондоне. Все они были высококвалифицированными политиками. Они без наших или моих указаний знали, что актуально, а что нет, какая внешнеполитическая проблема требует дополнительного освещения, а какая - нет. Мое вмешательство иногда даже было вредным…

Однажды из центра было получено указание представить информацию по какому-то вопросу англо-французских отношений. Берджесс сказал Модину, что дело запутанное, и лучше, если он сам напишет краткую и понятную справку. Модин отказался и просил принести все документы. Берджесс сделал это.

Ни Модин, ни специалисты в центре не в состоянии были разобраться и в конечном счете вынуждены были попросить Берджесса разъяснить положение дел и внести ясность…

В годы войны поток информации от советских агентов в Англии был настолько велик, что резидентура не успевала ее обрабатывать. Секретные документы приносили буквально чемоданами. И тогда в Москве приняли решение: материалы, получаемые от пяти наиболее ценных агентов, обрабатывать в первую очередь. Так и появилась знаменитая пятерка.

И все равно резидентура из-за нехватки времени была не в состоянии их все освоить, целые кипы бумаг так и остались неразобранными.

Хороша же была система безопасности, если из здания министерства иностранных дел Великобритании можно было преспокойно вынести массу секретных материалов, - сказал я Юрию Ивановичу Модину.

В Англии верят своим чиновникам, и в принципе, по-моему, правильно делают, - ответил он. - То, что пятерка работала на нас, историческая случайность. Доверие же является залогом эффективной работы…

Филби, Берджесс, Маклин, Блант согласились работать не на советскую разведку, а принять участие в борьбе против фашизма. В 30-х годах они смотрели на Россию как на форпост мировой революции. Они происходили из аристократических семей, но учились у преподавателей, известных своими марксистскими взглядами. Тогда это считалось модным.

Филби был левым социалистом. Университетский преподаватель свел его с коммунистами.

Берджесс открыто заявлял о своей принадлежности к компартии и изучал Маркса. Он, по словам Модина, блестяще знал историю КПСС.

Блант своих левых взглядов не афишировал, но пришел к марксизму через свой предмет - историю искусств. Он полагал, что искусство в нашу эпоху погибает из-за отсутствия меценатов, какие существовали в эпоху Возрождения. Рыночные отношения - смерть искусству. Его могут спасти только дотации социалистического государства…

Маклин, сын министра в одном из британских правительств, пришел к коммунизму через сложнейшую комбинацию чувственного восприятия тяжелого положения рабочих-шотландцев, национализма и личной склонности к проповеднической и благотворительной деятельности.

До войны они помогали России, потому что верили, что наша страна - единственный бастион против фашизма. Когда началась война, они и вовсе сочли своим долгом помогать нам. При этом они отнюдь не были в восхищении от того, что происходило в Советском Союзе, в частности считали совершенно негодной нашу внешнюю политику.

Филби обладал способностью безошибочно анализировать любую проблему и предлагать единственно верное решение, говорил Юрий Модин. Этим он сделал себе карьеру в разведке: какое дело ему ни поручат, все получается.

Думаю, - говорит полковник Модин, - Филби за всю жизнь не сделал ни одной ошибки. Он был фактически пойман и все равно вывернулся!

Почему же пятерка провалилась?

Американцам удалось расшифровать телеграммы советской разведки. Анализируя их, они установили личность советского агента. Это был Дональд Маклин, заведующий американским отделом министерства иностранных дел Великобритании, а до этого сотрудник английского посольства в Вашингтоне, который занимался в том числе и англо-американским сотрудничеством в создании атомной бомбы…

Каким же образом американцам удалось расшифровать советские радиотелеграммы?

В 1944 году Управление стратегических служб США приобрело у финнов полуобгоревшую советскую шифровальную книгу, которую те подобрали на поле боя. Государственный секретарь Соединенных Штатов Эдвард Стеттиниус, который считал невозможным шпионить против союзников, приказал вернуть шифровальную книгу русским, но американские разведчики ее, естественно, скопировали. Нарком госбезопасности Меркулов и не подозревал, какой удар вскоре будет нанесен его ведомству.

После войны эта книга и помогла расшифровать телеграммы, которыми обменивались наркомат госбезопасности и резидентуры в Вашингтоне и Нью-Йорке. Считается, что и советская резидентура в Нью-Йорке, в свою очередь, допустила непростительную ошибку, дважды использовав одноразовые шифровальные таблицы. Так или иначе, расшифровка телеграмм вскоре привела к громким провалам.

Первым был разоблачен Дональд Маклин, который очень преуспевал по служебной линии. Его назначили начальником департамента в министерстве иностранных дел. В Лондоне хорошо к нему относились, ведь его отец когда-то был министром.

И что же произошло? - спросил я у Юрия Модина.

Филби, который в этот момент находился в Соединенных Штатах в роли офицера связи с ЦРУ, в силу своего служебного положения узнал об этом и отправил Берджесса в Лондон, чтобы предупредить о провале и советскую резидентуру, и самого Дональда Маклина.

И тогда было принято решение вывезти Маклина в Советский Союз?

Маклин сразу предупредил Берджесса: «Если меня арестуют, я расколюсь». На Маклине сказалось нервное напряжение. Он был вынужден пройти курс лечения от алкоголизма. Значит, Маклина надо было вывозить. Но отправить его одного не решались. Ему предстояло проехать через Париж. С этим городом у него были связаны самые романтические воспоминания. Боялись, что если он попадет в Париж, то напьется. А если напьется, то его поймают. Словом, Берджесс поехал с ним.

Но исчезновение неуправляемого и экстравагантного Берджесса и неуравновешенного и страдающего Маклина погубило Кима Филби и Энтони Бланта. Все знали, что они близкие друзья, и первым делом их тоже заподозрили в шпионаже.

Филби заставили уйти из разведки, но еще несколько лет он оставался в Англии. Блант отказался бежать в Москву. Он признался властям, что работал на советскую разведку, но детали расказал только после смерти Берджесса, которого очень любил.

А как в пуританской Москве отнеслись к Берджессу с его гомосексуальными наклонностями?

Ему объяснили, что на этот счет у нас строгие законы и их придется выполнять. Тем не менее он как-то выходил из положения. Но на самом деле он мог жить только в Лондоне. Ему позарез надо было вечером, часов в семь, зайти в пивную. Берджесс - он был заводной, хулиган. Я помню, что в Ирландии во время отпуска он насмерть задавил человека. Но выкрутился: у него везде былс полным-полно дружков, любую дверь открывал ногой. В Англии ему все прощали. Нет, в Москве он жить не мог…

Имена Дональда Маклина и Гая Берджесса, которые в 1951 году бежали в Москву, первым в советской печати назвал журнал «Новое время».

В № 40 за 1953 год анонимная заметка, опубликованная в журнале под рубрикой «Против дезинформации и клеветы», клеймила «рыцарей „холодной войны“ и мошенников капиталистической прессы», имевших наглость утверждать, что какие-то Берджесс и Маклин перебрались в Москву и что за Дональдом Маклином даже последовала его жена Мелинда.

Это сообщение, писало «Новое время», «вызвало веселое оживление в нашей редакции, где о Берджессе и Маклине знают только по визгливым рассказам западной печати».

В Англии решили, что советское руководство устроило очередную пропагандистскую игру, гадали, в чем ее смысл, и ошиблись. Статья о Берджессе и Маклине была инициативой редакции: ведь никто в журнале понятия не имел, о ком идет речь. Привычка давать отпор Западу по всякому поводу на сей раз подвела журналистов. На следующий день после выхода журнала главному редактору позвонил разгневанный Вячеслав Михайлович Молотов, после смерти Сталина возвращенный на пост министра иностранных дел:

Кто вам поручал делать такие заявления?

Только в 1956 году Москва официально признала, что Гай Берджесс и Дональд Маклин получили убежище в Советском Союзе, но еще долго отрицала их работу на советскую разведку.

Гай Берджесс был самым несчастливым из лучших агентов советской разведки на Британских островах. В Москве он получил паспорт на имя Джима Андреевича Элиота. Советской жизни он не выдержал и попросил у КГБ разрешения вернуться в Англию, но этого никто не хотел. Он недолго прожил в Москве и умер, можно сказать, от тоски.

Дональд Дональдович Маклин, более спокойный по характеру, не обращался к руководству КГБ с такими наивными просьбами. Он работал в Институте мировой экономики и международных отношений Академии наук до самой смерти, писал книги и тихо возмущался социалистической действительностью.

Гарольд (Ким) Филби был прирожденным разведчиком. С 1939 года он служил в английской разведке, успешно делая карьеру. В отличие от своих товарищей, он не был гомосексуалистом и скрывал коммунистические убеждения, если они у него были. Он, несомненно, наслаждался ролью человека, который водит за нос крупнейшие разведки мира (английскую и американскую), и дорожил похвалами, отпускаемыми ему в КГБ.

Он достиг вершины своей карьеры в 1945-м, возглавив в английской секретной службе отдел, работающий против Советского Союза. Филби передал в Москву имена всех агентов, которых в те годы с ведома английской разведки пытались заслать в социалистические страны. Вероятно, речь идет о сотнях людей, которых поймали и расстреляли. Когда Филби говорили об этом, он небрежно отмахивался: на войне как на войне.

Впрочем, он знал, что ему самому смертная казнь не угрожает даже в случае разоблачения: в Англии в мирное время шпионов не казнят.

Впервые реальная угроза для него возникла в тот момент, когда сотрудник советской резидентуры в Турции Константин Волков встретился с английским консулом и попросил политического убежища, обещая взамен назвать имена трех высокопоставленных советских агентов, двое из которых работают в министерстве иностранных дел Англии, а третий - в разведке.

Нерасторопный и несамостоятельный консул отправил запрос в Лондон: как ему быть?

Телеграмма из Стамбула легла на стол Киму Филби, и он сообщил о ней своему советскому связному. Сотрудники КГБ немедленно вывезли Волкова в Москву. Можно представить себе его судьбу.

Британское правительство, лояльное к своим соотечественникам, даже после побега Берджесса и Маклина отстаивало невиновность Филби. В специальных службах, разумеется, понимали, что Филби шпион, но доказательств его работы на советскую разведю контрразведчики не нашли. А без доказательств в Англии не судят.

Мужество, хладнокровие, ум и профессиональные таланты Филби внушают уважение. Но любопытно, что он отказался служит стране, где так уважают права личности, и всю жизнь служил стране, где расстреливали, не утруждая себя поисками доказательст вины.

После длительного расследования осенью 1955 года министр иностранных дел Гарольд Макмиллан, истинный джентльмен, заявил палате общин, что Филби исполнял свои обязанности добросовестно и умело и нет никаких доказательств того, что он предал интересы Англии.

Филби позволили уехать корреспондентом в Ливан. А в 1962 году, когда им вновь заинтересовалась контрразведка, он все-таки бежит в Москву. Здесь его прекрасно встретили, вручили ордена, но к реальным делам не подпустили. Его мечта сидеть в штаб-квартире советской разведки и быть главным консультантом развеялась как дым. Как и все перебежчики, он уже никому не был нужен. Кроме того, на Лубянке не все ему доверяли: особо бдительные чекисты считали, что он обманывает КГБ и хранит верность Англии.

В любом случае за каждым его шагом следили, в его квартире была установлена аппаратура прослушивания. Безделье, невозможность играть в любимые им шпионские игры были для Филби самым тяжким испытанием. В порыве отчаяния он пытался покончить с собой.

Только в последние годы ему нашли дело: он стал заниматься со слушателями разведывательной школы, которые готовились к работе в Англии. В 1977 году ему разрешили приехать в штаб-квартиру советской разведки в Ясеневе, чтобы он мог выступить на торжественном собрании аппарата Первого главного управления КГБ.

Его третья жена Элеонора, последовавшая за ним в Москву, писала в воспоминаниях, что Филби сильно пил и «отбил жену у Дональда Маклина, страдавшего импотенцией». С Элеонорой Филби тоже расстался и женился вновь. Этот, четвертый по счету, брак оказался удачным и скрасил ему последние годы жизни.

Четвертый советский агент - Энтони Блант, один из самых известных британских искусствоведов, хранитель Королевской галереи, устроил свою жизнь несколько лучше. Он пошел на сотрудничество с английской контрразведкой, многое рассказал, благодаря чему остался на родине и сохранил свободу.

«Мне доставляло огромное удовольствие сообщать русским имя каждого сотрудника английской контрразведки», - признался Энтони Блант. С 1940 года он служил в контрразведке и одно время состоял офицером связи при штабе объединенных сил союзников. В 1945-м в поверженной Германии он выполнял особое задание королевской семьи, после чего стал хранителем Королевской галереи.

Энтони Блант был элегантным, очаровательным и в высшей степени образованным человеком. Он знал пять языков. Занимался не только искусством - первую научную степень в Кембридже он получил по математике.

Министр государственного контроля СССР 27 октября - 22 мая
Глава правительства	Иосиф Виссарионович Сталин Георгий Максимилианович Маленков
Предшественник	Лев Захарович Мехлис
Преемник	Александр Семенович Павельев
Министр государственной безопасности СССР 19 марта - 7 мая
Глава правительства	Иосиф Виссарионович Сталин
Предшественник	должность учреждена , он сам как нарком ГБ
Преемник	Виктор Семенович Абакумов
Народный комиссар государственной безопасности СССР 3 февраля - 15 марта
Глава правительства	Иосиф Виссарионович Сталин
Предшественник	должность учреждена
Преемник	должность упразднена , он сам как министр ГБ
Рождение	25 октября (6 ноября) Загатала , Российская империя
Смерть	23 декабря (1953-12-23 ) (58 лет) Москва , СССР
Место погребения	Донское кладбище
Партия	ВКП(б) (c 1925)
Образование	СПбГУ
Награды
Военная служба
Звание
Сражения	Великая Отечественная война

Биография

Родился в семье потомственного дворянина, капитана царской армии. Мать Кетована Николаевна, урожденная Цинамдзгвришвили, дворянка, из грузинского княжеского рода.

Всеволод с детства увлекался литературным творчеством .

В 1913 году с золотой медалью окончил тифлисскую Третью мужскую гимназию. В гуманитарной гимназии он увлекся электротехникой настолько, что его статьи печатали в Одессе в специальном журнале . Он продолжил обучение, поступив на физико-математический факультет Петербургского университета . Там он начал писать и публиковать рассказы о студенческой жизни: «Еще во время учёбы в университете он написал несколько романтических повестей, которые были напечатаны в литературных журналах и получили положительные отзывы», - вспоминал его сын . С сентября 1913 года по октябрь 1916 года давал частные уроки.

В июле 1918-го женился на Лидии Дмитриевне Яхонтовой и переехал жить к ней.

В органах ОГПУ

В отличие от версии добровольного, по собственной инициативе поступления Меркулова на службу в ЧК, существует и сведения, обозначающие его начало работы там принуждением со стороны чекистов (как офицеру) быть осведомителем по белому офицерству .

• С сентября 1921 года по май 1923 года - помощник уполномоченного, уполномоченный, старший уполномоченный Экономического отдела ЧК при СНК ССР Грузия.

«Должен сказать (сейчас, спустя 30 лет, я, полагаю, могу это сделать без риска быть обвиненным в самовосхвалении), что в тот период, несмотря на свои 27 лет, я был наивным, очень скромным и очень застенчивым человеком, несколько замкнутым и молчаливым. Речей я не произносил и так и не научился произносить их до сих пор. Язык у меня был словно чем-то скован, и я ничего с ним не мог поделать. Другое дело перо. С ним я умел обращаться. Не был я также никогда ни подлизой, ни подхалимом или выскочкой, но держал себя всегда скромно и, думаю, с чувством собственного достоинства. Таким я и предстал перед Берия, когда он меня тогда вызвал. Не надо было быть особо проницательным, чтобы понять все это, и мне думается, что Берия с первого взгляда разгадал мой характер. Он увидел возможность использования моих способностей в своих целях без риска иметь соперника или что-либо в этом роде», - вспоминал впоследствии Меркулов .

• Будучи сотрудником ЧК, Меркулов дважды, в 1922-м и 1923-м, подавал заявление в ВКП(б). Лишь на второй раз, в мае 1923 года, его приняли кандидатом с двухлетним испытательным сроком. В 1925 году подал заявление о приеме в члены партии, его как будто приняли, но партбилет так и не выдали. Только вмешательство Берии спасло ситуацию. В 1927 году Меркулову выдали партийный билет члена ВКП(б) с указанием партийного стажа с 1925 года.
• С 1923 года по 23 января 1925 года - начальник I-го отделения Экономического отдела Полномочного представительства ОГПУ по ЗСФСР - ЧК при СНК ЗСФСР.
• В 1925 году - начальник Информационно-агентурного отдела Полномочного представительства ОГПУ по ЗСФСР - ЧК при СНК ЗСФСР.
• В 1925-1926 гг. - начальник Экономического отдела ЧК - ГПУ при СНК ССР Грузия.
• В 1926-1927 гг. - начальник экономического отдела ГПУ при СНК ССР Грузия.
• В 1927-1929 гг. - начальник отдела информации, агитации и политического контроля ГПУ при СНК ССР Грузия.
• В 1929-1931 гг. - начальник Секретно-оперативной части и заместитель председателя ГПУ Аджарской АССР . С 4 мая по июль 1930 вр. и. о. начальника Аджарского областного отдела ГПУ.
• С мая 1931 года по 29 января 1932 года - начальник Секретно-политического отдела Полномочного представительства ОГПУ по ЗСФСР и ГПУ при СНК ЗСФСР

На партийной работе

• С 12 ноября 1931 года по февраль 1934 года - помощник секретаря Закавказского краевого комитета ВКП(б) и 1-го секретаря ЦК КП(б) Грузии.
• В марте 1934 года - ноябре 1936 года - заведующий Отделом советской торговли Закавказского краевого комитета ВКП(б).
• До ноября 1936 года - заведующий Особым сектором Закавказского краевого комитета ВКП(б)
• С 11 ноября 1936 года по 9 сентября 1937 года - заведующий Особым сектором ЦК КП(б) Грузии.
• С 22 июля 1937 года по октябрь 1938 года - заведующий Промышленно-транспортным отделом ЦК КП(б) Грузии.
• С 23 ноября 1937 года - член Бюро ЦК КП(б) Грузии.

В НКВД и НКГБ

В сентябре 1938 года возвращается на работу в органы госбезопасности. Меркулов вспоминал: «Первый месяц после приезда в Москву Берия заставлял меня ежедневно с утра и до вечера сидеть у него в кабинете и наблюдать, как он, Берия, работает» . 11 сентября 1938 года ему присвоено специальное звание Комиссар государственной безопасности 3-го ранга (в тот же день Берии присвоено специальное звание Комиссар государственной безопасности 1-го ранга ).

С назначением Берия главой ГУГБ Меркулов назначается на должность его заместителя.

• С 29 сентября по 17 декабря 1938 года - заместитель начальника ГУГБ НКВД СССР.
• С 26 октября по 17 декабря 1938 года - начальник III-го отдела ГУГБ НКВД СССР.
• С 17 декабря 1938 года по 3 февраля 1941 года - первый заместитель наркома НКВД - начальник Главного управления государственной безопасности (ГУГБ).

«Хотя в конце 1938 г., когда Берия стал Наркомом внудел СССР вместо Ежова и, несмотря на мои просьбы не делать этого, выдвинул меня своим первым заместителем, он в оперативной работе всё же опирался главным образом на Кобулова . Сейчас мне совершенно ясно, что Берия выдвинул меня на эту должность главным образом только потому, что я был единственным русским из его окружения. Он понимал, что назначить первым заместителем Кобулова или Деканозова он не может. Такие кандидатуры не будут приняты. Оставалась одна моя кандидатура. Думаю, что Берия понимал, по крайней мере, внутренне, что я не был приспособлен по своему характеру для этой должности, но другого выхода, видимо, у него не было», - вспоминал Меркулов .

• С 21 марта 1939 года по 23 августа 1946 года - член ЦК ВКП(б) .

В 1940 году Меркулов входил в состав «тройки», руководившей казнью польских офицеров (Катынским расстрелом) .

В октябре 1940 года Берия и Меркулов встречались с оставленными в живых польскими военнопленными на подмосковной даче с целью создания польских воинских частей в СССР.

В ноябре 1940 года Меркулов в составе делегации, возглавляемой Молотовым, отправился в Берлин на переговоры с руководителями Германской империи . Он присутствовал на завтраке, устроенном Гитлером в Имперской канцелярии 13 ноября 1940 года в честь советской делегации. А вечером того же дня Молотов дал ответный ужин в советском посольстве в Берлине, на который помимо Риббентропа прибыл и рейхсфюрер СС Гиммлер .

В период с 3 февраля 1941 года по 20 июля 1941 года и с 14 апреля 1943 года по 7 мая 1946 года - народный комиссар (с марта 1946 года - министр) государственной безопасности СССР.

• С 31 июля 1941 года по 16 апреля 1943 года - первый заместитель наркома внутренних дел.
• С 17 ноября 1942 года по 14 апреля 1943 года - начальник 1-го отдела НКВД СССР.
• 4 февраля 1943 года присвоено специальное звание комиссар государственной безопасности 1-го ранга (специальные звания сотрудников органов государственной безопасности были упразднены Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 июля 1945 года).

В 1943-1944 годах. - возглавлял «Комиссию по предварительному расследованию так называемого Катынского дела » .

9 июля 1945 года присвоено воинское звание генерал армии . (Постановление СНК СССР № 1664).

«Ловко использовав против меня известное провокационное шахуринское дело , Абакумов в мае 1946 г. стал Министром госбезопасности СССР», - считал Меркулов .

Как вспоминал сын Всеволода Меркулова: «По словам отца, его уволили с должности министра из-за мягкости. После войны, когда началась новая волна репрессий, Сталину на этой должности нужен был жёсткий и прямолинейный человек. Поэтому после отца МГБ возглавил Абакумов…» .

Постановлением ЦК ВКП(б), принятым опросом 21-23 августа 1946 года, переведён из членов в кандидаты в члены ЦК ВКП(б).

«Из акта приёма и сдачи дел Министерства госбезопасности устанавливается, что чекистская работа в Министерстве велась неудовлетворительно, что бывший министр Госбезопасности т. Меркулов В. Н. скрывал от ЦК факты о крупнейших недочетах в работе Министерства и о том, что в ряде иностранных государств работа Министерства оказалась проваленной. Ввиду этого Пленум ЦК ВКП(б) постановляет: Вывести тов. Меркулова В. Н. из состава членов ЦК ВКП(б) и перевести в кандидаты в члены ЦК ВКП(б)». Постановление ЦК ВКП(б) от 23 августа 1946 года

Я был назначен затем заместителем начальника Главсовзагранимущества и уехал за границу. Это назначение состоялось по инициативе товарища Сталина . Я расценивал его как выражение доверия со стороны товарища Сталина, учитывая, что я был послан за границу, несмотря на освобождение с такого поста, как Министр госбезопасности СССР .

• С февраля 1947 по 25 апреля 1947 года - заместитель начальника Главного управления советского имущества за границей при Министерстве внешней торговли СССР.
• С 25 апреля 1947 года по 27 октября 1950 года - начальник Главного управления советского имущества за границей при Совете министров СССР по Австрии.

В Министерстве государственного контроля

«В 1950 г. именно товарищ Сталин назвал меня как кандидата на должность Министра госконтроля СССР… Я чувствовал себя почти реабилитированным после освобождения от работы в МГБ в 1946 г.», - вспоминал Меркулов .

• C 27 октября 1950 года по 16 декабря 1953 года - министр государственного контроля СССР.

У Меркулова начались проблемы со здоровьем. В 1952 году у него случился первый инфаркт, а через четыре месяца - второй. Он долго находился в больнице. 22 мая 1953 года решением Совмина СССР Меркулову предоставлен отпуск на четыре месяца по состоянию здоровья.

Арест, суд, казнь

Меркулов отмечал, что некоторое время спустя после смерти Сталина «счел своим долгом предложить Берии свои услуги для работы в МВД… Однако Берия отклонил мое предложение, очевидно, как я теперь полагаю, считая, что я не пригожусь для тех целей, которые он намечал себе тогда, беря в свои руки МВД. В тот день я виделся с Берия в последний раз» .

Литературная деятельность

В. Н. Меркулов написал 2 пьесы. Первая пьеса написана в 1927 о борьбе американских революционеров. Вторая, «Инженер Сергеев», в 1941 году под псевдонимом Всеволод Рокк, о подвиге рабочего, ушедшего на фронт. Пьеса шла во многих театрах.

Он вспоминал, как в конце войны в Кремле проходил приём, на котором присутствовали Сталин, члены Политбюро, военные, писатели, артисты. Как руководитель госбезопасности отец старался находиться рядом с Иосифом Виссарионовичем. В какой-то момент Сталин подошёл к группе артистов и завёл с ними разговор. И тут одна артистка с восхищением воскликнула, мол, какие прекрасные пьесы пишет ваш министр (к тому времени наркомат госбезопасности был переименован в министерство). Вождя это очень удивило: он действительно не знал, что отец пишет пьесы, которые идут в театрах. Однако Сталин не пришёл в восторг от такого открытия. Наоборот, обращаясь к отцу, он строго произнёс: «Министр государственной безопасности должен заниматься своим делом - ловить шпионов, а не писать пьесы». С тех пор папа уже никогда не писал: как никто другой, он знал, что слова Иосифа Виссарионовича не обсуждаются. Рэм Всеволодович Меркулов

• Меркулов участвовал в редактуре доклада «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье», с которым Л. П. Берия выступил в 1935 году.
• Меркулов подготовил для «Малой советской энциклопедии» статью о Л. П. Берии.
• «Верный сын партии Ленина-Сталина» (биографический очерк о Л. П. Берии объёмом 64 страницы и тиражом 15 тысяч экземпляров), 1940 год.

Награды

• Орден Ленина № 5837 (26 апреля 1940 года, за успешное выполнение заданий Правительства по охране государственной безопасности и в связи с празднованием 70-летия со дня рождения В. И. Ленина)
• Орден Красного Знамени № 142627 (3 ноября 1944 года, за выслугу лет)
• Орден Кутузова 1-й степени № 160 (18 марта 1944 года, за выселение карачаевцев, калмыков, чеченцев и ингушей). Указ отменён Указом Президиума Верховного Совета 4 апреля 1962 года.
• 9 медалей
• Орден Республики (Тува) № 134 (18 августа 1943 года)
• Нагрудный знак «Почётный работник ВЧК-ОГПУ (V) » № 649 (1931 год)

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 декабря 1953 года лишен воинского звания генерал армии и государственных наград.